"Моя мать — русская, у отца кровь другая. Возможно, еврейская..."

Дмитрий ГОРДОН "Бульвар"

— Владимир Вольфович, я, как видите, рискнул не убирать со стола воду: сегодня, надеюсь, обойдется без эксцессов. Признаюсь: давно мечтал встретиться с вами и поговорить за жизнь. На мой взгляд, вы самый яркий, самый неординарный российский политик — это я вам уже фактически в любви признаюсь. Вместе с тем уже много лет меня мучает вопрос: что вы имели в виду, когда сказали, что мама у вас русская, а папа юрист? Кто все-таки по национальности ваш отец?

— Как сейчас помню: это было 10 июня 91-го года на прямой линии в одной из газет. Она уже заканчивалась, а вопросы все несли и несли. У меня было всего по минуте на каждый, и, чтобы сэкономить время, я их не зачитывал, сразу давал ответ. Ну представьте: звонок по телефону. Девочка несет мне вопрос: "Кто ваша мать по национальности?". Я отвечаю: "Мама — русская". В это время другая девочка приносит вопрос: "Кто по профессии ваш отец?". Я — без паузы: "Папа — юрист".

Присутствовавшие журналисты решили, что это ответ на один и тот же вопрос...

— ...а в результате родилась фраза, которая впоследствии стала крылатой...

— Так просто совпало. Если бы между двумя вопросами о родителях был разрыв — скажем, меня спросили бы, где я родился, — все было бы нормально. Дело случая, что подряд мне принесли именно эти два вопроса: про национальность матери и профессию отца. Всем же интересна родовая профессия политика, из какой он семьи. У меня в семье, кстати, много юристов: и сын, и внуки, наверное, тоже захотят быть юристами. А национальность... Мать русская, у отца есть другая кровь.

— Другая — это какая?

— Возможно, еврейская, может, и польская, немецкая. Он родом из Западной Украины, и когда на юрфаке я сдавал экзамен по судебной медицине, преподаватель — он был знаток диалектов — это точно определил. "Ваш отец, — сказал, — скорее всего, из Львовской области". Я говорю: "Да!". Мне это было приятно... Отца я никогда не видел и не слышал, но диалект, какое-то легкое звучание, характерное именно для Галичины, передается, видимо, даже генетически, и специалист это почувствовал.

Я никогда не делал упор на национальность отца, поскольку сам толком ее не знал. В год моего рождения отец уехал в Варшаву. Он приезжал к матери в августе, они повидались, а потом границы закрылись, и их друг к другу уже не пустили. Она была советской гражданкой, а он нет...

Отец был из беженцев, которые, когда наступали немцы, бросились в Советский Союз. Потом эту группу пригнали в Алма-Ату, а в апреле 46-го Сталин сказал: "По договоренности с союзниками, по Потсдамскому соглашению всех беженцев, переселенцев и военнопленных нужно вернуть в родные места". Вот, собственно, и все...

Если бы я рос с отцом, с удовольствием относил бы себя к той же национальности, что и он, но, повторяю, никогда не видел ни его, ни каких-либо документов... Он знал французский язык, потому что учился в Сорбонне, польский — потому что та часть Украины, в которой они жили, с 20-го года по 40-й относилась к Польше. Вообще, вся моя семья — бывшие подданные Российской империи. Отец с западных окраин, мать из Пермской губернии, а встретились они в далеком Казахстане. Видите, как все переплелось...

— Один очень известный певец и политик, народный артист Советского Союза и одновременно депутат Государственной Думы России, по секрету рассказывал мне, как летел в самолете в Израиль и вдруг в салоне, совсем рядом, увидел вас. "Приехали, — подумал он, — антисемиты уже подались в Израиль". Об этом он и заявил по прилете журналистам и задал риторический вопрос: "Кто же его сюда пригласил?". В ответ вы дали в Тель-Авиве интервью местному телевидению. "Мой отец, — сказали, — еврей, но я не знаю, где его искать. Может, он здесь, в Израиле?". После чего обратились к телезрителям: "Помогите найти папу. Папа, ты меня слышишь?". Это правда?

— В Израиль меня пригласила родственная партия. Я там никогда не был и подумал: "Почему бы и не поехать раз в жизни, не посмотреть Иерусалим, Гроб Господень, миссию русской церкви?". А вы же знаете: их хлебом не корми — дай поговорить о том, что у всех есть немножко еврейской крови... У них эта тема больная, они допытываются: кто ты, что? А как я могу утверждать, какой национальности человек, если не знаю, где он, если нет никаких документов? "Ну хорошо, — говорю, — если мой отец имеет отношение к евреям, найдите хоть какое-то подтверждение. Ну найдите! У вас же архивы, связи, у вас, наконец, самая мощная в мире разведка".

— Вы считаете, что "МОССАД" — самая мощная разведка?

— Ну конечно! Вспомните, как они находили нацистских преступников в любой точке планеты, тайно вывозили в Израиль и предавали суду. А я из послевоенного поколения, по которому все архивы целы. "Если отыщете, — сказал им, — хоть какие-то следы отца или его могилу, я буду рад, счастлив". Может, он еще жив? Cейчас ему может быть 97 лет, а у нас есть художник Ефимов, которому 104 года. Найдите, тогда я точно скажу, какое у него происхождение, какая родословная.

Они искали, но безрезультатно. Я только знаю, что немцы расстреляли и бабушку, и дедушку, и младшего папиного брата с женой и двумя детьми... Шестерых моих родственников убили здесь, во Львовской области. Сестра отца жила в Ровно — тоже никаких следов. Я пытался ее искать в Западной Украине, но города Конотополя (так его отец называл) нет. Есть Конотоп в Сумской области...

С поляками встречался, они говорят, что есть город Костополь. Может, мать ослышалась: Конотополь, Костополь... Какое-то там воеводство называли... Ничего нет, ничего!

(Недавно, уже после этой беседы, Владимир Вольфович заявил, что тот, кого он называет отцом, к его рождению вообще не причастен. Дескать, был у мамы портной Яков Соломонович (тоже, очевидно, чистокровный русский), который... Ну, в общем, умный поймет. — Д. Г.).

"ГОВОРЯТ, Я ДРУГ САДДАМА ХУСЕЙНА. А ОН ХОТЬ ДИНАР МНЕ ДАЛ?"

— Прежде чем закрыть щекотливую еврейскую тему, задам вам еще один вопрос. В своих многочисленных речах и книгах вы активно защищаете права коренного населения Российской Федерации — русских...

— Да, это так!

— Тем не менее, если верить злым языкам, в начале перестройки вы принимали участие в заседаниях еврейских организаций — бок о бок с бывшим первым секретарем обкома Еврейской автономной области, членом ЦК КПСС, жителем города Биробиджана Шапиро. Что вы там делали?

— Где-то в 88-89-м годах в Москве стали активно действовать диаспоры: еврейская, осетинская, турецко-месхетинская, армянская... Они проводили мероприятия, на которые приглашали гостей, а поскольку тогда уже я засветился на политической арене и много выступал, ко всем к ним ходил. В культурное общество "Шалом" — оно собиралось в каком-то еврейском театре — я пришел всего один раз. Все! Да, я там был, но как и у остальных, — ни больше ни меньше.

Все это были политические мероприятия: зашевелилась Москва, началась перестройка... Но меня запомнили, потому что я никогда не отсиживаюсь в тени, обязательно выступаю. Взял их устав, сделал какие-то замечания... Им понравилось, что человек умеет сказать по делу, но с таким же успехом меня запомнили турки-месхетинцы. Они и в Совете Европы ко мне подходили, и сейчас всегда рады видеть. Осетинская диаспора, армянская постоянно меня приглашают. Плюс учтите: это тоже избиратели!

— Почему бы и с ними не пообщаться?..

