Гонки под Парвусом

Александр Малахов Коммерсант

В поисках дешевой родины

Незадолго до смерти Александр Гельфанд сжег весь личный архив. Он вообще не имел привычки рассказывать о событиях своей жизни, и в его биографии темных мест намного больше, чем достоверно установленных фактов. Даже дата его рождения -- 27 августа 1867 года -- вызывает сомнения у историков. Известно, что Александр Гельфанд родился где-то в Минской губернии в семье ремесленника (отец был то ли слесарем, то ли кузнецом), после чего она перебралась в Одессу. Будучи гимназистом, Александр увлекся модными тогда революционными теориями и после не особенно удачного опыта пропаганды среди одесских рабочих отправился в Европу, чтобы посмотреть на настоящих социалистов. Погуляв по Цюриху и почитав запрещенные к ввозу в Россию книги, он вернулся в Одессу, но лишь для того, чтобы организовать свой окончательный отъезд за рубеж.

Всю свою жизнь Александр Гельфанд провел в Европе и считал себя европейским социалистом. Он сильно шокировал российских политэмигрантов своим равнодушием к традиционным для их среды темам вроде смысла жизни и народного счастья. Как-то Плеханов попросил Гельфанда написать статью о Белинском, но тот отказался, сославшись на то, что "занят проблемами трудового законодательства и государственной монополии". Плеханов не счел этот повод уважительным и указал молодому человеку, что для русских революционеров Белинский более важен, чем экономические теории.

Лучшим местом для жизни революционера Александр видел Германию, которая, по его мнению, дальше всех продвинулась на пути к социализму. Немецкое рабочее движение потрясло его своей организованностью и массовостью. Да и с немецкими социалистами отношения складывались лучше, чем с российскими. Молодому человеку покровительствовали Карл Каутский и Клара Цеткин.

Александр Гельфанд получил степень доктора философии в Базельском университете (диссертация была вполне марксистской по духу), знал несколько языков и был талантливым публицистом. В Германии он сотрудничал со многими изданиями социалистического толка и считался крупным экспертом по России. Поистине золотая жила для журналиста: никто из его немецких коллег не был, что называется, "в теме" в достаточной степени. Для полного счастья Гельфанду не хватало лишь вида на жительство. Где именно осесть в Европе, ему было более или менее все равно. В одном из писем Вильгельму Либкнехту он писал: "Я ищу родину. Где можно приобрести родину задешево?"

Скандалист

Как публицист Александр Гельфанд прославился довольно быстро, однако материального благополучия эта слава не принесла. Он ввязывался в любые газетные баталии и, поскольку не имел обыкновения стесняться в выражениях, быстро приобрел многочисленных недоброжелателей. Скандальную известность Гельфанд получил после того, как поучаствовал в полемике о том, надо ли прусским социалистам--депутатам парламента голосовать за предложенный правительством бюджет. "Поддержка бюджета,-- писал он,-- равнозначна поддержке господствующего политического строя, поскольку именно бюджет дает средства на поддержание этого строя". Однако большинство социалистов считало, что, коль скоро в бюджете отражены экономические уступки правительства, голосовать следует за. Переубедить социалистов-парламентариев Гельфанду не удалось, но в удовольствии так или иначе печатно облить грязью прусских парламентариев он не смог себе отказать. В результате имя Парвуса (под этим псевдонимом Гельфанд участвовал в дискуссии) сделалось широко известным.

Именно имея в виду его реноме журналиста-скандалиста, Парвуса пригласили на должность редактора находящейся на грани банкротства газеты Sachsische Arbeiterzeitung. Прошло несколько месяцев, и она начала приносить прибыль. При Парвусе газета стала подробно, со знанием дела и без особого стеснения обсуждать склоки и разногласия внутри Социал-демократической партии Германии. Как сказал в связи с этим Август Бебель, требуется "предельная бестактность для того, чтобы выставлять ведущих, можно сказать, деятелей партии почти нагишом на всеобщее обозрение". Однако эта "предельная бестактность" привела к существенному увеличению тиража.

