Максим Леонидов: «Я женат третий раз. Остальное не считается»

АиФ - Суперзвезды

ПОПУЛЯРНЫЙ актер и музыкант, экс-«секретовец» Максим Леонидов в свои 40 лет успел многое — несколько раз жениться, эмигрировать в Израиль, вернуться обратно, «выстрелить» хитом о «Девочке-видении». А недавно он стал отцом.

— МАКСИМ, в вашей личной жизни произошли приятные перемены… Любовь нечаянно нагрянула?

— Я заслал сватов… Ну это образно говоря, конечно. Впервые я увидел Сашу на сцене. Мне захотелось с ней познакомиться. Она мне очень понравилась, не знаю, почему. Понравилась, и все. И я с ней познакомился. Подошел к ней после спектакля и сказал: «Спасибо большое, мне очень понравилось!» А она ответила: «На здоровье». Сразу попросить у нее телефон я как-то не решился. Это потом уже через общих знакомых спросил разрешение взять ее телефон. Она дала, и я ей позвонил, пригласил на свидание. Свидание в итоге привело к рождению детеныша!

— Как, прямо сразу?

— Нет, конечно, не сразу (смеется). У нас был очень красивый период ухаживания. Я назначал Саше свидания, мы с ней гуляли, целовались. А стояло лето, и были очень красивые белые ночи. Мы гуляли по Петербургу, и романтика была необыкновенная.

— Глупости какие-нибудь вытворяли?

— Да особо нет, но было несколько комичных ситуаций. Однажды мы решили покататься на лошадях на Марсовом поле. Я очень красиво посадил Сашу на лошадь, и она скакала, скакала, красиво так. А потом я спросил у конюха, сколько лошадь-то стоит. И когда мне сказали цену, я чуть не упал — три тысячи рублей за 15 минут. Ха-ха. Слава богу, у меня были с собой три тысячи рублей! Короче, я красиво ухаживал. А у этих хитрюг глаз наметанный, они видят, когда брачные танцы исполняются. Мы же, как глупые павлины, ходим хвост распушив. Вот тут-то с нас и надо драть, все правильно. Все же для тебя, любимая! Хочешь, пароход подарю?! Кстати, про пароход, тоже очень смешная история. Это было чуть ли не второе наше свидание. Мы шли по набережной Фонтанки от Мойки, гуляли себе, никого не трогали. Мимо нас проезжает теплоходик с туристами. Погода хорошая, все стоят на палубе, и гид с микрофоном во все стороны крутится. Вот, мол, обратите внимание — это Мойка, 12, музей-квартира, последняя квартира Пушкина, и так далее. И тут мы с Сашей слышим: «А вот идет Максим Леонидов, обратите внимание!» Ха-ха! Мне аж неудобно стало.

— Как относитесь к тому, что вас называют «сердцеедом»?

— Я женат третий раз. Все остальное не считается. А если и считается, то кем оно считается, в конце концов? Просто многие любят романтизировать чей-нибудь образ и излишне его разукрасить. На самом деле столько всего придумывается, что потом читаешь про себя и думаешь: вот это да! Так вот я какой, оказывается! Ну я даю! Столько нового про себя можно узнать, что просто диву даешься! Ну и пусть! Если людям нравится думать, что я этакий плейбой и сердцеед, пусть думают. На самом деле я очень домашний и трепетный.

Еврейско-хохлацкий папа
— Для вас сейчас на первом месте семья?

— Рождение Маши — это сейчас самое главное событие для меня. Одно из главных в моей жизни, а в Сашиной-то уж точно. Сейчас Марусе два месяца, и она еще не- многое понимает из того, что вокруг нее происходит. А когда ей будет полгодика или годик и она начнет уже адекватно с папой общаться, тогда крышак-то у папы и съедет! Сейчас это совершенно умильное, потрясающее существо, которое я нежно и трепетно люблю. Машенька уже начинает реагировать на окружающий мир, и, когда папа подходит, она улыбается во весь рот. Это огромное счастье.

— Думаете уже, как будете воспитывать дочку?

