Евгений Кисин: Никогда не афишировал свои романы

ИЗВЕСТИЯ

Престижная музыкальная премия "Грэмми" присуждена Евгению Кисину. Это известие застало выдающегося пианиста в Париже, где с ним встретился корреспондент "Известий" во Франции.

- Какие чувства вызвала у вас новая награда?

- Я, конечно, очень рад. Но, пожалуй, с большим энтузиазмом воспринял первую "Грэмми", которую получил четыре года назад. Вообще я не из тех людей, кто приходит в большой восторг от всяких наград. Я отношусь к ним спокойно.

- А как вы отмечаете другое событие - 200-летие со дня рождения Шопена, вашего любимого композитора?

- 23 февраля в Париже исполняю его Второй концерт. И вообще весь 2010-й буду играть только Шопена, а также Шумана. Они родились в один год.

- Чем вас привлекает Шопен? Вы впервые сыграли его для публики в 11 лет...

- Вот этого как раз я словами объяснить не могу. А на самом деле - и не хочу. Ведь если появится возможность объяснить любовь, то пропадет именно то, что делает это чувство таким необыкновенным.

- Есть легенда, согласно которой великий Караян плакал, когда вы ему сыграли Шопена.

- Это не легенда, а правда. Никогда не забуду этот день - 9 августа 1988 года. В Зальцбурге первой вещью, которую я сыграл Караяну, была "Фантазия" Шопена. Когда я закончил, Караян послал мне воздушный поцелуй. А когда подошел к нему, то увидел, что он вытирает слезы.

- Почему же Шопен так любим во всем мире?

- Его музыка каким-то образом проникает в самое сердце. Как и музыка Чайковского. Конечно, Шопен был на двести процентов польским композитором, так же как и Чайковский - русским.

- Вы, кажется, хотели сделать паузу в ваших концертах?

- Я ее только что сделал - на четыре месяца. Когда я на гастролях, весь режим подчинен концертам. И времени на разучивание нового репертуара не остается. Я взял отпуск именно для этого, а также для чтения книг, встреч с друзьями, путешествий. С марта по июнь я беру новую паузу.

- То есть ваш отпуск не связан с пресыщенностью музыкой?

- Ни в коем случае. Я всегда любил давать концерты.

- Одни музыканты называют свою игру священнодействием, другие - долгом, третьи - самовыражением, некоторые - работой.

- Есть справедливость в каждом из этих высказываний. Я же делюсь с другими людьми тем, что мне дорого. Поэтому мне кажется совершенно нелепым вопрос: "Садясь за рояль, вы забываете о публике?" Как я могу забыть о публике, если играю именно для нее?!

- Вас часто спрашивают, кем бы вы хотели стать, если бы не были музыкантом?

- Мне была бы интересна деятельность экскурсовода или журналиста. Я, разумеется, говорю о независимой журналистике. И в той и в другой ипостаси - как и в музыкальном исполнительстве - человек делится с другими тем, что ему дорого. Кстати, по той же причине я с детства люблю декламировать стихи.

- Вы продолжаете выступать с чтением стихов на музыкальных фестивалях?

- Собираюсь выступить в будущем году в Нью-Йорке. Буду читать поэзию в подлиннике, а хороший американский актер - английские переводы. Примерно так же было на фестивале в Монпелье, где мы выступали с Жераром Депардье. Кстати, во время моего отпуска я записал два диска еврейской поэзии, один из которых сейчас выходит в свет.

- Вам ближе поэзия русская, английская или французская? У нас принято считать, что именно русская поэзия достигла непревзойденных высот.

- У каждого языка есть свои богатства, свои особенности, но, как известно, поэт в России больше, чем поэт. И так всегда было, начиная с Пушкина и до 1970-х годов, когда я жил в России.

Я комфортно чувствую себя в Нью-Йорке, Лондоне, Амстердаме, Японии. Но в Москве - в отличие от любого места в Европе или Америке - у меня возникает ощущение, что это - мое

- В России и музыкант был больше, чем музыкант. На концерты приходили - как в храм.

- Да. Материальных благ не было, и люди стремились к ценностям духовным. Поэтому русская пословица и говорит: "Нет худа без добра". Как сейчас, я не знаю, но от разных людей слышал, что в российской провинции сохранилось именно такое отношение к концертам классической музыки.

- Однажды вы сказали, что "музыка гораздо выше слов". Даже если это слова Шекспира или Пушкина?

- Я имел в виду - выше слов о музыке. Именно поэтому я не умею о музыке говорить. Не я один. Помню, Шостакович сказал: "О музыке, как и о любовнице, говорить невозможно". Конечно, я не считаю литературу и живопись ниже музыки.

- С какими чувствами вы навещаете Москву?