В 1899 году Парвус выправил себе фальшивый паспорт и под именем Людвига Пена нелегально посетил Россию -- на деньги, полученные в качестве аванса за книгу о голодающей Российской империи. Идея проекта была сформулирована в предисловии: "Всемирная выставка в Париже, а до того в Чикаго дала русскому правительству прекрасную возможность для саморекламы. За счет искусного оформления оно нарисовало перед посетителями картину богатства и изобилия. Не старое ли это искусство создания потемкинских деревень? Мы уже давно знаем, что Россия -- земля, богатая природными ресурсами. Но что нас всегда поражало, так это то, как мало она использует эти ресурсы, как бедна она, несмотря на все эти богатства. Изменилось ли что-нибудь теперь? Эта книга показывает оборотную сторону медали: официальная царская Россия представляет Россию изобильной, наша книга представляет Россию голодающей".

Встречи с западным социалистом (а в России в Парвусе видели скорее европейца, чем соотечественника) произвели сильное впечатление на российских борцов за народное дело. Его талант публициста признали крупные деятели русской социал-демократии, в то числе Мартов, Потресов и Ленин. Мюнхенская квартира Парвуса стала клубом, в котором бывали многие политэмигранты из России. А Троцкий вместе с женой так и вовсе там поселились. Мало того, у Парвуса на дому стоял станок, на котором печатались первые номера "Искры". В общем, неудивительно, что Парвус оказался посредником между русскими марксистами и западными социалистами.

Бизнес и политика

Близко знавший Парвуса Троцкий говорил, что в его "бульдожьей голове" страсть к обогащению сочеталась с жаждой поиска путей социальной революции. Действительно, коммерческие идеи у Парвуса рождались постоянно. Сначала он вместе с Юлианом Мархлевским организовал журналистское агентство, которое должно было продавать провинциальным газетам написанные Парвусом передовицы. Но дело, мягко говоря, не пошло, и тогда партнеры занялись охраной авторских прав русских писателей, для чего основали издательство Verlag slawischer und nordischen Literatur. Дело в том, что Россия не подписала Бернскую конвенцию 1896 года об авторских правах, поэтому сочинения русских литераторов можно было безо всяких отчислений свободно публиковать за границей. Созданное Парвусом издательство печатало русские книги символическими (не более 100 экземпляров) тиражами и автоматически оказывалось зарубежным представительством авторов. Начал Парвус, само собой, с Горького, для встречи с которым ему пришлось еще раз нелегально съездить в Россию. Они договорились о том, что Горький будет получать 20% от сумм заграничных гонораров; остальные деньги (за небольшим вычетом) предназначались русским социал-демократам.

Первым делом Парвус издал только что написанную пьесу "На дне", после чего она имела в Европе грандиозный успех. Однако ни Горький, ни русские социалисты не получили от этого проекта ни гроша, что дало им повод для возмущения. Апогея скандал достиг в 1907 году, когда Горький подал жалобу в исполнительный комитет СДПГ, попросив немецких товарищей "надрать уши" нечистоплотному издателю. В свою очередь, большевики считали, что Парвус должен им около 130 тыс. марок. В 1908-1909 годах этим делом занималась специальная комиссия, в которую входили Каутский, Бебель и Цеткин. Социалисты не хотели выносить сор из избы, поэтому комиссия работала в обстановке полной секретности. Как бы то ни было, деловая репутация Парвуса была подмочена серьезнейшим образом.

Брандспойт -- оружие пролетариата

Александр Парвус был человеком азартным, и бизнес помимо средств к существованию давал ему необходимые острые ощущения. Однако зарабатывание денег никогда не было его основным занятием. Он считал себя в первую очередь революционером и теоретиком социализма, а главным делом, за которое следовало побороться, полагал создание социалистического правительства. Парвус был совершенно счастлив, когда узнал, что у него есть последователи в России -- в 1900-х годах там действовал революционный кружок, члены которого называли себя парвусистами (его лидером был Давид Рязанов, впоследствии директор Института Маркса-Энгельса; расстрелян по указанию Сталина).

Когда началась первая русская революция, Парвус решил попробовать воплотить свои идеи и, выпросив аванс в счет гонорара за написание очередной книги о России, нелегально приехал в Санкт-Петербург. Здесь он стал редактором "Русской газеты", тираж которой подскочил с 30 тысяч до полумиллиона экземпляров. Основная идея, которую Парвус пытался донести до своих читателей, заключалась в том, что мировая пролетарская революция начнется в России, а затем охватит всю Европу. Таким образом, он фактически предвосхитил известную ленинскую мысль о "слабом звене в цепи империализма".