— Со всеми надо! Я, например, хожу в тюрьмы, в СИЗО, потому что и там избиратели. Бываю в ночлежках (эти люди хотя и без крыши над головой остались, но с правом голоса), в детских домах — там есть нянечки, персонал. Обитатели домов престарелых, больные, здоровые — все влияют на избирательный процесс. Даже дети, потому что они могут воздействовать на родителей. Один 17-летний парень не имел права голоса, но он заставлял отца: "Голосуй за Жириновского!". В общем, когда они играли в шахматы, отец сдался: "Если выиграешь, сделаю так, как ты просишь!". И пожалуйста, сын выиграл!

Дети иной раз активнее взрослых. Те вечно колеблются, им некогда, а дети слушают радио, смотрят телевидение и, если им кто-то нравится, пытаются убедить родителей голосовать именно за этого человека. Поэтому, занимаясь публичной деятельностью, я со всеми встречаюсь, со всеми общаюсь. В Украине, в Белоруссии... В Германию меня приглашали — встречаться с русской диаспорой, а это почти три миллиона, причем многие там тоже имеют право голосовать и родственников в России у них полно. В Нью-Йорке я был, на Брайтон-Бич. Собрал полторы тысячи — полный зал. У них сколько родственников! В том же Израиле 200 тысяч русских сидит — не евреев, а чисто русских и украинцев, которые по израильской визе туда поехали. Треть Израиля — это наши граждане, у которых в России полно родственников. Поэтому цель моих поездок и встреч одна — оказать максимальное влияние на избирателей, чтобы на выборах получить дополнительные голоса.

— Мне приходилось встречаться со многими высокопоставленными в прошлом сотрудниками КГБ СССР и нынешними руководителями ФСБ России. В частных беседах они утверждали, что Владимир Вольфович Жириновский — это проект, продукт, кровь от крови и плоть от плоти КГБ СССР. Когда шестую статью Конституции упразднили и надо было срочно возрождать многопартийную систему, спецслужбы, по их словам, выдвинули ваc из своих резервов и специально под вас создали Либерально-демократическую партию. Владимир Вольфович, вы действительно из КГБ?

— Никакой связи между нами нет, но когда началась перестройка, Горбачев дал КГБ задание: мол, создаются какие-то кружки и партии, посмотрите, кто более лоялен к стране, КПСС, армии и к вам самим! Эти ребята ходили на все митинги, встречи и видели, как я выступаю. Спрашивают меня, например: "Как вы относитесь к КГБ?". — "Положительно!". — "А к Советскому Союзу?". — "Положительно!". — "А к Советской Армии?". — "Положительно!". Естественно, проанализировав данные за год-полтора, гэбисты подали Горбачеву докладную, что единственная партия, которая нормально, спокойно к ним относится, — это ЛДПР во главе с Жириновским.

Горбачев доложил об этом на Политбюро, дескать, Крючков предоставил данные: есть такая партия! Он сказал, что единственная новая политическая сила, которая лояльна к государству, — ЛДПР. Поэтому некоторые граждане вроде Яковлева и Собчака, слыша все это, решили, что мы — детище КГБ. Если бы! Лично я только рад был бы. Они бы помогали, давали деньги — и я бы их брал с удовольствием!

К сожалению, никто ничего не дал, но везде, особенно первые два года, я только и слышал: "КГБ, филиал КПСС!". Намертво этот ярлык приклеился, и только лет через 10 я узнал, в чем тут дело. Когда я впервые баллотировался на пост президента России, кандидатом в вице-президенты у меня был коммунист Завидия. Оказывается, Управление делами ЦК КПСС дало ему деньги — три миллиона (что составляло тогда около трех миллионов долларов — те, еще брежневские деньги, шли по курсу почти один к одному).

По линии управления делами ЦК КПСС это проходило как оказание помощи кандидатам, которые были в состоянии бороться с Ельциным, но этот Завидия миллионы украл...

Нет, Дмитрий Ильич, я бы не отказался от поддержки КГБ и денег КПСС, но ни мне лично, ни партии никто ничего не дал. История между тем попала в средства массовой информации и начала там активно раскручиваться. Тут, мол, и КГБ замешан, и КПСС, и невесть еще кто. Потом начали говорить: "Жириновский — друг Саддама Хусейна".

— Вот-вот...

— А он мне хоть динар дал? Нет. Меня приглашали в Багдад, где проходили международные конференции в поддержку Ирака. Их было восемь, и я на все приезжал.

— И при этом по нескольку часов обязательно беседовали с самим Хусейном?

— Я с ним четыре раза встречался, а на Востоке беседа всегда долго длится — они это любят. Хусейн медленно курит, думает, а я говорю, говорю, говорю... А западная пресса подняла крик: вот он — друг Саддама Хусейна. Но я так же в Ливию ездил...

— К Каддафи...

— Да, и в Иран, и в Индию — теперь вот в Пакистан собираюсь. В большом Китае на меня обижаются за то, что побывал на Тайване. Слушайте, пригласили — и я поехал. Приглашайте вы — к вам приеду. Я, кстати, и в большом Китае был — в Пекине. Я сторонник широких связей, без ограничений, и нигде не пытаюсь что-то ломать — только высказываю свою позицию.

— В общем, если я правильно понял, денег вам не давали ни КГБ, ни Каддафи, ни Хусейн...

— ...ни Тайвань — никто!

— Тем не менее знающие люди говорят, что не Ходорковский, не Черномырдин, не Абрамович сегодня самые богатые граждане России, а вы — Владимир Вольфович Жириновский...

— Какое богатство? Откуда? Ну кто вам такое сказал? Я только политической деятельностью занимаюсь. Ни разу ни одной сделки не заключал, ни одного контракта не подписал, никаких, так сказать, коммерческих структур никогда не имел. До 89-го года я шел по юридической линии: в адвокатуре и в государственных учреждениях работал, а с 13 декабря (в этом году мы как раз 15 лет празднуем) — на освобожденной партийной работе. Поэтому сам, напрямую, деньги не зарабатываю.

"ФРАНЦУЗЫ ПРИДУМАЛИ ОДЕКОЛОН "ЖИРИНОВСКИЙ"... ОДЕКОЛОН "ЗЮГАНОВ" НЕ ВЫПУСТИЛИ, "ГРЫЗЛОВ" — НЕ ХОТЯТ"

— И все-таки, насколько я знаю, у вас какое-то фантастическое количество собственности: виллы, дома, квартиры, машины, гаражи...

— Правильно — я разрешал ребятам оформлять все это на мое имя, чтобы облегчить бумажную волокиту и остальное.

Ну, например, если оформить машину на ЛДПР, за нее нужно платить ежегодный сбор ГАИ — 40 процентов от стоимости. Для частного же лица тарифы уже в 10 раз меньше. Жилье в частном порядке я покупаю моментально, а только заикнусь, что под офис ЛДПР, — местная администрация начинает мешать, препятствовать.

А скажите, на чье имя я могу записать партийное имущество? Естественно, на свое, как лидер партии. Поэтому от Калининграда до Камчатки — везде первое время оформление шло на меня. Потом мы от этого отказались, но в прессу уже ушло: вот у него 300 машин, 300 квартир и так далее. Появилась многопартийная система, и журналисты стали допытываться: кто? откуда? где? чего? Но в этом смысле у меня никаких проблем нет. Чист!

— За вас как за будущего президента России и за ЛДПР на выборах в Государственную Думу голосовали десятки миллионов россиян. Как вы думаете: почему они отдали вам свои голоса, чем вы так близки и понятны народу?

— Люди выбирают среди разных политических сил и видят, что мое направление самое чистое. Я не был коммунистом и не поддерживал реформы, не являюсь представителем каких-то коммерческих структур, не имею никаких связей с Западом! Эта откровенность, открытость, патриотизм, способность доходчиво объяснить, дать правильную оценку прошлому, настоящему и будущему их привлекает.

— Вы ведь, помимо всего прочего, блестящий оратор...

— Вот-вот, а у остальных это не получается. Все были завязаны на прежнем режиме, все они из прошлого — или связаны с перестройкой, или с реформами, или с криминальной экономикой. У меня этого нет. Я смело отвечаю на любой вопрос: политический, финансовый, семейный, поэтому гражданам более симпатичен. Кроме того, я не сидел в Москве — всю страну, вплоть до малых городов, несколько раз объехал, а поскольку появился внезапно, это вызвало интерес журналистов, меня стали чаще звать на разные передачи.

