Невыдуманная история

Владислав Наконечный

Колонна луцких евреев в сопровождении полиции тянулась по дороге, которая вела к окраине города, где уже не первый день фашисты расстреливали жителей городского гетто. Молодая и красивая Сара прижимала к своей груди небольшой сверточек. Это была ее дочь, которой было от роду лишь девять месяцев.

Сара понимала, что оттуда, куда их ведут, нет возврата. Но голову сверлила лишь одна мысль, как спасти свою крошку, свою Рахиль, чтобы хотя бы она выжила и дождалась своего отца, любимого ею Ицека, которого за месяц до начала войны призвали в армию. Она ни на минуту не могла поверить, что он погибнет и не увидит своего ребенка. О том, что она его носит, он узнал перед призывом. Целуя ее перед уходом, Ицек просил, чтобы она берегла себя и берегла их ребенка.

Война поломала все их планы. Рахиль родилась накануне 1942 года. Рожала ее Сара в тесном подвале в Луцком гетто. На удивление, девочка родилась здоровой, и молодая мама после ее рождения полностью посвятила себя заботе о дочери. Неделю назад у Рахили прорезался первый зуб, чему Сара была очень рада.

В середине августа 1942 года гетто загудело. Стало ясно, что фашисты затеяли массовое уничтожение его обитателей. Озверевшая полиция каждый день выводила колонны евреев и вела их на окраину города, откуда они уже не возвращались.

Сара совершенно не думала о себе. Ею овладела лишь одна навязчивая идея - любой ценой сохранить жизнь Рахили. Но ничего придумать не могла.

Наконец настал и их черед. Полицаи построили колонну молодых евреев и повели ее по дороге на Львов. На развилке улиц Владимирской и Львовской, около костела, Сара решилась на отчаянный шаг. Она вырвалась из колонны, подбежала к костелу и, нагнувшись, положила сверток в кусты около его ограды, потом, резко распрямившись, стала возвращаться в колонну. Полицейский, грязно выругавшись, ударил ее прикладом карабина по спине, но Сара боли не ощущала. Она влилась в колонну и двинулась вместе со всеми к своему неизбежному концу...

Полицейский Петр Кратюк возвращался домой с дежурства. Возле костела он услышал какойто писк. Нагнувшись около куста, он увидел сверток, из которого выглядывало плачущее личико черноглазого малыша.

Петр был уже немолодым. Да и жене его, Марии, было далеко за тридцать. И хотя они прожили вместе добрый десяток лет, Бог не дал им детей. Не помогли ни свечи в церкви, ни ворожки. Не один раз Мария говорила о желании усыновить или удочерить какого-нибудь малыша.

Петр поднял сверток, нашел в кармане хлебный сухарь и сунул ребенку в ротик. Он сразу замолчал и начал жадно его сосать.

Принеся домой сверток, Петр рассказал Марии, где и каким образом он нашел его. Мария быстро распеленала ребенка и увидела, что это хорошенькая девочка, которая уставила на нее свои глазенки и протянула к ней ручки. Между пеленок была помещена фотография красивого парня и девушки явно семитского происхождения, по всей вероятности, это были родители малышки. Мария подхватила девочку на руки, нежно обняла и стала хлопотать вокруг нее, забыв обо всем на свете.

Вымыв и перепеленав ребенка, накормив ее молоком из ложечки, Мария уложила ее спать. Лишь после этого она повернулась к Петру и заявила, что ребенка никому не отдаст, что эта девочка для нее как дар божий.



Петр не относился к сентиментальным людям. Он был груб и жесток и с удовольствием служил в полиции... Его боялись и люто ненавидели многие лучане, желая ему смерти. Но он очень любил свою Марию и ради нее готов был на все.

Появление ребенка у Кратюков не осталось незамеченным. Свидетелем петровой находки стала бабка Василина, которая жила рядом с костелом и видела, как он поднял сверток с ребенком и понес домой. Через пару дней она, опираясь на клюшку, пришла к Кратюкам в гости и высказала Марии предположение, что найденная девочка является еврейским ребенком, ибо была свидетелем, как многие из обреченных на смерть пытались вытолкнуть своих детей из колонны в надежде, что кто-то их подберет и сохранит им жизнь. Но тут зашел в комнату Петр и, глянув на бабку, грозно сказал: «Если ты, старая, кому-нибудь что-то ляпнешь, я задушу тебя своими руками». Василина, перекрестившись, заявила, что будет молчать, как рыба, и никому ничего не скажет. И тут же поспешила ретироваться.

Через неделю к Марии пришла ее сестра Ольга Саенко, которая люто ненавидела Петра и наоборот, любила и жалела Марию. Выслушав рассказ Марии об истории появления в семье девочки и подозрении Василины, она заявила: «Хоть одно хорошее дело сделал твой изверг, принеся тебе ребенка. А что она евреечка, ничего не значит. Сейчас она твоя дочь и будет ею навсегда».

В феврале 1944 года Луцк был освобожден от фашистов. Петра арестовали через несколько месяцев во Владимире-Волынском, куда он бежал из Луцка, сменив свою фамилию на другую. Был суд, на котором была доказана его вина, и он был расстрелян.