Само собой разумеется, Парвус хотел быть в центре событий и некоторое время даже возглавлял Санкт-Петербургский совет. Он призывал к активным действиям -- например, разоружить полицию при помощи пожарных брандспойтов и, соответственно, вооружить рабочих. Но революция потерпела поражение, и ему пришлось пожить некоторое время в Петропавловской крепости. Потом Парвуса сослали в Сибирь, но по дороге он, обычное дело тогда, сбежал. Это был его последний приезд в Россию.

В ожидании большой войны

После российских приключений жизнь в Германии показалась Парвусу скучной: европейские социалисты на баррикады не спешили и сражались в основном в парламенте. Парвус вновь попробовал себя в роли теоретика, выпустив исследование, посвященное колониальной политике. Однако успеха книга не имела. Несколько скрашивал жизнь лишь очередной роман -- на этот раз с Розой Люксембург.

Куда более востребованными оказались его воспоминания о русской революции -- написанная по ее горячим следам книга принесла весьма приличный доход. Однако в данном случае Парвус работал не ради денег. К этому времени он уже начал сомневаться, что у европейского пролетариата когда-нибудь возникнет желание делать революцию; при этом он по-прежнему считал, что начаться пролетарская революция должна в России, и хотел хоть как-то обозначить место западной социал-демократии в революционном процессе. "Без прямой политической помощи европейского пролетариата,-- писал Парвус,-- рабочий класс России не сможет удержать власть в своих руках и превратить свое временное господство в устойчивую социалистическую структуру".

Еще большие надежды Парвус возлагал на большую войну. Он не сомневался в том, что она приведет капиталистическую систему к гибели: "Война обостряет все капиталистические противоречия. Таким образом, мировая война может завершиться лишь мировой революцией".

Теоретические построения Парвуса мало кого интересовали. От русских эмигрантов он дистанцировался, европейские социалисты тоже не считали его своим. Размышления Парвуса о том, как должны будут действовать социалисты после прихода к власти, казались бредом. В конце концов о нем начали говорить как о человеке, совершенно оторвавшемся от реальности.

Турецкий марш

В 1910 году сытый по горло неприятностями, связанными с изданием "На дне", Александр Парвус отправился в Константинополь, чтобы написать серию статей о Турции и Балканах, но задержался там на пять лет. Тому было несколько причин. На Балканах тогда активно формировались рабочие партии, и Парвуса считали в них европейским мэтром социал-демократии. Кроме того, именно в Константинополе ему наконец-то удалось серьезно разбогатеть. В Турции никого не смущала плохая деловая репутация Парвуса, и вскоре он стал представлять интересы крупных компаний, в том числе концерна Круппа. Однако самые большие доходы ему приносила торговля зерном -- Парвус контролировал его поставки в турецкую столицу. Он пользовался покровительством местного правительства, которое ценило его эрудицию и связи. Обретенная финансовая состоятельность позволила на ином уровне участвовать в политических играх. Немало средств Парвус вложил, например, в издаваемую младотурками газету Turk Yurdu.

Известие о начале первой мировой войны Александр Парвус принял с восторгом. Основным врагом европейского пролетариата он видел русский царизм и считал, что для борьбы с ним любые средства хороши. Ему не составило труда развернуть на Балканах прогерманскую пропаганду -- Парвус имел большой опыт в подобных делах, да и связи наработанные помогали. Уже через несколько дней после начала войны румынская газета Zapta и болгарская "Работнически вестник" поместили статью Парвуса с красноречивым названием "За демократию -- против самодержавия". В публикации говорилось о том, что социалисты должны использовать начавшуюся войну в революционных целях, то есть оказывать поддержку правительству Германии.