Вот уже 10 лет выпускают мою водку. Не я — бизнесмены захотели! Я разрешил. Французы — не я, французы! — придумали одеколон "Жириновский". Уже первых 20 тысяч флаконов разошлись...

— Потрясающе!

— Учтите: одеколон "Зюганов" не выпускают, "Грызлов" — не хотят! Я же никого не просил...

— Одеколон хоть хороший?

— Еще бы! Французская марка лучшая! Я вам дарю (вручает), чтобы вы тоже благоухали...

— Спасибо! Выглядит прекрасно, а надписи... "Качество гарантирую", "Только для наружного употребления"... Блеск!

— Ну что вы хотите — французский парфюм. Там же это самое — Гуччи, Хуго Босс, Армани... Качество высшее, но они добавляют допинг — имя известного политика. Только чего они не взяли имя немецкого политика? Чего нет одеколона "Шредер"? Или "Ширак"? Даже "Буш" не выпускают. Хотя бы этот чудак-террорист "Бен Ладен" был... Ничего! А в мой одеколон 250 тысяч евро вложили. Может, и прогадают в продаже, не получится затраты окупить, но французы — они же головой соображают.

"ЗАПАД НАС ОБГОНЯЕТ — ОН УЖЕ ЛЕГАЛИЗОВАЛ ОДНОПОЛУЮ ЛЮБОВЬ"

— В смысле, не как мы — задницей? Кстати, я вижу у вас в руках диск с вашим портретом...

— Мой — записал песни.

— Вы сами поете?

— Да. В основном песни патриотические, из старого репертуара. Первая про Буша — пожалуйста! Не я ее писал — парень из Севастополя. Услышал некоторые мои изречения, связанные с Америкой.

— Добрые изречения?

— И добрые, и недобрые.

— Да-да, я помню. "Джордж, сраный ковбой...". Ну и дальше в том же, так сказать, духе...

— Этот крымчанин, я даже его не знаю, положил их на музыку, запустил в Интернет, а мы вот на диск поместили. Остальные песни — наши, российские. Ну нет сегодня такой песни про Россию, как старые добрые "Летят перелетные птицы", "С чего начинается родина?", "День Победы". Я их записал в сопровождении хора МВД России, аранжировка хорошая — и это вызывает у людей интерес.

— Я сам слышал, как семь лет назад, на 60-летии Иосифа Кобзона, вы пели вместе с ним "Забота у нас простая"...

— Пел!

— Мне понравилось. А по-украински спеть не хотите?

— Не знаю, как по-украински, но если...

— Если? А что, если нам дуэт на украинском языке записать?

— Пожалуйста! Заметьте, я себя вам не навязываю — это вы предложили. Я не музыкант, не певец, но в студии, при хорошей аранжировке могу! У меня в основном песни в стиле рэп, как бы речитатив, но получается неплохо, если хорошее сопровождение. Не я же это выдумываю — просят меня. Вот как с одеколоном. Все это одно к одному, нарастает как снежный ком, и катится он по жизни уже 15 лет.

— Многие известные, авторитетные люди говорили мне: "Смотрю я на Жириновского... Вот он обещает, например, что через несколько лет наши солдаты будут мыть сапоги в Индийском океане или что каждый мужчина может иметь две, три, даже четыре жены. Я понимаю, что это невозможно, но его слова — как музыка, он говорит то, что я хочу слышать". Не в этом ли суть вашего успеха?

— И в этом тоже. Многие стесняются открыто выражать то, что у них внутри, в душе. Годами это в себе носят, переживают, а высказаться не могут. Все ведь в семье устают — и мужчина, и женщина, поэтому практически все меняют партнеров. Я редко встречал семью, чтобы вот поженились — и до гробовой доски вместе: больше ни на кого не смотрели. Даже если они и прожили так жизнь, все равно им хотелось, может, что-то поменять, но не получилось. Из уважения друг к другу доживают век под одной крышей.

— А если вам что-то такое хотелось, вы об этом жене говорили?

— Да, она знала все. Считаю, что к таким вещам надо относиться спокойно. Возьмите мусульман: у них это норма. И не потому, что они хотят сменить женщину. Если погибает младший брат, старший не оставляет его жену, забирает в свой дом. Почему такая традиция появилась? Они вечно бунтовали, воевали, совершали революции, и в большой семье всегда кто-то из братьев погибал. Не оставлять же вдову одну!

Или больна женщина. Муж любит ее, но ему надо продолжать половую жизнь, иметь детей. Как эта проблема решалась? Если жена болела, он брал в дом другую женщину. Это нормально! А у нас на сторону бегают, и это считается изменой. Что хорошего? Люди нервничают, переживают... У нас не принято в свой дом вторую жену приводить, хотя очень многие мужчины имеют женщину с ребенком на стороне. Каждый год сотни тысяч людей живут на два дома, а за многие годы их набираются уже миллионы миллионов. Во всем мире так.

— Вы бы это легализовали?

— Конечно. Нужно разрешить мужчине заключать повторный брак без расторжения первого. Пускай остается первая жена, сохраняется семья, но он живет отдельно, у него в другой квартире есть любимая женщина, которая ему родила. Поймите, я не предлагаю легализовать тайные свидания с любовницей, но если в другой семье уже реально растет ребенок, надо дать людям возможность узаконить отношения, чтобы и эта женщина считала себя замужней...

— Проституцию вы бы тоже узаконили?

— Дело не в том, просто сегодня проституция — источник опасности для здоровья самих женщин и источник распространения болезней. Поэтому для нее нужно найти какой-то новый термин. Пусть это будет называться не публичный дом, а какой-то там медицинский салон, заведение особых услуг. Ведь очень много людей не женаты. Что они должны делать? Или они разведены. Или овдовели.

— Или комплексуют...

— Да! А может, человек раз в пять или в 10 лет созрел, хочет как-то себя реализовать... И где он должен? Это нормальное явление, но христианская мораль против. Следуя ей, без брака вообще нельзя вступать в близкие отношения. Ну хорошо, а что должен делать мальчик в 16 лет? В 20, 25? А если мужчина впервые в 30 лет женится, как ему до тех пор быть? А если он овдовел и не хочет жениться? Что, требовать от него воздержания? Но это же наивно! Конечно, такая мораль устарела. Из-за нее миллионы людей мучаются, но Запад нас и тут обгоняет. Он уже легализовал однополую любовь, а мы все не можем нормальные отношения узаконить...

— Опять плетемся в хвосте...

— Да, всегда опаздываем. Все равно придем к этому, потому что по-другому у людей не получается. Ну давайте всех гонять — разве лучше будет? Взять те же наркотики! Страшный бич, но если человек без них не может, пусть лучше употребит свое зелье в нормальных условиях, чем в подвале.

— Как в той же Голландии, Швейцарии...

— Точно. Я по Цюриху еду — гляжу, освещенная площадка, стоят полицейские. Оказывается, это место, где наркоман может легально уколоться. И чистые шприцы есть, и сам он под присмотром — никто никого не убьет. Потому что иначе он сделает это в темном переулке, и тогда пойдет гепатит, вич-инфекция, а то и хуже. Пороки сопровождают жизнь человека веками, тысячелетиями, они не вчера появились...

— ...и не стоит загонять это все внутрь...

— Только хуже будет. Не надо их поощрять, пропагандировать: "А давайте-ка все так!", не надо уговаривать пить алкоголь, но многие известные врачи советуют раз в неделю, а то и каждый день, принять на ночь 50 граммов коньяка. От этого человеку только польза. Если же он, скажем, пьет каждый день и не закусывает, тогда, конечно, вред, но если это пропагандировать, некоторые молодые люди подумают: так и надо. Поэтому общество в основном все отрицает. Вот и получается: нельзя, но все делают...