— Постараюсь ее не избаловать, не сделать принцессой на горошине. Хотя все равно, наверное, баловать буду. Я же еврейский папа, правда, наполовину. А наполовину хохлацкий, ха-ха-ха. Потому что папа у меня еврей, а мама украинка. Так что, думаю, ребенка салом с мацой кормить будем. А еврейские мамы…. Знаете, чем отличается еврейская мама от арабского террориста? С террористом можно договориться! Вот так.

— Вы наконец стали домашним человеком…

— Я не был бы, наверное, перекати-полем, если бы в свое время не уехал в Израиль. Здесь я все потерял, и там ничего не приобрел за эти шесть лет. Я имею в виду дом, самую обыкновенную недвижимость даже. Поэтому, когда я вернулся в Россию в 1996 году, мне пришлось все начинать сначала. Буквально с нуля. И это, конечно, отняло какое-то количество времени и сил.

— В последнее время вы нечасто напоминаете о себе. Из-за семейных хлопот?

— Да как сказать, это ведь вопрос собственного выбора на самом деле. Если бы мне хотелось все время занимать первые места в хит-парадах или чтобы меня все время показывали по ТВ, для этого надо было бы делать какие-то определенные шаги. Нужно было бы себя заставлять писать популярные песни независимо от того, лежит у тебя к этому душа или нет. А для этого надо иметь представление о том, что сегодня модно. А кроме того, желательно быть причисленным к какому-нибудь эстрадному клану, быть вместе с кем-то из очень сильных эстрадных бонз. Например, под крылом у Пугачевой, или у Крутого, или у такого продюсера, как Пригожин. Это дает возможность все время быть на виду. Печататься в дорогих изданиях, постоянно мелькать на МТВ и Муз-ТВ. Вот необходимая звездная атрибутика, которая делает тебя популярным, когда ты везде — и на телевидении, и на радио, и в рекламе, и так далее. Но это-то и лишает самого главного — осмысленности занятия данной профессией. Горьким результатом этого стали сейчас так называемые люди-проекты. Это искусственно созданные коллективы и искусственно созданные исполнители. У них нет своей воли, они полностью подчинены своим продюсерам. А у меня другая стезя.

«Я не модный, но известный»
— ВЫ тщеславны?

— Вообще тщеславие — это правильная вещь. Артист не может быть нетщеславным. Это даже не тщеславие, а честолюбие. Все-таки тщеславие — это несколько другое. А честолюбие — замечательно, без честолюбия вообще не бывает звезд. Я не модный певец, но известный, можно сказать, популярный. Вряд ли я, конечно, смогу привлечь на модную тусовку огромное количество модных людей. Во-первых, я никогда не бываю на таких вечеринках. Я вообще не тусуюсь, потому что мне это кажется абсолютно пустым времяпрепровождением. Такая ярмарка тщеславия, на которую смешно смотреть. Но у меня есть свои поклонники. И известный я, наверное, потому, что много чего сделал. За те 20 лет, которые я занимаюсь своим делом, имя уже само на себя работает. Доброе, надеюсь, незамаранное имя.

— Но музыкой вы продолжаете заниматься?
— Было бы обидно, если бы я ничего больше не делал и замерз в какой-то одной точке. Написал когда-то две-три популярные песни, и все. Мне интересно выпускать каждый год новый альбом. И чтобы этот новый альбом был совсем не похож на предыдущие. При этом мне, честно говоря, уже все равно, назовут меня ретро-звездой или нет. Я-то знаю, что развиваюсь и что музыка моя совсем другая.

— А жена с маленьким ребенком не против ваших гастрольных разъездов?

— Да нет, я не особо много разъезжаю, точнее, уезжаю ненадолго. Из Питера один раз только надолго уезжал. А вообще я все время в Петербурге. У меня здесь дом, гнездо, берлога. Любимая жена и дочка. А работаю я, как и любой другой человек моей профессии, везде. Страна у нас большая, к счастью. Поэтому работа всегда есть. Работа, как правило, разовая. То есть я уезжаю на день, на два. Очень много работы в Москве, а это всего час лету. Так что разъезды в принципе недальние.

— Вас это устраивает или хотелось бы большего?

— Я совершенно не страдаю от того, что у меня нет 25 концертов подряд в зале «Октябрьский», как когда-то было у группы «Секрет». А потом нельзя же быть все время и поп-, и топ-, если ты разговариваешь душой. Только если ты занимаешься бизнесом, тогда, наверное, можно.