Тогда же он начал обхаживать националистические организации Украины, Грузии и Армении, надеясь сформировать действующие внутри Российской империи отряды повстанцев. Эта затея успеха не имела, зато на Александра Парвуса обратила внимание немецкая разведка. 7 января 1915 года его принял германский посол в Турции Фрайхер фон Вангенхайм. На следующий день посол отправил в МИД Германии подробный отчет об этой встрече, где привел слова Парвуса: "Интересы германского правительства целиком совпадают с интересами русских революционеров. Российские демократы могут добиться осуществления своих целей только при условии полного разрушения самодержавия и разделения России на отдельные государства. С другой стороны, Германии не удастся добиться полного успеха, если в России не произойдет революции. Кроме того, даже в случае победы Германии Россия будет представлять для нее немалую опасность, если Российская империя не распадется на отдельные независимые государства".

Именно после этих переговоров германское правительство разработало программу помощи российским социалистам, а Парвус стал выступать в роли посредника при передаче им денежных средств. Однако первым принял от него германские деньги редактор газеты румынских социал-демократов Христиан Раковский, который впоследствии перебрался в Россию. Тогда об этом не узнал никто, но по иронии судьбы во время показательного процесса 1938 года Раковскому вменяли в вину среди прочего и сотрудничество с германской разведкой. Прокурор Вышинский вряд ли догадывался, до какой степени были близки к истине выдвигаемые им обвинения.

Парвус приехал в Константинополь журналистом с сомнительной репутацией, а через пять лет покидал Турцию преуспевающим бизнесменом, имеющим к тому же серьезный вес в политике и могущественных покровителей. Можно сказать и иначе: на смену радикальному социалисту пришел конформист, ратующий за союз с германским правительством ради победы над царским самодержавием.

Большая политика

В феврале Парвуса удостоил аудиенции государственный секретарь МИД фон Ягов. Во время беседы с ним Парвус обозначил три основных направления действий против Российской империи. Во-первых, предлагалось оказать финансовую поддержку российским революционным партиям, во-вторых, развернуть внутри России мощную антиправительственную и антивоенную пропаганду, в-третьих -- организовать в мировой прессе кампанию против царизма.

Реализуя первый пункт плана, Парвус стремился установить контакты с забастовочными комитетами Донбасса, нефтепромыслов Баку, Черноморского торгового флота. Он полагал, что революция начнется в Петрограде, а ключевую роль в событиях сыграют Путиловский, Обуховский и Балтийский заводы. "Повсеместные забастовки и восстания, вызванные бедственным положением народа,-- утверждал Парвус,-- и усиление политической агитации поставят царское правительство в сложное положение. Если оно прибегнет к репрессиям, это приведет к росту сопротивления, если же проявит снисходительность, это будет воспринято как признак слабости и пламя революционного движения разгорится ярче".

Основной российской революционной силой Парвус считал социал-демократов, в первую очередь -- руководимых Лениным большевиков. В середине марта 1915 года Парвус стал главным консультантом германского правительства по рабочему движению. А в конце марта получил от МИДа первый миллион марок, который частями был переведен в Бухарест, Цюрих и Копенгаген. Из Бухареста при помощи Раковского эти деньги передавались в Париж Троцкому, Мартову и Луначарскому -- издателям газеты "Наше слово", ратующей за "революционное" поражение царского самодержавия в войне.

При этом, к полному недоумению Парвуса, Ленин категорически отказывался от прямых контактов с ним. Трудно сказать, с чем это было связано. Возможно, глава большевиков опасался провокаций и обвинений в сотрудничестве с германской разведкой. А может, ему просто не хотелось видеть рядом с собой претендующего на лидерство революционера-финансиста.

Своя игра

Пока Ленин раздумывал и выжидал, Парвус приступил к организации каналов для доставки в Россию немецких денег. В нейтральной Дании он создал посредническую организацию, занимающуюся торговлей с Россией. Ничего необычного в этом не было -- несмотря на войну, торговля между Россией и Германией не прекращалась. С августа 1915 по июнь 1916 года ее объем составил 11,22 млн руб. А шла она -- легально или нелегально -- через Скандинавию.

Посредническая фирма позволяла вполне легально передавать деньги лидерам радикальных партий. Схема была очень простой. На выделяемые германским МИДом средства покупались хирургические инструменты, медикаменты и химические реактивы, которые ввозились в Россию, а вырученные от их продажи деньги передавались российским революционерам. При этом часто невозможно понять, когда Парвус работал на мировую революцию, а когда на себя. Например, сохранились документы, доказывающие, что он организовал поставку в Россию цветных металлов. Вряд ли это можно объяснить какими-то высокими целями: человек просто делал деньги, снабжая ненавистный ему царский режим стратегическим сырьем.