"У НАС МУЖЧИНЫ НИКОГДА НЕ ЦЕЛОВАЛИСЬ, ЭТА ПРИВЫЧКА С КАВКАЗА ПРИШЛА"

— Владимир Вольфович, на мой взгляд, главное для политика, любого политика — его харизма. У нас в Украине, к сожалению, очень мало харизматичных политиков, имеющих свое, отличное от других лицо...

— И не только у вас. Так же и во Франции, и в Германии — во всем мире.

— И все-таки в России их больше. И Горбачев, и Ельцин, и покойный Лебедь, не говоря уже о вас. Скажите, когда на политической арене были такие политики, как, например, Гайдар и Явлинский, которые не имели ярко выраженной харизмы, как вы с ними соревновались?

— Ну, с ними-то как раз разобраться было легче. С Гайдаром, правда, не успел. Его в 92-м убрали, а мы в парламент пришли в 93-м. Правда, заочно я всегда его и таких, как он, критиковал, потому что это люди, случайно оказавшиеся в политике, чистые теоретики, временщики.

Они состояли в компартии, строили социализм, а наряду с этим их готовили за кордоном как какую-то пятую колонну. Подбирали по принципу, кто быстрее в пользу Запада прокричит, а физически и морально они были к этому не готовы. Поэтому и получился брак. Вот Куштуницу как-то обработать сумели. Огромные деньги, 180 миллионов долларов, в его последнюю избирательную кампанию вложили, и хотя он тоже слабенький, без харизмы, сербам его навязали, он стал президентом.

— А кто сегодня, на ваш взгляд, самые харизматичные политики в мире?

— Нету таких, нету! Если провести конкурс, тендер или интернет-опрос, только Россия может дать достойные имена. Я вот весь мир объездил: Японию, Китай, Индию, все арабские страны. Ну, в чем-то, допустим, неплох Каддафи, но он слишком узкий, только для мусульман, а для остального мира уже не годится.

— Кастро?

— Устарел! Ему уже 70 лет, он уже еле дышит. Кроме того, Куба — маленький остров. Все-таки ему трудно раскрыться там в мировом масштабе. Поэтому, повторяю, вся надежда на Россию.

— В свое время в России у вас появился конкурент — я имею в виду Брынцалова. Помню, с каким наслаждением я смотрел ваши дебаты, после которых вы подарили друг другу часы, обнялись, поцеловались, и кто-то из вас сказал: "Ничего, один раз — не педераст"...

— Это он, он сказал. Все боялся, что... И все-таки полез целоваться. Мне это чуждо. Эта дурацкая привычка к нам с Кавказа пришла, с арабского Востока — у нас никогда мужчины не целовались. Только те, что с юга приезжали: из Ташкента, Баку...

— Ну как же, а Леонид Ильич?

— Это кавказцы его приучили! Потом уже и в Москве пошли поцелуи. И с африканцами, и с европейцами... Это уже была дань, так сказать, протоколу.

— Владимир Вольфович, а откуда такой Брынцалов появился? Он же старался вам во всем подражать, это было заметно даже невооруженным глазом...

— Я вам больше скажу: чтобы утром давать какое-то интервью, он накануне вечером штудировал мои книги. Но я-то их сам писал! Для меня там все свое, а он пытался приспособить чужое. Знаю, как это тяжело. Мне самому трудно под демократов, как молодежь говорит, косить, потому что внутри я против их проекта.

— Брынцалова тем не менее жизнь куда-то на задворки задвинула...

— Ну как — он продолжает бизнесом заниматься. Лекарство свое создал — его объединение "Ферейн" выпускает, аптеки у него есть.

— Брынцалова создали, чтобы оттянуть у вас голоса?

— Нет, он сам, сам! Много денег скопил... Вот почему пошел в политику Ходорковский? Да потому, что денег было много, а известности никакой.

— Будет он сидеть, как считаете?

— Вот уже год он в "Матросской Тишине" и еще лет шесть проведет на нарах. Состав его преступления тянет минимум на семь лет, а по максимуму — на пожизненное заключение, но он может откупиться, если сдаст все свои активы. Тогда его могут выпустить, и он уедет за рубеж. Что хочет, пускай и делает. Жадность — она его погубила. Столько денег! Тебе же не говорят: "Отдай свое". То, что заработал как талантливый бизнесмен, оставляй себе, но все, что украл, скрыл от налогообложения со всеми процентами за 10 лет, отдай. Он отдает, допустим, по миллиарду в год, но так ему еще лет 10 сидеть.

— Владимир Вольфович, вот интересно, а вы представляли себя на его месте?
Владимир Вольфович всегда предельно откровенен в общении с коллегами. Слева от Жириновского — Борис Немцов, справа — Василий Шандыбин


— Конечно!

— И что бы вы сделали?

— Отдал бы все немедленно. Хватит ему одного миллиарда, хватит 100 миллионов. По депозиту банк дает 10 процентов — ну куда тебе столько? Но в нем наглость взыграла, головокружение началось: как же так, миллиардер — и никто? Так ведь и в Америке миллиардеры никто. Там их хоть пруд пруди, но они занимаются бизнесом и не лезут в политику — в США это норма.

То же в Италии. Допустим, "Оливетти" выпускает пылесосы, холодильники, ксероксы, но они никогда в жизни не занимаются политикой.

Российские олигархи совершили одну ошибку. Тот же Березовский наворовал и полез в политику. Столько у тебя денег! Три миллиарда долларов! Ты же никогда их не используешь! Ни твои дети, ни внуки. Хоть каждый день можешь шоколадную ванну принимать, ананасами и бананами объедаться, икрой мазаться вместо крема — все равно эти деньги не проешь, они тебе не нужны. И главное, испортишь себе жизнь... Заметьте: все богатые умирают рано, потому что меню у них очень вредное — мясо разных сортов, копченое и соленое, рыбы всех видов, вина... Большинство богатых гибнут от собственного желудка.

— И от нервов...

— Да, от страха за свои деньги. Несчастные люди! Среднему человеку достаточно иметь ежемесячный доход, ну, не знаю, в две-три тысячи долларов и жить спокойно. Этот доход можно дать людям и в России, и в Украине, если мы нормально с экономикой разберемся. С такими ресурсами, как у нас, это реально.

— Вопрос на засыпку: вы рискнете предсказать судьбу Абрамовича?

— Я думаю, все они погибнут: и Березовский, и Гусинский, и Ходорковский, и Абрамович. Они сами себя в капкан загнали, и теперь Западу легче их погубить, чтобы быть в хороших отношениях с Россией. У нас перебежчики из КГБ бывали, да? Вспомните, из Марокко сбежал полковник по фамилии Богатый... Ну и что? Лет пять прожил в Америке, а потом ему устроили ДТП, чтобы иметь хорошие отношения с КГБ.

И Калугин, который сейчас в Нью-Йорке, погибнет — их всех постепенно уничтожают. Даже те, кто сидят там, никуда нос не показывая, все равно плохо кончают. Все! Никто из них не получает удовольствия от такой жизни. Любые предатели и перебежчики уходят в мир иной раньше времени, любые грязные деньги человека губят. Вот Ходорковский сидит год в тюрьме — он же потерял 10 лет жизни. Если ему было начертано судьбой до 70 лет жить, он уже в 60 умрет. А все нечистые деньги! Если бы они были заработаны, его бы не посадили, а если бы и посадили, он бы все отдал, понимая, что здоровье дороже...

"CТАТЬ ПРЕЗИДЕНТОМ ЕЛЬЦИНА ДЕМОКРАТЫ ЗАСТАВИЛИ — САМ ОН ЭТОГО НЕ ХОТЕЛ"

— Россия тем не менее страна непредсказуемая. Честный или нечестный, а пословица: "От сумы и от тюрьмы не зарекайся" существует. Вы представляли себя с сумой и в тюрьме?

— Ну, с сумой, нищим, бедным мне быть не приходилось, хотя детство было очень тяжелое. И уж, конечно, всякий человек может оказаться в состоянии, когда ему не хватит зарплаты, он потеряет квартиру и окажется на улице.

