Испытание длиною в жизнь

Новые Известия - Театрал

Отправляясь в дом, в котором лежит больной человек, испытываешь неловкость – боишься показаться навязчивым и вообще не знаешь, как себя вести. Но в квартире Полицеймако-Фарады этого не случилось. Приняв от меня букет цветов, Марина Витальевна сразу отнесла их Семену Львовичу и пригласила проследовать за ней. Фарада лежал в постели, но выглядел бодрым – свежее лицо, красивые грустные глаза. Его рукопожатие было по-мужски крепким. Мы прошли в комнату Марины Витальевны, и она закурила сигарету.

– Марина Витальевна, в одном из интервью я прочитала, что вы с Семеном Львовичем репетируете Чехова.

– Мы с Сеней каждый день делаем речевую гимнастику, различные упражнения на дыхание, проговариваем скороговорки. Как-то попробовали прочитать один из первых рассказов Чехова «Кривое зеркало». Я написала большими буквами текст и разделила так, чтобы Сене было не так трудно читать, и мы с ним стали декламировать этот рассказ по ролям. Еще мы с ним поем песни, все, какие помним: «По долинам и по взгорьям», «Вставай, страна огромная», «Капитан, капитан, улыбнитесь» и русские народные, и частушки, и застольные, в общем, разные.

– А «уно моменто» поете?

– И «уно моменто» тоже поем, хотя там слов нет, абракадабра просто. Знаете, когда Сеня был маленький, няня напела ему старинную русскую песню, очень смешную, совершенно дивную. В ней такие слова: «Барин дал четверку чая и велел его сварить, а я отроду не знаю, как проклятый чай варить», и дальше идет длинная история. Как мужик насыпал в чай лук, перец, морковь, масло. Что хозяин потом рассердился, стал его таскать за волосы, и наконец мужик догадался, чем не угодил барину: «Наконец я догадался, чем ему не угодил, наконец я догадался – чай ему не посолил» (смеется). Так мы с Сеней и занимаемся – поем песни и читаем Чехова.

– Когда в Театре на Таганке появился Семен Фарада, он сразу привлек ваше внимание?

– Я не могу сказать, что это было как удар молнии, но Сеня сразу произвел на меня впечатление, потому что он очень настоящий. Очень внимательный, серьезный, сдержанный, собранный и мало говорящий человек. Когда мы встретились, я была замужем, он тоже был несвободен. Но мы оба развелись, все обошлось без скандала. Многим кажется, что Сеня 24 часа в сутки хохочет. Ничего подобного. Он в жизни человек замкнутый, даже мрачноватый. Я не могу сказать, что Сеня экстраверт, скорее он внутри себя. Но с огромным чувством юмора. Сначала мы жили с ним на Ждановской в квартире, которую я получила от театра. Такая небольшая квартирка на пятом этаже, где все сверху протекало. Но все равно нам было хорошо. А потом после нескольких обменов поселились в этой квартире на Красных Воротах. С нами живет Миша (сын, актер Михаил Полицеймако. – Прим. авт.) с женой Ларисой и дочкой Милечкой. Большой семьей жить приятно. Одно время с нами здесь жили еще две мамы – Сенина и моя, я взяла ее из Питера. Было весело и в то же время трудно, потому что моя мама любила стихи читать, например, а Сенина в девять часов ложилась спать и рано вставала.

– Семен Львович не из театральной семьи?