Одновременно Парвус на деньги германского правительства начал издавать журнал Die Glocke, то есть "Колокол", который распространялся в среде европейских социалистов и агитировал за продолжение войны. "Моя миссия,-- писал Парвус в связи с началом выхода журнала,-- заключается в создании духовной связи между вооруженным германским и революционным российским пролетариатом".

Партийный транзит

Февральская революция оказалась неожиданностью для всех: и для немецкой разведки, и для большевиков, и для Парвуса. Однако Парвус сумел сориентироваться раньше других. Он изо всех сил пытался уговорить германские власти воздержаться от наступления, поскольку оно может вызвать в России взрыв патриотизма. Если же не торопить события, то в самое ближайшее время солдаты начнут дезертировать, а крестьяне -- жечь помещичьи усадьбы. И лишь после того, как Россию захлестнет волна анархии, Германия сможет решить, что делать дальше -- наступать или же заключать сепаратный мир. При этом в любом случае следовало поддерживать крайние политические партии, то есть большевиков. А для начала нужно было переправить в Россию находящегося в Швейцарии Ленина. Это было непростой задачей, так как надо было ехать через Германию, с которой Россия находилась в состоянии войны.

Парвус не стал дожидаться решения правительства Германии и вознамерился самостоятельно организовать доставку в Петроград Ленина и Зиновьева. Правда, Ленин, будучи человеком дальновидным, не принял этого предложения: ему совсем не улыбалось быть обвиненным в сотрудничестве с немецкой разведкой, агентом которой он, похоже, считал (и вполне справедливо) Александра Парвуса. Однако спустя некоторое время из Цюриха все-таки отбыл пресловутый "пломбированный" вагон, в котором возвращались на родину 40 большевистских лидеров. Формально Парвус не имел к этому отношения -- организовывал отправку непосредственно германский МИД (возможно, именно то, что предполагаемый "транзит" большевиков оказался таким масштабным, помогло уговорить Ленина). Германские социалисты до поры до времени ничего не знали об этой операции, а узнав, пришли в необыкновенное умиление -- решили, что это дело рук Парвуса и что он действовал от собственного имени, чтобы в случае неудачи не скомпрометировать товарищей по СДПГ.

Огорчало Парвуса лишь то, что Ленин по-прежнему предпочитал общаться с ним через доверенных лиц, а на публике демонстрировал, что между ним и всякими там темными личностями нет никакой связи. Парвусу Ленин был просто необходим, поскольку германское правительство продолжало финансировать деятельность российских революционеров. 3 апреля 1917 года Парвус получил очередные 5 млн марок на русскую революцию, которые необходимо было потратить.

Между тем в России происходили события, определившие дальнейшую судьбу Парвуса. В середине июля 1917 года российское министерство юстиции с санкции Керенского предало огласке документы, из которых явствовало, что большевистская партия живет на немецкие деньги. Скандал получился страшный. Ленину с Зиновьевым пришлось срочно скрыться, а Троцкий был арестован. Само собой разумеется, в том, что большевиков финансировали немцы, никто не признавался. "Скажите вы, безумцы,-- вопрошал Парвус в одной из своих статей,-- почему вас беспокоит вопрос, давал ли я деньги Ленину? Ни Ленин, ни другие большевики, чьи имена вы называете, никогда не просили и не получали от меня никаких денег ни в виде займа, ни в подарок. Но и им, и многим другим я давал нечто куда более необходимое, чем деньги или динамит. Я был одним из тех людей, кто наделил духовной пищей революционное самосознание российского пролетариата". 9 ноября, спустя два дня после переворота -- революции, "о необходимости которой так долго говорили большевики", германская казна выделила на их поддержку очередные 11 млн марок.

Не у дел

Парвус считал себя революционером, а не бизнесменом и не сотрудником немецкой разведки. И после большевистского переворота он начал переговоры о своем возвращении в Россию. Однако Ленин был категорически против. Во-первых, ему не хотелось иметь под боком независимого и амбициозного политика, а во-вторых, возвращение Парвуса породило бы новые толки о том, что большевики действовали в пользу Германии. Если верить официальной версии, Ленин отказал Парвусу, заявив, что революцию нельзя делать грязными руками. С идеей возвращения в Россию пришлось расстаться. На Ленина Парвус не обиделся, так как прекрасно понимал, что на благодарность этот человек неспособен. Но большевиков вообще Парвус не простил.