А что касается тюрьмы... Неприятная это вещь, но, знаете, есть у меня какой-то внутренний тормоз. Я никогда не шел на авантюры, не совершал мошенничества, избегал поступков, которые дали бы повод обвинить меня в том, что я что-то украл...

— Но вы ведь могли пасть жертвой политических интриг, во имя, как говорят, "высшей цели" вас могли разменять, как, например, членов ГКЧП...

— Ну конечно, конечно! Опасная вещь — политика, в ней всегда возможны какие-то ситуации...

— Вы бы в тюрьме выжили, как считаете?

— Зависит от окружения, от питания. Вот в Лефортово нормальная тюрьма, в камере один-два человека. Они даже спортом могут заниматься, никто их там не трамбует, радио у них есть. Сейчас вообще для арестантов ввели послабления — без ограничений принимают посылки, чуть ли не мобильный телефон, телевизор передать можно. Многое, повторяю, от условий зависит.

В любом случае самое страшное в тюрьме — ограничение свободы. В этом же и состоит смысл наказания, а питание... оно может быть великолепное. Ходорковский может его хоть из ресторана заказывать — пожалуйста, но человек находится в замкнутом пространстве и не знает, что будет завтра, кто может войти ночью в камеру...

— ...и что сделать...

— А сделать с ним могут все, что угодно. В тюрьме ведь сидят уголовники, они могут его просто-напросто проиграть. Заплатить тюремщикам, надзирателям, и те глаза закроют на все. Ну представьте: человек не просто лишен свободы — он вне правового поля. Ночь, а в каждой тюрьме столько сумасшедших.

Это большое испытание. Особенно в условиях России и, может быть, Украины. Там, на Западе, в Швеции какой-нибудь, в тюрьме люди даже зарабатывают. Там такие большие деньги закладываются на содержание заключенного, что он может экономить и откладывать.

— Кстати, вы упомянули об уголовниках. Одно время говорили, что в рядах вашей партии немало представителей криминального мира, в частности, из питерской и тамбовской группировок... Я помню убийство депутата Госдумы Скорочкина, покушения на других его коллег из фракции ЛДПР. Скажите, факты имели место?

— Ну, если взять Скорочкина, то он в округе сам победил, но когда его стала прижимать местная мафия и администрация, решил прийти к нам, чтобы при нашей поддержке избавиться от этого давления. Он пробыл в ЛДПР всего два месяца и 1 февраля 95-го года погиб.

— Ваше заступничество не спасло?

— Мы просто не успели ему как-то помочь, да и сам он проявил безалаберность. К нам и другие пытались прибиться, но когда я узнавал их подноготную, мы от них избавлялись. Впрочем, это было лет 10 назад. Сейчас я все списки проверяю через ФСБ, МВД и прокуратуру, чтобы не было в них никого, кто хоть какое-то отношение имел к криминалу.

— Владимир Вольфович, в свое время вы очень резко критиковали президента Ельцина, однако когда Государственная Дума принимала важные, судьбоносные решения, вы никогда против него не голосовали. Скажите, у вас есть личное отношение к Ельцину как к человеку и президенту?

— Я считаю, что оппозиция должна критиковать власть, но не толкать страну в пропасть. Поэтому, например, в августе 91-го я выступил в поддержку ГКЧП, но на улицу своих людей не вывел, чтобы не обострять обстановку.

93-й год, резкое противостояние Кремля и Верховного Совета России. Я занял нейтральную позицию, потому что и с той, и с другой стороны были злоупотребления Конституцией.

Идем дальше. Действие советской Конституции остановили. Новая не всем, может быть, нравится, но ее надо принимать, и я агитирую за принятие.

На повестке дня импичмент — отставка президента. Но он все равно не ушел бы! В руках у него военная машина, судебная... Ну распустил бы он парламент и запретил бы КПРФ — фактически стало бы хуже. А поскольку этого не случилось, люди не всегда могут оценить, что ЛДПР четыре раза выводила страну из опасного кризиса. Мы очень помогли России, добились, чтобы не было хуже. Пожар уже начинался, мы его затушили, но если дом не загорелся, как доказать, что это мы его спасли? Оставить пламя, чтобы показать: вот смотрите, горит, — а потом тушить головешки? Нет, когда горит, спасать уже поздно. Сегодня, к примеру, у нас президент Путин. Это же намного лучше, чем Ельцин.

— Вам нравится Путин?

— Да, но если бы импичмент Ельцина состоялся, Путина не было бы. Сейчас у нас была бы диктатура, причем в худшем для всех варианте.

— Тем не менее немало политиков до сих пор называют Ельцина преступником. Горбачев, например, мне так и сказал: "Ельцин — преступник, на его руках кровь в Чечне и сотни тысяч погибших граждан России". Вы с этим согласны?

— Конечно! А в чем причина, знаете? Его демократы заставили стать президентом, сам Ельцин этого не хотел. Он был в Госстрое первым замом министра. Он же строитель и другого не умеет, не знает. Вот дайте мне построить дом — одноэтажный, однокомнатный: я не построю. Давайте аппендицит кому-то вырежу или гланды. Больной погибнет — я не умею этого делать. Почему все считают, что в политике могут все?

— Как заместитель председателя Госдумы России вы должны знать: правда ли, что и сегодня недалеко от дачи Ельцина стоит под парами самолет, готовый в любой момент вывезти его за границу?

— Нет! У него есть право бесплатно пользоваться самолетом государственной кремлевской авиационной компании России.

— Угроза ему и его семье существует, как вы считаете?

— Нет — закон о гарантиях первому президенту России предусматривает полную его неприкосновенность и неподсудность. Нельзя возбудить уголовное дело, нельзя ничего ему сделать, ограничить свободу передвижения. У него есть загранпаспорт, он свободен и, когда хочет, летит за рубеж. И материальное обеспечение у него на уровне: он имеет больше, чем любой ушедший в отставку президент на Западе.

"Я НЕ ПОЛЬЗУЮСЬ СТАТУСОМ ЛЮБИМЧИКА ПУТИНА — КОНТАКТ У НАС САМЫЙ ОБЫЧНЫЙ"

— Вы сказали, что президент Путин вам нравится, а вас не настораживает тот факт, что его коллеги из КГБ СССР медленно, но верно берут власть в России в свои руки?

— Хм, это происходит во всех странах мира. А кто, скажите, сегодня президент США? Сын бывшего шефа ЦРУ Буша-старшего. Это нормальный процесс, потому что мир сейчас очень сложный, хрупкий и взрывоопасный. Вот раньше была конница. Пока ее соберут, пока она дойдет до Москвы или до Киева...

— ...пока буденновцы сабли заточат...

— Вот-вот (смеется), неделя пройдет, а то и две. Сейчас сжечь планету можно за полчаса, поэтому управлять странами должны люди, близкие к спецслужбам, сведущие в проблемах войны и мира. Иначе будет очень опасно. Сейчас более-менее тихо, спокойно, потому что в Америке Буш, за спиной которого отец, экс-шеф ЦРУ, а в России — Путин, знакомый с работой спецслужб не понаслышке. За эти четыре года между ними ни разу не возникло опасной ситуации, как при Хрущеве, который был специалистом, как говорится...

— ...по кукурузе...

— Ну, я бы сказал, по сельскому хозяйству. При нем дело доходило до войны, и очень страшной. На волоске все висело — вспомните Карибский кризис. Еще чуть-чуть — и разразилась бы ракетная война.

— У вас с Путиным есть человеческий контакт?

— Самый обычный.

— Недавно по ОРТ показывали, что вы с ним встречались в Кремле. О чем, интересно, вы говорите обычно с глазу на глаз?

— Ельцин, если вспоминать о нем, редко встречался с руководителями фракций, и только в общем составе. За все годы его президентства он общался с нами максимум три раза, а нынешний глава государства со всеми встречается два-три раза в год и минимум раз в год — с каждым по отдельности. В этом смысле контакт лучше.

Я не пользуюсь, как говорится, статусом любимчика Путина — ему все-таки ближе коммунисты, демократы. Он же коммунистом был, а карьеру сделал больше на демократической волне. Был помощником Собчака — одного из главных российских демократов, в команде Ельцина оказался до избрания президентом. У меня с ним нормальные рабочие отношения, но особенно теплых нет.