Мария выехала из Луцка в Запорожскую область, где работала рабочей на стройках, полностью отдаваясь своей Наденьке, как она ее назвала. Она ее вырастила, выучила на медсестру, выдала замуж за доброго рабочего хлопца Сергея. Дождалась от них двух внуков. И когда пришло время умирать, сказала Наде: «Дорогая доченька, скоро я предстану перед Богом, поэтому я расскажу тебе всю правду». И она поведала ей историю ее появления в семье Кратюков.

Рассказала она, что ее отец жив и разыскивает ее много лет. Живет он в Израиле, и в тумбочке лежит бумажка с его адресом и телефоном, а в альбоме она найдет фотографию своих настоящих отца и матери.

А дело было так. В 1945 году в Луцке появился бравый капитан Ицек Гольдберг. Он целыми днями обходил лучан, расспрашивая их, не знают ли они о судьбе его жены Сары. Всем он показывал ее фотографию. Однажды он разговорился с бабкой Василиной, и она, посмотрев фотографию, рассказала, что видела, как эта молодая женщина положила сверток около костела и как через пару часов этот сверток подобрал полицейский Петр Кратюк, И что в свертке оказалась девочка. Рассказала она и об угрозе Петра, и о его расстреле, и о Марии, которая вскоре после ареста Петра исчезла из города неизвестно куда. Сказала она и о Марииной сестре Ольге, которая также выехала из Луцка.

Ицек много сил приложил на поиски Марии и Ольги и на поиски, как он был уверен, своей дочки. Но все было напрасно. В 1946 году Ицек выехал в Польшу, а оттуда в Израиль, где служил в израильской армии, дослужившись до полковника. Он нашел себе пару, у них родилось двое детей. Но осознание того, что где-то живет его дочь, не давало ему покоя.

В 1988 году Ицек встретил в Набатии одного бывшего лучанина. Он выехал в Израиль в середине 70-х годов. В разговоре с ним он поведал о своей Саре и ее ребенке, о поисках и их безрезультатности. Когда же Ицек назвал имя Ольги, то лучанин сказал, что знал ее и что она живет в Курске.

Ицек, не теряя времени, выехал в Союз, добрался до Курска и разыскал Ольгу. Перед ним сидела довольно пожилая женщина. Он ей поведал историю своих поисков, показал фотографию Сары. Но Ольга заявила, что никогда этой женщины не видела, а судьба Марии ей неизвестна и она не знает, куда она исчезла после войны. Ицек интуитивно чувствовал, что Ольга не всё ему говорит и что она что-то скрывает. Он ей оставил свой адрес и телефон и попросил, что если произойдет чудо и Ольга найдет Марию, то пусть она обязательно ему напишет.

Ольга конечно же поехала к Марии и рассказала ей о приезде Ицека. Мария испугалась, что он заберет у нее дочь. Но адрес и телефон взяла.

После смерти Марии прошло два месяца, Надя часто вечерами сидела и рассматривала фотографию найденную в материнском альбоме, и свою. Она обратила внимание, что действительно очень похожа на мужчину, стоявшего рядом с молодой женщиной. На той фотографии - такие же вьющиеся волосы и тонкий с горбинкой нос. Было какое-то сходство и с молодой женщиной. Хотя бы такая же небольшая родинка и в том же месте над верхней губой.

Несколько раз ее рука тянулась к листу бумаги, и ею овладевало желание написать письмо в далекий Израиль. Сергей и дети заметили перемену в поведении Надежды, ее раздражительность и какую-то задумчивость, но отнесли это к ее переживаниям из-за смерти матери.

Наконец Надежда решилась и написала письмо Ицеку, приложив к нему переснятую фотографию из материного альбома.

Не прошло и месяца, как на пороге ее квартиры появился полноватый человек с седыми волнистыми волосами и носом с горбинкой. Увидев Надежду, он бросился к ней, заключив ее в объятия, всё повторял: «Дочь моя! Дочь моя! Наконец-то я тебя нашел!». Слезы текли из его глаз ручьем. Заливалась слезами и Надежда. Выбежавшие из комнаты дети не могли понять причину этих слез и с удивлением смотрели на чужого человека...



Однажды в Луцком мемориале в память погибших евреев города я обратил внимание на одну пару. Пожилой человек и женщина, которая была явно моложе его, задумчиво стояли рядом и смотрели на памятник, установленный на насыпном холме. Создавалось впечатление, что они стоят здесь долго и никак не могут отсюда уйти. Я разговорился с ними, и они поведали мне эту историю.

Надежда позже мне рассказала, что отец предложил ей выехать в Израиль, обещал обеспечить ей, мужу и детям достойные условия для жизни. Но она отказалась. Она сказала, что будет приезжать к отцу в гости, но жить будет на Украине, где живет большая родня ее мужа Сергея и где похоронены обе ее мамы - Сара и Мария. И она будет приходить к ним и ухаживать за их могилами.

28.11.2005 09-59