Теперь, когда большевики стали его врагами, он вновь занялся любимым делом: начал расшатывать их власть при помощи немецких денег -- Парвус каким-то образом сумел убедить германское правительство, что иметь под боком сильную большевистскую Россию опасно. Он предложил организовать выпуск массовой антибольшевистской литературы, в которой, кстати говоря, собирался размещать еще и рекламу немецких товаров. На реализацию этого проекта он получил 40 млн марок. Существенная часть тиража подрывных изданий была отпечатана, однако революция, начавшаяся в Германии, помешала их отправке в Россию.

Разочаровавшись в политической деятельности, Парвус поселился в Швейцарии. Однако тихой старости не получилось. Газеты писали о нем постоянно -- о финансировании революционных партий и прочих сомнительных операциях (Парвуса обвиняли, к слову, еще и в содержании небольшого гарема). Особенно старались представители правых сил. Так, на примере Парвуса нацистский идеолог Альфред Розенберг любил порассуждать о разрушительной роли евреев в мировой политике.

Александр Парвус скончался 12 декабря 1924 года на своей вилле неподалеку от Берлина. О делах этого человека до сих пор ходят легенды, в частности, упоминаются гигантские счета в швейцарских банках (в каких -- неведомо). Достоверная же информация -- большая редкость, как, впрочем, и любая другая, раскрывающая тайные механизмы большой политики.

ДИППОЧТА

Из письма дипломатического представителя Франции в Дании Бапста министру иностранных дел Франции
Копенгаген, 11 декабря 1917 года.
Неоднократно... я сообщал в департамент о деятельности в Дании в пользу Германии русского еврея, немца по натурализации д-ра Александра Гельфанда, более известного под псевдонимом Парвус. Очень активный и замешанный во многих аферах разного рода, этот человек, обосновавшийся в Копенгагене весной 1915 года, занял довольно быстро видное место во всех кругах, работающих на Германию, но огромное большинство его не знало, так как он избегал гласности...

Где Парвус действительно нарушил нейтралитет Дании, так это организуя здесь настоящую службу по передаче денег и информации между Германией и агентами провокаций и пропаганды, которых она имела в России. В первое время эти передачи были достаточно ограничены, но после падения империи в России роль Парвуса значительно возросла. Очень осведомленный и блестяще знающий Россию, он принимал участие в революции 1905 года и был даже заключен в Петропавловскую крепость -- Парвус понял, что следствием русской революции очень быстро может стать мощное русское движение в пользу заключения мира. Он вдохновил датских социалистов на миротворчество... Он финансировал все интриги, которые через Данию замышлялись этим летом между Германией и Россией... Парвус, уже в Турции заработавший огромный капитал, здесь за счет спекуляций значительно его увеличил. Он ничуть не смущался, давая авансы, когда из Германии задерживались нужные фонды, и так как у него открыт кредит в Ревизионсбанке, он, кроме того, все это лето широко оплачивал услужливость, отвечавшую интересам Германии. Короче говоря, этот человек деятельностью в Дании оказал Германии, своей второй родине, значительные услуги.

РАЗВЕДДАННЫЕ

Из донесений французских агентов
...Позже Парвус, помирившийся с Лениным, стал одним из организаторов ленинского заговора и за участие в этом движении был приговорен к смерти правительством Керенского... Он принял участие в переговорах, которые завершились отъездом через Германию большевиков. В 1917 году Парвус становится посредником между немецким и большевистским правительствами... Парвус передал немецкие субсидии Ленину через мадам Суменсон и адвоката Козловского, члена военной комиссии Советов, который был за это арестован. Парвус вложил крупные суммы в банки Гельсингфорса и Стокгольма...
Донесение от 18 января 1919 года.