Я всегда ставлю перед президентом вопросы, которые накапливаются. Допустим, в 2001 году, когда Бен Ладен окопался в Афганистане, но американцы еще не захватили Ирак, я говорил о нашей позиции на Ближнем Востоке. Недавно высказал мнение, что губернаторов лучше назначать напрямую указами президента, а не проводить их через местное законодательное собрание и что выбирать по партийным спискам надо не только в центральный парламент, но и во все местные органы власти. И так — по всем проблемам. Я президенту изложил пунктов 20.

— На таких встречах есть место для юмора? Вы вообще улыбаетесь, шутите?

— Нет.

— Рассказываете анекдоты?

— Что вы — у Путина напряженнейший график. Ему тяжело... Скорее уж шутку на общей встрече отпустишь. Там у нас у каждого максимум три-четыре минуты.

— На шутку?

— Нет, на изложение позиций. Иногда можно кого-то и подковырнуть. Особенно я люблю левых поддеть, демократов. Если вижу Явлинского, Немцова или Зюганова, пытаюсь с ними пикировочку провести, что-нибудь "запустить". А когда с Путиным один на один, хочется быстрее сказать то, что считаю наиболее нужным и важным. Все-таки встречи с главой государства не часты, а сложность их в чем? Чтобы свою позицию раскрыть, нужно минут 15-20, а у меня время — только ее изложить. На 20 пунктов по две минуты — вот уже почти час.

— Вы оставляете ему какие-нибудь документы?

— Ну разумеется. Кстати, социологи подсчитали недавно коэффициент интеллекта думцев. Взяли Явлинского, Жириновского и Зюганова. Остальные приходили в Думу и уходили, а мы все-таки лет 10 там вместе были. Проанализировав официальные стенограммы Государственной Думы, социологи обнаружили, — только по документам! — что словарный запас у меня самый большой, на порядок Явлинского и Зюганова превышает. Количество выступлений, поднятых тем — в десятки раз больше.

Социологи определили также интеллект партии, ее влияние, активность, вес — по всем позициям, все по косточкам разобрали, через компьютер прогнали. Я вынужден о себе говорить, но у меня действительно самые высокие показатели, и особенно приятно, что это ученые определяют. Когда избиратели, тоже приятно, но их голоса можно сфальсифицировать, можно оклеветать нас, ошельмовать, а тут документы, и не за год — за 10 лет. Эти материалы я тоже президенту отдал. Пусть его специалисты посмотрят и сделают выводы.

"ОТ ЗАКАВКАЗЬЯ РОССИИ ВРЕД, АЗЕРБАЙДЖАН, ГРУЗИЯ И АРМЕНИЯ — ЭТО ПОСТОЯННАЯ ГОЛОВНАЯ БОЛЬ"

— Владимир Вольфович, для многих советских людей распад Союза стал личной трагедией. А для вас?

— Я не так переживаю из-за того, что мы сделали с экономикой — она вверх-вниз по всему миру скачет, а с нею безработица, преступность, болезни. Самое страшное — мы раскололи государство, которое создавалось веками. Чтобы иметь такое прекрасное огромное государство от Днестра до Сахалина, погибли миллионы наших предков, и вдруг мы просто так взяли и разбросали его, образовав национальные клетки. Это и для экономики плохо, и в личном плане, в моральном, в военном — ну по всем позициям.

— А вы считаете воссоединение Советского Союза возможным? Вот сегодня, в сложившихся реалиях жизни?

— Конечно, причем не потому, что это, допустим, кому-то из политиков нужно. Мы соседи, а соседям всегда легче договариваться, торговать, поддерживать хозяйственные связи, дороги...

— То есть вам хочется, чтобы в составе Союза и Узбекистан был, и Казахстан, и Киргизия? Ну скажите: России это нужно?

— Поймите, я оттуда, из Средней Азии, родом. Там живут тихие и спокойные люди. Вот от Закавказья — вред. Азербайджан, Грузия, Армения — это постоянная головная боль...

— ...от которой, если я правильно вас понял, лучше отказаться?

— На Северном Кавказе опасная ситуация, а в Средней Азии — самая безопасная, люди были довольны тем товарообменом, что в СССР сложился. У них аграрные товары: хлопок, виноград, арбузы, дыни, шерсть, клубника. Самая свежая клубника была в Советском Союзе! Что ни говорите, совсем не плохо было нам с ними вместе, да и они нам никакого вреда не приносили.

— И все-таки Советский Союз без Кавказа вы легко представляете?

— Ну, Кавказ в свое время и был присоединен к России из-за того, что там сейчас происходит. Вы посмотрите: постоянные набеги, уводят людей в плен, разоряют, воруют... Так они себя вели, когда не были в составе России, из-за этого мы были вынуждены навести там порядок. Народы Закавказья сами попросились в состав Российской империи, а Азербайджан, Южный и Северный, нам отдал шах Ирана как компенсацию за убийство посла.

— Хороший подарок!

— Грузия со слезами на глазах умоляла принять, спасти от иранского шаха и от турок, Армения сохранилась только благодаря вхождению в Российскую империю. Иначе им всем пришел бы конец. Понимаете, сама Россия никого не завоевывала. Поляки недовольны нами, но это не мы виноваты. Это Европа делила Польшу, которая оказалась между Российской империей и Австро-Венгерской, Германской. Войны шли между империями, а Польша на их пути стояла.

— Что как умный и неординарный человек вы сделали бы сегодня с Чечней? У вас есть план по преодолению этого жуткого, затянувшегося кризиса?

— Я только за силовые методы.

— И в чем они заключаются? Атомную бомбу на них сбросить?

— Нет. Первым делом предупредить жителей горных аулов: "Спускайтесь вниз, в равнины" — и расселить их по другим регионам России. На время — на полгода, год. За это время карательными операциями полностью зачистить все базы боевиков. Это же небольшой регион, поэтому ликвидировать очаги сопротивления вполне по силам, а когда все затихнет, часть населения может вернуться. А так мы уже 10 лет зачищаем. Почему не доводим операции до конца?

— Потому что тем, кто на самом верху принимает решения, это выгодно!

— Потому что боевик днем стреляет, а вечером спит в кровати со своей женой — все, это мирный житель. Входит спецназ — он лежит. Что вы с ним будете делать? Выходит иногда пострелять, а потом домой возвращается. Посмотришь — обычный мирный пахарь. На поле боя его застукаем — убьем, но попробуй во время спецоперации раздеть его, чтобы посмотреть, не натерто ли у него плечо! Тут же поднимается крик: "Это нарушение прав человека! Почему раздеваете, почему то, почему это?..". Начинаем все в доме переворачивать — опять упреки: "Вы производите обыск, а где ордер?". А у кого вы возьмете ордер в горном ауле? Что, в Грозный за ним ехать?

Или мы нарушаем права человека, или ничего не делаем. Тогда они снова стреляют и творят все, что хотят.

— Но вы же не можете отрицать, что боевые действия в Чечне выгодны прежде всего людям в Кремле? Это же бесконечная отмывка денег, бесконечный заработок...

— Нет, это связано не с Кремлем, а с зарубежными центрами.

— Генералам, значит, это не выгодно?

— Генералам в любой стране мира нужны конфликты — иначе развития армии нет. Так врачам необходимы больные: если все здоровы, им придется снять халаты. Некого лечить!

Извините, но и вам, журналистам, эти события нужны. Если ничего не происходит, что вы будете делать? Не снимете передачи, не напишете статьи. Вся наша жизнь связана с какими-то событиями — страшно только, когда в них гибнут люди.

Армия нужна для безопасности: если ее убрать, будет еще страшнее, поэтому государство выбирает из двух зол меньшее — то есть наличие армии и безопасность. Войска должны участвовать в конфликтах, чтобы быть в форме. Вот Америка! Ей что, нужны Афганистан и Ирак? Ей нужно дать работу военно-промышленному комплексу, создать условия для тренировки своей армии.

