Илья Резник: молитва светского еврея

MIGnews.com

Человеку, сделавшему для искусства столько, сколько сделал он, совсем необязательно производить какие-то суетные действия, чтобы поддерживать к себе интерес. Упоминается его имя в СМИ или не упоминается, участвует он в современном шоу-бизнесе или не участвует, "светится" в каких-то тусовках или не "светится" – он незримо присутствует в наших душах и в наших сердцах, с песнями, написанными на его стихи, которые действительно всегда с нами. Перечислять их – рассказывать историю бывшего СССР, куда более правдивую и настоящую, чем ту, которую мы учили в школах. Недаром говорили про Брежнева, что он – мелкий политический деятель эпохи Пугачевой. Точно так же можно сказать, что СССР – это была страна, в которой творили Резник, Пугачева и Паулс… С именем Ильи Резника неразрывно связаны не только отдельные песни, не только артисты, которые их исполняли – и в первую очередь, безусловно, его любимая Актриса Алла Пугачева, – с его именем связана целая эпоха. Илья Резник, лауреат российской национальной музыкальной премии "Овация", кавалер ордена Почета, приезжает к нам в Израиль – как гость юбилейных творческих вечеров Максима Дунаевского.

Это ваш первый визит в Израиль?

Нет, я очень много раз бывал в Израиле – у меня в Израиле жил сын, несколько лет, он был главным редактором газеты "Курьер". Я приезжал – и на всякие семейные торжества, и к друзьям, на 3-4 дня. В Хайфе живут две мои сестры и брат Володя, а мама у нас недавно умерла. Она похоронена в Хайфе. Я написал песню "Мама", которую буду петь впервые в Израиле. Она посвящена маме.

Но вы могли бы приезжать в Израиль с концертами – и сами, и с другими артистами – Аллой Пугачевой, например...

Пугачева сама ездит. Я ей не нужен, так же, как и она – мне. Она мне нужна в творчестве, мы дружим, но чтоб с концертами... На первом этапе мы работали вместе, я у нее выходил на концертах, она у меня выходила… Но это уже давние времена.

Сейчас Пугачева – самая яркая звезда теперь уже шоу-бизнеса, которого раньше не было. По-вашему, изменил ли ее шоу-бизнес? Она – по-прежнему ваша любимая певица?

Конечно, любимая. Даже если человек только одну твою песню спел, он уже твой родственник. А если Алла спела около ста моих песен? Конечно, мне может не все может нравиться в ее новом репертуаре, но это не важно. Она создала столько шедевров, что хватит на... Я вот когда посмотрел ее программу "Избранное" – это старый концерт, 1999 года, – то подумал, что часть певиц должна просто повеситься, часть – сойти с ума, потому что всем так далеко до нее, даже сейчас.

У нас, у зрителей, долгое время было чувство, что вас с Пугачевой связывало нечто большее, чем творчество.

Нет, никогда. У нас всегда были только братские отношения. Я знал обо всех ее романах, но у нас никогда не было ни романа, ни флирта. Мы были как брат и сестра.

Может, романа у вас и не было. Но признайтесь, положа руку на сердце: вы были в нее влюблены?

Я? Нет. Я был влюблен в нее, как в певицу – но не как в женщину. Она – моя первая певица. Это вдохновляло, давало новые темы… Я как бы жил ее жизнью, думал за нее. Иногда некоторые песни она не воспринимала, и это даже вызывало обиду, но потом она все равно их пела…

А не жалеете ли вы о прошедших временах вашего триумфального триумвирата – с Паулсом и Пугачевой? Не хотелось бы их снова прожить и пережить?

Нет, в одну и ту же реку два раза не войти. Я не жалею. Такое не повторяется. Это был довольно длительный период – несколько лет. Я был как бы "сваха", потому что Раймонд к Алле относился критически, как к "русской барыне", а она его за глаза называла "латышским хуторянином", а я значит, всех мирил, все сочинял и придумывал. Ну, без хвастовства скажу – Раймонд без меня написал единственный шлягер за 15 лет – "Я вышла на Пикадилли". Больше – ни одного. Это говорит не о том, что я шибко талантливый, это говорит о том, что я любил его музыку, умел пропускать ее через себя, и наполнять ее правильными и соответствующими его музыке стихами. А другие поэты, которые с ним работали, они шли параллельной дорогой, и потому соединения у них не получалось, и песни оказывались мертворожденными.