После русской революции он вновь находился в Швейцарии вместе с Лениным. Похоже, не вызывает больше сомнения, что именно он внушил мысль использовать Ленина и его единомышленников в немецких интересах в России и что он затеял всю эту аферу. Во всяком случае, он становится агентом ленинистов у немецких властей и наоборот... Если крайне вероятно предположение о том, что Ленин и другие большевистские руководители сознательно действовали в пользу Германии, то не может быть никакого сомнения, что Гельфанд решительно использовал этих революционеров в пользу Германии. Лично он не революционер: революция -- просто рычаг, которым он пользуется. Если и имеются сомнения относительно его хвастовства, что он является основателем русского большевизма, но во всем этом есть что-то и верное...
Донесение от 13 февраля 1919 года.

НЕКРОЛОГ

"Золото, к которому я прикасаюсь, делается навозом..."
В Берлине скончался от удара в возрасте 55 лет Гельфанд-Парвус. Молодое поколение знает это имя как имя предателя рабочего класса, как имя не только социал-патриота, но человека, объединяющего в своем лице вдохновителя германской социал-демократии и спекулянта. Но старое поколение русских социал-демократов и участников германского рабочего движения помнит Парвуса другим. Помнит его как одного из лучших революционных писателей эпохи 2-го Интернационала. Парвус -- это часть революционного прошлого рабочего класса, втоптанная в грязь...

Когда создавалась "Искра", ее издатели пригласили Парвуса сотрудничать. Статьи его по мировой политике, по русским финансам -- они были перепечатаны в книге "Россия и революция", появившейся в 1906 году в Петербурге,-- украшали этот боевой орган русской социал-демократии, принадлежавший к лучшему, что знала мировая публицистика пролетариата...

В 1905 году Парвус отправился нелегально в Россию и был после ареста Хрусталева-Носаря председателем Петроградского Совета. Арестованный на этом посту и сосланный, он бежал из ссылки и вернулся в конце 1907 года в Германию. Вернувшись, он написал свою блестящую книгу "Колониальная политика", которая принадлежит к лучшим работам марксизма, посвященным империализму. Эта книга была апогеем Парвуса как революционера.

С этой книги... началось падение Парвуса. Причины этого падения были заложены в личных качествах этого незаурядного человека. Этот страстный тип эпохи ренессанса не мог вместиться в рамках спокойной германской социал-демократии, в той социал-демократии, в которой после падения русской революции революционные тенденции пошли на убыль. Ему нужно было или крупное дело, или... новые ощущения.

Парвус бежал от вырождающейся германской социал-демократии в Константинополь, где только что победоносно кончилась молодая турецкая революция... Он сблизился с турецкими кругами и начал печатать в правительственном органе "Молодая Турция" прекрасные боевые статьи против всех проделок финансового капитала в Турции...

Эти его статьи обратили на него внимание финансовых кругов, которые пытались купить этого глубокого знатока финансовых вопросов, который мог сделаться им опасным. Мы не имеем никаких данных утверждать, что Парвус продался им тогда, но он вошел во всякие отношения с русскими, армянскими дельцами в Константинополе, которым служил советом, зарабатывая на этом крупные деньги. Имея всегда тягу к широкой жизни, он начал теперь жить широко, разбрасывая деньги направо и налево. В начале войны он заработал свои первые миллионы на поставках хлеба в Константинополь...

Был еще один момент в его жизни, когда он думал, что спасется из грязного болота, в котором тонул. Когда пришли известия об Октябрьской революции, он приехал от имени ЦК германской социал-демократии в Стокгольм и обратился к заграничному представительству большевиков, предлагая от имени пославших его в случае отказа германского правительства заключить мир организовать всеобщую забастовку. В личном разговоре он просил, чтобы после заключения мира ему было разрешено советским правительством приехать в Петроград... Приехав в Петроград с известиями о положении в Германии, я передал Ильичу и просьбу Парвуса. Ильич ее отклонил, заявив: нельзя браться за дело революции грязными руками. Как видно из брошюры Парвуса, изданной после брест-литовских переговоров, он думал, что большевики пойдут на сделку с германским империализмом и что ему, окруженному ореолом человека, который помог заключить компромиссный мир, удастся еще сыграть роль в русской революции. Это была уже мечта политического банкрота...

Одному из товарищей он сказал несколько лет тому назад: "Я Мидас наоборот: золото, к которому я прикасаюсь, делается навозом".

Карл Радек
"Правда", 14 декабря 1924 года.

09.12.2004 12-01