– Нет, абсолютно не из театральной семьи, мама фармацевт, папа военный. Они были категорически против того, чтобы их сын стал актером, считая это немужской профессией. Поэтому Сеня, несмотря на то что мечтал о театре с детства, после школы поступил в Бауманское училище. Кстати, он был единственным евреем, которого туда приняли и то со страшными трудностями, даже муками. В его сочинении, которое он писал на вступительных экзаменах, специально подделали ошибки, а он очень хорошо учился в школе. И его мама, Ида Давыдовна, которая в это время была уже одна и болела, маленькая, абсолютно ничего не знающая женщина, пошла в училище и стала биться за свое дитя. И она добилась, чтобы Сене сделали переэкзаменовку. Слезами, криками. В те-то годы! В училище ему все предметы давались легко, а вот с начертательной геометрией были проблемы. И один педагог, который его очень любил, делал за Сеню начерталку. Об этом узнал то ли ректор, то ли другой начальник, который не любил Сеню или вообще был антисемитом, я уже не помню. Так вот он потребовал, чтобы Сеня сказал, кто за него чертит, но Сеня не выдал педагога, и его выгнали. Он загремел на флот и три года служил под Ленинградом, был старшина первой статьи. Служил, танцевал, пел. После того как вернулся, восстановился в Бауманском училище, закончил его и работал в энергетике, был инженером. Но одновременно играл у Марика Розовского в театре «Наш дом». Можно сказать, что его любовь, его страсть вышли из театра Марика. Они до сих пор очень дружны,

– Получается, что человек, далекий от искусства, вдруг все меняет и посвящает свою жизнь театру. Это что, болезнь?

– Это Бог. У Сени врожденное чувство юмора, необычайное. Так не придумаешь, как он может сказать. Да он может и не говорить, а просто посмотреть или пройти. Сеня на спор мог прочитать «стихи о советском паспорте», и через две минуты люди просто валялись со смеху, хотя он не искажал ни одного слова. Этому нельзя научиться.

– Миша в этом отношении папе не уступает. Стоит ему появиться на сцене или в кадре, и публика начинает смеяться.

– Миша хорошо работает. Знаете, Сеня очень хотел сына, и когда Миша был маленький, не выпускал его из рук, целовал, обнимал. Был счастлив. Миша рос как обычный актерский ребенок – часто мы возили его с собой на гастроли по стране и за границу, несколько раз Сеня с ним снимался. Вообще Сеня – человек очень ответственный за свою семью, за сына, но никогда и никуда Мишу не проталкивал, чтобы сын все делал сам. Миша поступал в разные театральные вузы и везде прошел, но выбрал ГИТИС, хотя я хотела, чтобы он учился в Щукинском. Он всего добился сам. У них есть общая страсть – футбол, и когда транслируют матч, в доме все замирает. Сеня очень любит спорт, и в свое время играл за юношескую сборную по футболу, а потом за команду театра.

– Марина Витальевна, вы с Семеном Львовичем часто встречались на сцене?

– Конечно. У нас был спектакль «Добрый человек из Сезуана», где мы играли вместе, потом «Павшие и живые». У Сени была очень большая победа в театре – его роль в спектакле «Пять рассказов Бабеля», который поставил Ефим Кучер. Великолепный спектакль, потрясающий. Там Сеня играл новеллу «Пробуждение». Еще играл в спектакле «Высоцкий». Он потрясающе сыграл Тимошкина в спектакле «Живой. Из жизни Федора Кузькина». Его персонаж такой прохиндей, и, чтобы образ получился карикатурный, Юрий Петрович Любимов заставил Сеню подложить в щеки вату. А в спектакле «Мастер и Маргарита» у Сени было сразу несколько ролей. Правда, несмотря на то что мы играли в одних спектаклях, партнерами не были. Вот в фильмах «Попугай, говорящий на идиш» Эфраима Севелы и «Система «Ниппель» Панкратова-Черного мы уже партнеры. Сеня был человеком очень мобильным: много снимался и много концертировал. Миша такой же работоспособный как папа, он добытчик. Миша характером в папу, правда, внешне похож на меня.

– Мне кажется, Миша похож на Семена Львовича выражением глаз – смеется, а глаза грустные.