- Я комфортно чувствую себя в Нью-Йорке, Лондоне, Амстердаме, Японии. Но в Москве - в отличие от любого места в Европе или Америке - у меня возникает ощущение, что это мое. Потому что я в Москве родился и прожил первые двадцать лет.

- Чувства горечи в отношении своей исторической родины вы не испытываете? Помнится, за вами охотились, чтобы забрать в армию.

- У меня горечь за тех, кого издевательствами в армии довели до самоубийства. Или просто убили.

- Вы себя не чувствуете эмигрантом?

- В каком-то смысле я эмигрант, а в каком-то смысле - гражданин мира. Для музыканта-исполнителя это, пожалуй, неизбежно. Такая у нас интернациональная профессия.

- Вас знают как пианиста, но как человек вы остаетесь во многом загадкой. Кто вы, мистер Кисин?

- Мы все стремимся скрывать свои недостатки, но я никогда не сторонился людей. Понятно, что профессия артиста требует уединения. Понятно и то, что о знаменитых людях хочется узнать больше. Хотя я абсолютно не монах и никогда им не был, осталось во мне что-то от российского воспитания. Я никогда свои романы не афишировал. Ведь в русском языке отношения между мужчиной и женщиной называются "интимными". Широкой публике о моей личной жизни ничего не было известно, и это, в свою очередь, нередко порождало домыслы и слухи один нелепее другого.

- Но вы же не отшельник?

- Нет, но для меня интим есть интим.

- Вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?

- Безусловно. Для меня лично дружить с женщиной не труднее, чем дружить с мужчиной. У меня так получилось, что самые близкие мои друзья - женщины.

- Вы целеустремленный, честолюбивый?

- Честолюбивый - нет. Но если чего-то очень хочу, то становлюсь целеустремленным. Но не во всем.

- А вы человек сентиментальный?

- Когда мы говорим "человек сентиментальный", в этом нет ничего плохого. А вот сентиментальная манера исполнения - это уже нехорошо, ибо подразумевает не подлинные чувства, а фальшивые.

- Многих привлекает в вашей игре именно романтичность.

- Войнович в книге "Портрет на фоне мифа" пишет о себе молодом: "Романтическим побуждениям я был очень не чужд, хотя сам в себе этого не любил и выдавливал из себя романтика по капле, как раба". Когда я это прочитал, то подумал, что Войновичу это было нужно как писателю-реалисту. А вот мне, как исполнителю, ни в коем случае нельзя из себя выдавливать романтика. Это может мешать в каких-то жизненных ситуациях, но в творчестве необходимо.

- Что вас больше всего возмущает в окружающем мире?

- Несправедливость. И чем равнодушнее мы к ней будем, тем ее будет больше.

- Как вы чувствуете себя, попав в толпу, скажем, на Елисейских полях?

- Прекрасно. Очень люблю гулять по людным улицам и впитывать в себя атмосферу.

- Некоторые большие исполнители занимались преподавательской деятельностью. Вы не видите себя в роли педагога?

- Многие занимались, но тот же Генрих Густавович Нейгауз говорил, что педагогика только отвлекает от исполнительства. Если бы, не дай бог, случилось что-то с руками и я не мог бы больше играть, тогда занялся бы педагогикой для ребят студенческого возраста. Чтобы учить детей, нужен особый талант.

- Модный парижский литератор Фредерик Бегбедер назвал интернет "новым опиумом для народа". Вы на себе это не почувствовали?

- Омар Хайям писал: "Вино запрещено, но есть четыре "но": смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино. При соблюденьи сих четырех условий всем здравомыслящим вино разрешено". Моя японская подруга недавно рассказала, что когда везет своих детей в школу, они не разговаривают, а пишут друг другу эсэмэски. Это уже маразм. Я на своем опыте знаю, как интернет засасывает. Поэтому сейчас стараюсь пользоваться им только для переписки.

- Когда вы все-таки снова поедете в Россию?

- Я хотел бы съездить в Россию просто так, без выступлений, в свой следующий четырехмесячный отпуск. А с концертами пока планов нет, и боюсь, что в сезоне 2011-2012 годов в Россию уже не успею. В октябре следующего года японцы решили устроить фестиваль в честь моего сорокалетия, и я проведу там полтора месяца. Поэтому на свой юбилей в Россию никак не попаду. Разве что на пятидесятилетие.

- Ближе к сорока годам вы научились ловить каждый день, как учили древние?

- Боюсь, что нет. Есть поговорка: "Живи каждый день как последний и учись так, как будто собираешься жить вечно". Чем старше я становлюсь, тем больше осознаю, как мало времени нам отпущено и как тщательно и строго нужно выбирать то, чему его посвящать, на что тратить...

10.02.2010 11-37