Но все-таки недавно – спустя много лет "молчания в России" – у Раймонда Паулса состоялись юбилейные концерты в Москве, и был аншлаг, и оказалось, что публика ничего не забыла из его шедевров, и по-прежнему его обожает...

Он замечательный композитор, гениальный, и я его обожаю. Но я говорю о последнем периоде его деятельности. Вот, например, Юра Антонов в свое время написал столько песен, что ему необязательно писать новые. Достаточно петь для концерта старые – и иметь бешеный успех. То же самое и у Раймонда. То, что мы написали, – этого достаточно для авторского концерта.

Мне, как человеку, любящему ваше совместное творчество, хочется еще что-нибудь услышать… Сейчас ведь в моде ретро, и мы знаем примеры успешного возобновления творческого сотрудничества…

Нет, так не бывает. Этот период уже прошел, мы идем дальше. Он работает в другом жанре – пишет мюзиклы с латышскими поэтами. Алла делает что-то свое, какие-то молодежные проекты. А я иду своей дорогой, сейчас пишу книги для детей и взрослых. У меня вышло около 20 книг – и поэтических, и детских. Я привезу с собой несколько последних – так просто, чтобы посмотрели. Сейчас вот новую книгу готовлю – "Ностальгия по России".

А почему "Ностальгия ..."? Вы ностальгируете по той России, которой сейчас нет?

Нет, "Ностальгия по России" – это у меня программа, написанная давно. Там у меня есть хорошая песня. Я тогда жил в Америке, и там и родилась эта песня.

Я привезу эту книгу в Израиль, это такая многослойная книга, в ней и военные песни, и лучшие стихи, и сонеты, и детские. Мне это сейчас делать интересней, чем песни писать. Я издал книгу молитв, меня даже наш патриарх благословил.

Молитв, я вас правильно поняла?

Молитв, настоящих молитв.

Православных?

Ну, я не знаю, они светские.

Мне это странно, потому что я была уверена, что вы абсолютно светский человек…

Да, и это – абсолютно светские молитвы.

Сейчас вы приезжаете в Израиль с Максимом Дунаевским, будете выступать в составе его творческих вечеров. Какие узы вас связывают – творческие, дружеские? Что у вас с ним общего?

Творческие, конечно. Вот, принимаю участие в его программе. Я выступаю там как гость. Будут исполнены несколько наших совместных песен, а потом – мой авторский блок. Я хочу спеть израильтянам новую песню, которая, я думаю, многим будет близка, потому что это песня о детях войны…

Я люблю Максима, он замечательный, творческий человек. У нас с ним не так много было совместных работ, но был альбом для Тани Булановой, потом у нас был проект для Коленьки Караченцова, – мы для него написали 10 песен, в том числе и "Моя маленькая леди".

Ну конечно, мы знаем эту песню. Совсем недавно Караченцов был у нас, ждали мы его и сейчас, кто же знал, что с ним такое случится… Мы очень желаем ему выздоровления.

Вы давно о себе сказали: я – сочинитель текстов песен. Вы по-прежнему готовы согласиться с этой формулировкой?

Сейчас я так не говорю. Это было сказано лет 15 назад, когда авторы стихов к песням, особенно не члены Союза писателей, подвергались гонениям и считались "поэтами второго сорта". А сейчас это не требуется.

В СМИ пишут, что вы дистанцировались от шоу-бизнеса. Как это понимать? Вы перестали писать песни, отдавать их талантливым исполнителям, выступать с концертами?

Так нельзя сказать. Недавно у меня была авторская программа в Кремле – "Служить России". Это была такая мощная программа для будущих защитников Отечества!.. В ней были новые песни, выступали мои друзья – хор имени Александрова, ансамбль МВД под руководством Виктора Елисеева, Антон Макаров, Максим Дунаевский, Коля Караченцов, Лина Быстрицкая, Саша Малышев, детский театр "Домисолька"… Были и дебютанты – Андрей Солодкий и Анечка Резникова. Ну, и я много пел – и сам, и с ансамблем. Одна из новых песен – "Дети войны". Было шесть тысяч человек, я раздарил шесть тысяч книг – "Ностальгия по России" и шесть тысяч компакт-дисков "Президентский полк", в который вошли мои патриотические песни. Это была мощнейшая акция! Я еще от нее не отошел, на нее ушло много энергии и сил.