– Да? Наверное. Конечно, после того как случилась эта беда, которая длится уже девятый год, наша жизнь круто изменилась. Это очень тяжелое испытание. Многое сейчас на плечах моего сына. Я тоже не отказываюсь ни от какой работы и стараюсь делать ее честно. Знаете, я люблю свои маленькие роли. И вообще люблю всех своих героинь – и отрицательных ,и положительных. Интересны все, просто отрицательные ярче. Понимаешь, в человеке все есть – и хорошее, и плохое, надо только уметь это вытащить. Важно вынуть эту ниточку, потянуть за нее. Вокруг нас много интересных людей, надо к ним присматриваться. И вообще актер должен больше смотреть, чем говорить. Это очень важно.

– Семен Львович, когда был здоров, помогал вам по дому?

– Ну что вы (смеется). О чем вы говорите? Ни-ког-да. Он всегда говорил: «Вызовем специалиста». Я ему: «Сеня, ну как же так, ты же окончил «Бауманку» и не можешь вбить гвоздь?». Ни-че-го. У меня папа был точно такой же. Тоже из очень простой семьи, как и Сеня, и тоже вообще ничего не умел делать. Однажды был такой случай. Как-то, когда мы жили на даче в Тюрисово, папа поссорился с мамой и решил уехать в Питер. И вот я вижу, как он уходит по дорожке. Мне стало так жалко его, защемило что-то, и я поехала за ним. Приезжаю, вхожу в квартиру и вижу такую картину: стоит мой папа в трусах и что-то делает у плиты. А на плите, на газу, стоит огромный длинный эмалированный кувшин для цветов, который они купили с мамой в 1930 году на ВДНХ. Сколько времени кувшином не пользовались, не знаю, но папа даже пыль с него не стер. И вот этот пыльный кувшин стоит на плите, в нем кипит вода, а папа берет по одной макаронине и кидает в этот кувшин. Я говорю «Папа, что ты делаешь?» Он отвечает гневно: «Как что делаю? Ты что не видишь? Я варю себе еду». Понимаешь, он каждую макаронину ставил стоймя, потому что не мог сообразить, что их можно поломать. Вот такие у меня мужики в семье. Я так хохотала.

– История, конечно, смешная и в то же время очень трогательная… Марина Витальевна, продолжите, пожалуйста, фразу «Я очень люблю…»?

– Я очень люблю свою семью, своих родных, детей, внуков и правнучку Марианну. Люблю свой театр. Люблю своих близких друзей. Зверей люблю, и когда жила в Ленинграде, даже работала в зоопарке на площадке молодняка. И в доме у нас тоже всегда жили животные. Была огромная собака – немецкая овчарка Рик, которая прожила с нами семнадцать лет. Миша принес ее маленьким щенком в корзинке, и из этого малыша выросла огромная красивая собака – защитник, друг. Она понимала абсолютно все. И кошка у нас была Шора. Когда Сеня заболел, она исчезла, как испарилась. Мы писали объявления, искали ее, но кошка исчезла. И птицы у нас тоже были, волнистые попугайчики. Я очень люблю наш дом в настоящей деревне. Сеня меня называл «туристка», потому что я до встречи с ним любила проехать на лодке, ночевать в палатке. У нас есть дача, но она не очень обустроена. Вот если бы был какой-нибудь отапливаемый домик, душ, магазин и книги – я могла бы там жить… А Сеня не любит деревню. Он предпочитает асфальт, любит комфорт, чтобы все было удобно. И в этом мы с ним расходимся. Готовить очень люблю. Умею делать разнообразные салаты, очень вкусные супы. У меня есть фирменное блюдо – потрясающий суп с овсянкой. Очень люблю читать. Честно. Не могу себе представить, чтобы вечер кончался без книги. Сейчас перечитала Гоголя и получила огромное удовольствие. Многое уже забыла, перечитываю и думаю: какая это громадина.

– Любите жить весело?

– А все любят жить весело, только не всегда получается. Для меня каждый день благо, я просыпаюсь и благодарю Бога.

28.07.2009 12-08