Единственное, чего я сейчас хочу, — так это чтобы у моих новых песен было больше слушателей. С разделением радиостанций на форматы очень многие хорошие песни просто-напросто не находят своей ниши в радиоэфирах. И, как правило, чем песня лучше, тем меньше у нее шансов стать шлягером. Чем она тоньше, чем искуснее, тем меньше людей ее понимают.

— Максим, а кем вы мечтали стать в детстве?

— Мое детство прошло в Невском районе, на юго-востоке Ленинграда. Это такой пролетарский район без гранитных набережных, где Нева течет, как обычная речка, в песочных берегах. Так вот я жил в доме прямо на берегу Невы.

Тогда многие мечтали об актерской славе, актерская профессия была овеяна неким романтизмом. Настоящих кинозвезд у нас было по пальцам сосчитать, и надо было обладать недюжинным воображением, чтобы мечтать о славе Тихонова, или Леонова, или Миронова после театрального института. Выпускники ехали по распределению в какие-то провинциальные города строить новые театры. Такое было время.

Но я мечтал быть битлом, со мной все иначе было. Когда я в первый раз услышал «Битлз», со мной произошло что-то невероятное. Это было наверное самое большое мое впечатление. Для меня это сразу стало религией. Я узнал, что где-то там есть вот это и мне надо туда. Со мной случилось настоящее духовное потрясение, и сразу появилась цель. Я даже помню, какую песню услышал, хоть был мальчишкой совсем (напевает). Я тогда пришел из школы, и папа переписывал песни «Битлз» с винилового диска на магнитную ленту. Взял у приятеля пластинку и переписывал. Я как раз на этой песне вошел. И как вошел, как услышал эту песню, так на всю жизнь и влюбился. С тех пор решил, что буду битлом. И в некотором роде им побыл.

— Вы ведь и актером были?

— Тот факт, что тебя позвал к себе Товстоногов, совершенно не означает, что у тебя будет блестящая актерская карьера. Да, он меня взял к себе в Большой драматический театр, но на этом все закончилось. Потому что пригласить-то он меня пригласил, а что со мной дальше делать, ему абсолютно безразлично было. Ничего со мной и не делали. Сначала меня ввели в «Ревизора» пятым дворником, потом куда-то восьмым солдатом, а потом я понял, что в театре я человек подневольный. При всем уважении к труппе БДТ я не чувствовал себя там в своей тарелке. У них-то всех все в порядке, они уже все народные, получают распределения во все спектакли, а я где-то и как бы. Тогда я пришел к Товстоногову и попросил сказать, собирается он со мной что-нибудь делать или нет. А он мне говорит (копирует голос режиссера): «Вы очень торопитесь, Макс. Подождите еще сезон, может быть, два…» И я решил, что мне так дорого время, что за эти годы так много интересного можно сделать, что взял и уволился из БДТ. И, как видите, ни о чем не жалею и вполне счастлив и своей работой, и своей семьей с любимой женой и маленькой дочкой!

Автор сюжета Любовь Камырина:
ВОТ от кого никто не ожидал особой откровенности, так это от Максима ЛЕОНИДОВА. Когда готовилась к интервью — прочитала массу статей — и пустышка. Не любит Максим откровенничать. Но здесь была реальная история, у человека в последние два года совершенно поменялась жизнь. Жена, маленькая дочка, новый дом, собака Степан — этакий остепенившийся рок-н-ролльщик. Дом — большой и теплый, жена — очаровательная, дочка — двухмесячная, собака — веселая. И говорит теперь Леонидов не столько о творчестве, сколько о себе и своей семье. То, что в 40 лет жизнь только начинается, — Максим этому самое яркое подтверждение. Честно говоря, очень люблю снимать такие истории, есть в них что-то жизнеутверждающее. Весь этот антураж — двое у камина, целуются в окне, кормят маленького ребенка, посмотришь и понимаешь, что все твои жуткие проблемы на самом деле всего-навсего проблемки. А жизнь прекрасна, и совершенно не важно, в каком возрасте тебя настигает счастье. Главное, чтобы не промахнулось.

09.02.2005 15-26