Чем, по-вашему, отличается поэтическое стихотворение от "текста песни"? Между ними есть какие-то специфические различия?

Конечно, есть, конечно! Стихи писать намного легче, радостнее, свободнее. Я вот сейчас пишу новую книгу – "Квадрат четверостиший", для которой я уже написал 350 четверостиший, и все они – разные.

Но и счастье – писать на музыку, это высочайшее мастерство. Гораздо легче написать стихотворение, чтобы потом композитор на него написал музыку. А когда первична музыка – это огромный труд.

"Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...". Как пишутся ваши строки? Из чего они возникают?

У меня такого "сора" нет. Я этот "сор" на бумагу не выношу. Я не хочу, чтобы потомки видели, как поэт мучился. Я стараюсь писать как можно "чище". Потом, конечно, я правлю готовое стихотворение, но главный отбор происходит во мне, а не на бумаге. А то чиркают, чиркают по бумаге, исправляют, а потомки потом говорят: "Какой молодец, пять лет писал это". Это как большевики создавали себе трудности – и преодолевали их. Я не большевик. Я считаю, что стихи должны выдыхаться свободно, легко, а если это "потный пот", то это не поэзия, а стихосложение. Это моя позиция.

Вопрос немного другой. Что служит первопричиной стиха? От чего рождаются стихи?

От Бога.

Хороший ответ! Хотите расшифровать?

Да как расшифровать? Вот передо мной чистый лист, я говорю: "Дай, Боженька!", – и пишу. Я не знаю заранее, что Он мне даст. Я вот каждую ночь сейчас пишу по 10 четверостиший. А дает Он мне разное, разные размышления. Мне самому интересно, что Он мне даст.

Вы однажды перестали сотрудничать со звездами и стали отдавать ваши песни молодым авторам. Ставка на молодых себя оправдывает?

Нет, в материальном смысле – никак, в моральном – приятно. А наши звезды уже заелись, им, по-моему, уже ничего не надо, они поют одни и те же песни под фонограмму. Должен быть творческий кураж – а его нету!.. Я три года назад предлагал Баскову стихи на полонез Огинского, – он не захотел. А недавно "Песняры" это исполнили – и было здорово! А я ведь это предвидел еще три года назад! Я говорил, что надо петь под Огинского!.. Я сейчас стихи на музыку Чайковского написал, на "Лебединое озеро"… Это – замечательная музыка. Замечательные композиторы – Рахманинов, Чайковский, Огинский...

У вас свое издательство, вы сами поете песни на свои стихи. Это – от желания все успеть и все попробовать?

Нет. Я пел песни Городницкого на Ленинградском радио лет 40 тому назад. Я тогда был студентом театрального института, и мы ездили по стране с концертами. Песни, которые я тогда пел, до сих пор лежат в архиве. Я раньше скромно не пел, а сейчас просто давать некому, потому что мужчин на сцене почти что нет.

Скажите, можете ли вы предвидеть судьбу текста – станет ли он песней-хитом, или так и останется текстом несостоявшейся песни?

Нет, это очень тяжело. Это может быть неожиданно. Мы вот с Аллой рассчитывали на песню "Ты и я, мы оба правы", мы очень готовились к ней, полгода примерно – и она мимо прошла. А "Старинные часы" я написал за двадцать минут. Так что судьбу стиха невозможно предугадать. Я вообще не люблю о песнях сейчас говорить, меня сейчас интересует поэзия, книги.

Какую из песен вы считаете самой главной своей удачей?

Главных очень много. На разных этапах – разные песни. Это и "Золушка", и "Яблони в цвету", и "Маэстро", и "Чарли" и много, много других.

По образованию вы артист, но изменили свою судьбу и стали поэтом. Не жалеете ли вы о том, что ваша судьба сложилась так, как она сложилась?

Нет, конечно. Чего жалеть? Высоцкий тоже был артистом, но он же больше поэт, чем артист. Или Коля Добронравов. Тоже был – артист, а стал – поэтом. Актерство – это как бы ступенька к поэзии, актерство помогает в поэзии, актерство дает мне возможность перевоплощаться в героев своих песен и их исполнителей.

Что бы вы ни пели, что бы ни сочиняли и ни рассказывали – это всегда интересно, потому что это талантливо. Я вам желаю, чтобы Бог вас не покидал, и каждый день подкидывал вам новые строчки!

14.03.2005 16-47