— Иначе президент на своем посту не удержится!

— Не удержится, совершенно верно! Это все, кстати, элементы новых технологий. Люди уже устали, экономика то и дело дает сбои, экономическими успехами привлечь избирателей трудно, поэтому сейчас на повестку дня выходит агрессия.

Возьмите Германию: уже 70 депутатов немецкого парламента требуют восстановить Пруссию, причем на следующих выборах у них будет шанс прийти к власти. Политики возрождают воинственную Германию, но уже без фашизма, без Гитлера. Они восстанавливают ее боевой дух, иначе ХДС к власти не вернется. Раз социал-демократы стабильность экономике обеспечивают, христианским демократам нужен допинг: "Мы вернем Пруссию!". Ошибаются немцы, если думают, что действительно Пруссия будет немецкой, но это хороший лозунг для будущей кампании, которую правые уже начали.

"ЕСЛИ БЫ НЕ РОССИЯ, ТЕРРОРИСТЫ УЖЕ ТОПТАЛИ БЫ ВСЮ УКРАИНУ"

— Любопытно, а какую русскую или российскую, скажем так, национальную идею вы бы сегодня выдвинули? Вот такую, чтобы, услышав ее, все поднялись и пошли? Она вообще существует?

— Идеологии сейчас нет — разрушена. Религиозную выдвигать нельзя, она опасна, потому что за ней отсталость.

— Плюс Россия — страна многонациональная, многоконфессионная...

— Чисто русская идея тоже не годится — у нас очень много смешанных браков, людей разных национальностей, а общая идея в экономическом плане — все-таки добиться повышения жизненного уровня! — не может людей мобилизовать, потому что резко его повысить нельзя.

— Значит, если я правильно понял, общей идеи и идеологии сегодня нет и быть не может?

— Ха — нигде ее нет, и выдвинуть невозможно: только через обман! Почему меня люди ценят? Я говорю, что всегда будут богатые и бедные. Умные и дураки есть при любом режиме: при царе, советской власти, новой России и постмодернистской, через 100 лет будут. Ну не должно быть уравниловки, а левые на этом играют. Они говорят: "Давай поделим, всем понемножку", а россияне этого не хотят. Отсюда преступность, люди вырываются из общего строя. Ему хочется не "Запорожец", а "Волгу", не "Волгу", так "Мерседес", не "Мерседес", а "Майбах" — и он начинает воровать.

— Сегодня американские советологи, которые, кстати, много раз уже ошибались, пророчат распад России на несколько государств. Вы с ними согласны?

— Нет, конечно. Они боятся реинтеграции, восстановления Советского Союза, но без советской оболочки, и поэтому им хочется, чтобы нам было хуже. Не будет хуже! Все уже!

— Хуже некуда?

— Да! Будет наоборот. Наши американисты считают, что наступает конец американской империи, что дело у них явно идет к краху, и поэтому соревноваться с нами они уже не смогут.

— Вот и Павел Глоба упрямо твердит, что США скоро распадутся...

— Он прав — привет ему передайте!

— Вместе с тем я вспоминаю свою беседу с Егором Кузьмичом Лигачевым. Он считает, что Америка уже не видит в России равноправного конкурента. "Диалог можно вести с сильными, — сказал он мне, — а о чем можно говорить с Россией, экономический потенциал которой составляет максимум полтора процента от мирового объема производства?"...

— Заблуждение! Вся мощь Америки держится на фиктивном, ничем не обеспеченном долларе, который может рухнуть в любой момент. Для США это будет страшная катастрофа. Посмотрите: евро, обеспеченный экономикой всей Европы, уже обгоняет доллар, а российский рубль обеспечен нашими материальными ресурсами. Но сравните: у вас платят пять с половиной гривен за доллар, а у нас — 30 рублей.

Понятно, что экономика России сильнее, чем экономика Украины, так что все это фиктивные валютные курсы, и у нас за доллар давно уже нужно давать два рубля. Падение его сдерживают, по договоренности элит помогают американцам. Мол, давайте не будем доводить до войны, постараемся статус-кво обеспечивать. Но Россия неизбежно будет становиться богаче и сильнее, и их это пугает.

Сегодня они боятся: вдруг что-то в России случится — что будут делать Китай и исламисты? Кто их остановит? Украина? Польша? Нет, все это хлынет в Западную Европу. Американцам страшно. Если Китай захватит огромные пространства, потом его уже не остановить.

— Но пространства России он уже потихоньку захватывает...

— Нет, пока это вполне терпимо, и удалить китайцев проблемы не составит.

— Владимир Вольфович, сегодня в российском политическом истеблишменте, бомонде есть пятая колонна, как вы считаете?

— Конечно! Была, есть и будет.

— И кого она представляет? ЦРУ, "МОССАД"?

— В основном ее оплачивает Германия: Фонд Фридриха Науманна в Кенигсвинтере под Бонном, Фонд Эберта, который был социал-демократом. Они подготовили Явлинского, Немцова, Рыжкова, Хакамаду, комитет-2008 — такие прозападные партии. Но их протеже ничего не могут, эти деньги выброшены впустую.

— Не хватает харизмы?

— Не харизмы! На России споткнулись все: Наполеон, Гитлер, японцы, китайцы, американцы... Все эти потуги бесполезны. А знаете, в чем состоит особая роль России в мире? Когда надвигается катастрофа, только Россия ее сдерживает. Фашизм Москва остановила! Вот сейчас разгул исламского терроризма, и если бы не Россия — все, Европе конец. Мы на Кавказе дали им по рукам, а иначе они бы уже топтали всю Украину, Польшу и дошли бы до Германии.

Американцы за это Россию ценят, они понимают, в чем ее достоинство. Вот нынешняя победа Буша — это Москва помогла. Если бы не она, победил бы Керри. Москва влияет на выборы в планетарном масштабе. Да, какая-то маленькая страна нас не интересует, но Китай, Индия, Иран...

— ...Украина...

— ...в чем-то и Украина — как сосед и братская страна. Сегодня уже Москва решает, кому быть при власти. Вот Буш не хотел, чтобы Путин был президентом, а Путин сделал так, чтобы Буш на своем посту остался. Стрелки уже повернулись в сторону Москвы, и вам тоже в Киеве пора переводить их на московское время — на час вперед.

— Я вам, уж простите, задам не очень приятный вопрос. Сейчас мы говорим о Великой России, и в сознании каждого жителя Украины, даже у того, кто эту страну не любит, все равно Россия ассоциируется со словом "Великая". Тем не менее я немало по России поездил — картина безотрадная. Вы наверняка ездили во много раз больше и своими глазами видели пьяные деревни с заколоченными избами, невозделанные поля, крупные города, такие, как, например, Екатеринбург, где ранним утром в воздухе уже витают винные пары и тысячи людей абсолютно ничем не занимаются. Вы видели вызывающую роскошь Москвы, от которой достаточно отъехать 20 километров, чтобы оказаться совершенно в другом, заброшенном мире. Скажите, эта страна имеет, на ваш взгляд, шанс на будущее?

— Обязательно! Для меня это моя страна — родная и любимая, а то, что вы перечислили, — это ее, как я говорю, исторические особенности. Мы не развиваемся планомерно, потихонечку — у нас рывки. Если монархия, то кондовая и на 300 лет. Уже все императоры ушли — российский последний. Если коммунизм, то такой, что вся Европа трепещет. Сейчас у нас переход в новую формацию, но в переходный период максимальные возможности страны не раскрылись. Они в лабораториях, они в новой России, за которой будущее...

Пьют во всем мире, наркомания, проституция и коррупция — во всем мире...

— Зато у нас женщины красивые!

— ...но такой территории нет ни у кого. Самая большая в мире страна — из-за этого есть где-то деревни брошенные, но если вы бы доехали до Ханты-Мансийска, вы бы увидели в центре Сибири великолепный город.

Если бы Россия тянулась до Уральских гор, все было бы, как в Москве, но иной раз просто нецелесообразно развивать экономику и обеспечивать социалку в каждом регионе. Ну нельзя тащить телефон на хутор, где живет одна старушка, — никакая экономика этого не выдержит. Если гонять автобус туда, где живет пять пенсионеров, их пенсия сгорит в этом бензобаке. Лучше им по почте деньги послать или предложить переехать в большой город. Это особенности России как геополитического пространства, а не потому, что кто-то мало внимания обращает...

Ну и потом, какая страна переживала больше всего войн и революций? Мы самые закаленные! Нашу планету ждут страшные экологические катастрофы, страшные климатические бедствия, и выдержать их сможет только русский народ. Мы вечно спасаем себя и человечество в период резкого обострения, а в мягкой, тихой ситуации, когда особый героизм не нужен, да, в отдельных местах, наши люди живут хуже. Просто нет необходимости жить там лучше! Поезжайте в другой город! Мы разбросали население по огромному пространству: свобода, живи где хочешь. Теперь людям нужно перебираться туда, где для этого есть экономические условия. Естественно, старшее поколение доживает век в своих медвежьих углах, а молодежь расселяется там, где им удобнее.

"Я ВЫТАЩИЛ ПИСТОЛЕТ И СКАЗАЛ НЕМЦОВУ: "ЛУЧШЕ ТЕБЕ ЗАСТРЕЛИТЬСЯ"

— Владимир Вольфович, ближе к концу беседы я настрою вас на лирический лад. В телевизионные анналы вошла передача, где вы с Немцовым спорили и, в конце концов, поставили в дискуссии точку, плеснув ему соком в лицо. Это был экспромт или вы давно хотели что-то подобное совершить?

— Я ничего не хотел. Это Немцова стали забывать, и он решил снова немножко засветиться в телеэфире и взбудоражить общественное мнение. Заплатил своему другу Любимову, и тот ему устроил передачу "Один на один". Меня позвали, чтобы люди эту передачу смотрели — без меня им столько зрителей не собрать было. Они очень хотели обострить обстановку, чтобы сценарий пожестче был, чтобы больше людей ввязалось в полемику. Когда Немцов перешел к оскорблениям, я как раз подавал ему стакан с соком. Что-то там плеснулось, он вскипел... Желания его ударить или облить соком у меня не было — все произошло спонтанно. Видя такое наглое, хамское поведение, я как-то хотел его остановить, поставить на место.

Иногда эти кадры показывают за рубежом, так в греческом парламенте все депутаты из уважения ко мне встали. Они увидели в моем поступке способность мужчины защитить свою честь.
Лидер ЛДПР последовательно отстаивает многоженство
Ну представьте: передача заканчивается и, если я ничем на выпады Немцова не отвечу, миллионы людей подумают, что я согласен с ним, считаю себя виновным. У меня был лимит времени, вот-вот камера выключится, и что дальше? Если бы это была длительная дискуссия, можно было как-то поступить по-другому...

Что вы, я никогда в жизни... И мыслей не было! Это он меня провоцировал.

— Немцов после этого инцидента обходил вас десятой дорогой или вы помирились?

— Нет, он меня боялся, очень боялся! Когда я приезжал в Нижний, прятался, убегал. Сейчас, слава Богу, уже успокоился.

— А это правда, что однажды вы сказали ему: "Возьми пистолет и застрелись!"? И протянули ствол...

— Это было лет пять назад, на теледебатах. Кстати, тогда я с ним тоже очень жестко говорил. Специально вытащил у охранника пистолет и сказал: "В твоей ситуации тебе лучше застрелиться". Вспомните, он обманывал внаглую, навязывал людям "Волги", лоббировал "ГАЗ".

— Не застрелился?

— Куда там — ничего он себе не сделает. Наши демократы попадают в тюрьмы, уезжают на Запад, уходят с политической арены в небытие, но до сих пор не понимают своей вины, не осознают, что та модель, которую они пытались стране навязать, нам не подходит.

У России свой российский акцент, как у Китая — китайский, у Африки — африканский, у Японии — японский. Но на Западе они другого не знают, и им хочется, чтобы было, как у них. Немцы к этому уже спокойнее относятся. Благодаря Путину они поняли, что в России все нормально, просто есть свои особенности.

— Он им это объяснил по-немецки?

— Да (смеется), знание языка помогает. Турки, кстати, меня очень любят, потому что я с ними иногда по-турецки говорю. На самом деле чаще всего занимаю антитурецкую позицию: по Кипру, по Греции, по Грузии, по Крыму, но я у них любимчик, потому что способен объясниться на их родном языке.

— Думаю, что и в России нет сегодня людей, которые бы вас не любили. Вы руководите крупнейшей фракцией, являетесь заместителем председателя Государственной Думы. Интересно, мы когда-нибудь увидим Владимира Вольфовича Жириновского на посту президента России?

— Думаю, ситуация созреет, причем 2016 год будет решающим. В 2008-м, допустим, команда Путина останется еще в каком-то варианте, и максимум у них будет еще восемь лет. Это их исторический срок. И в Российской империи, и в сегодняшней Европе команда находится у власти максимум 16-18 лет — потом обязательно меняется. Поэтому я определил, что должен победить на выборах в марте 2016-го. Если получится раньше, тогда в марте 2012-го, а может, из-за вас, из-за Украины, ситуация так изменится, что мне придется прийти к власти еще раньше и помочь и России, и вам.

"УКРАИНЦЫ, ПЕРЕВОДИТЕ СТРЕЛКИ СВОИХ ЧАСОВ НА МОСКОВСКОЕ ВРЕМЯ!"

— Владимир Вольфович, я благодарен вам за эту беседу и очень хотел бы встретиться с вами, когда вы станете президентом России. Гарантирую: вопросов будет еще больше...

— Согласен, но тогда уже вы приедете ко мне в Москву — я никуда ездить не буду. Будете стоять в очереди и заходить в Кремль по талонам...

— Неужели вы не распорядитесь меня пропустить без очереди?

— Ладно, для вас сделаем исключение. В знак уважения к Киеву, к Украине и к вам лично.

— Ну что ж, в благодарность за такую любезность готов предоставить вам возможность напрямую обратиться к миллионам читателей "Бульвара" и сказать им что-то особенно сокровенное...

— Я с удовольствием к ним обращусь.

Дорогие мои! Мы с вами живем в интересное время, когда особенно нужно быть смелыми, откровенными, честными. Проблемы — они одинаковы во всех странах мира, но я очень не хочу, чтобы жители Украины скитались по Европе в поисках работы. Мне было неприятно видеть очереди из украинцев в Греции, в Испании, в Португалии. Если у вас излишки рабочей силы, приезжайте в Россию. Давайте сделаем наши связи такими, чтобы вам было выгодно ездить к нам, а нам — в вашу страну и чтобы при этом не идти ни к кому на поклон.

Хочу пожелать жителям Украины хорошего настроения, хочу, чтобы были крепкие семьи, чтобы было много разной прессы и много студентов. Чтобы никто не обманывал ни вас, ни нас. Мы с вами уже опытнее, чем вся Европа. Они не знают, что такое социализм, коммунизм, революция, а мы через все это прошли. У нас с вами самый большой опыт и самый добрый народ.

Хочу, чтобы все мы были красивые, умные, чтобы больше любили друг друга, чтобы было больше песен, чтобы мы отдыхали в Крыму, на Кавказе и чтобы никто нас не обижал, никто нам не угрожал. Для этого есть все условия. Сегодня у нас с вами огромное пространство, ему и немцы, и поляки, и французы, и британцы — все завидуют, потому что у себя задыхаются. У нас широкая славянская душа. На Крайнем Севере холодно, на юге с ума сходят — +60 градусов, а нам с вами хорошо — здесь благодатная средняя полоса. Давайте все это использовать на благо тех, кто живет вместе с нами на этой прекрасной земле, в этом среднеевропейском времени и климате. Давайте жить долго, не болеть, радоваться встречам. Я очень хочу, чтобы ходили скоростные поезда Москва — Киев, летали бы каждый час самолеты и чтобы время у нас было одно — московское. Переводите стрелки своих часов на один час вперед!

10.02.2005 16-31