Еврейско-армянская битва во славу русского народа

Московский Комсомолец

Сорок лет назад патриарх отечественных шахмат, первый советский чемпион мира Михаил Ботвинник уступил Тиграну Петросяну и навсегда расстался с шахматной короной.

Поединок на первенство мира Ботвинник—Петросян называли в Москве еврейско-армянской битвой во славу русского народа (тем более, что у еврея Ботвинника жена была армянкой, а у армянина Петросяна — еврейкой). В Театре эстрады, где протекало сражение, большинство зрителей были армяне (многие специально приехали из Еревана поболеть за своего земляка), и, надо сказать, не все отличались большой культурой. Во всяком случае, когда в зале появился замечательный композитор Арам Хачатурян, его почти никто не узнал. А один из армянских болельщиков высказал предположение, что это сам Капабланка посетил матч. Действительно, у композитора был такой же импозантный вид, как и у кубинца, умершего, правда, за 21 год до этого. И вот уже по рядам пошел шепот: “Капабланка, Капабланка...” Покидая зал, болельщики Петросяна оставались в полной уверенности, что за великого сына армянского народа пришел поболеть великий сын кубинского народа...
Но национальный вопрос, конечно, тут ни при чем. В шестом по счету поединке Ботвинника за шахматную корону все было против него: солидная разница в возрасте (чемпиону мира — 51 год, претенденту — 33), отсутствие секунданта (всегда несколько подозрительный Михаил Моисеевич отказался от всякой помощи, видимо, для пущей уверенности, что его домашние заготовки не получат огласки), не лучшая спортивная форма (многие замыслы он не доводил до логического конца). Но главная причина, почему Ботвинник потерпел фиаско, заключалась в том, что он не сумел разгадать тайну Петросяна, его вкрадчивую, динамичную манеру игры, искусство строить неприступную крепость, и уступил ему в позиционном лавировании, то есть там, где раньше не имел себе равных.
Впрочем, была и еще одна причина: Петросяну помогла... приверженность московскому “Спартаку”! Когда в 14-й партии Ботвинник сравнял счет, Рона, жена Петросяна и по совместительству его психолог, вовремя поняла, что мужу нужна разрядка, и увезла его на футбол — как раз играл “Спартак”.
(Рона хорошо помнила случай, который произошел у них в молодости. Поначалу они жили в скромной двухкомнатной квартире. Будущий чемпион был членом общества “Спартак” и преданным болельщиком футбольного и хоккейного клуба, и тут ему предложили перейти в ЦСКА. В те времена шахматы пользовались большой популярностью среди маршалов и генералов, и Петросяну пообещали сразу четырехкомнатную квартиру. “Конечно, соглашайся! — воскликнула Рона. — Представляешь, теперь у тебя будет отдельный кабинет!” Но Петросян скептически отнесся к этому предложению: “Сегодня я ради лучшей квартиры перейду из “Спартака” в ЦСКА, — сказал он, — а завтра встречу лучшую жену и перейду от тебя к ней. Как ты к этому отнесешься?” После этих слов Рона Яковлевна больше не настаивала на переходе мужа в другое общество и предпочла сама заняться обменом квартиры.)
Посещение стадиона пошло Петросяну на пользу: “Спартак” выиграл у “Динамо”, а он выиграл 15-ю партию. Еще две победы, и 22-я встреча оказалась самой короткой за всю историю матчей на первенство мира: ничья в 11 ходов — Ботвинник был сломлен. Выиграв у своего великого предшественника со счетом 12,5:9,5, Петросян стал девятым чемпионом мира. Эпоха Ботвинника завершилась.
А вместе с матчем удачно закончилась и одна веселая история. Дело в том, что юная Рона, будущая жена Петросяна, в начале пятидесятых увлекалась шахматами. А поскольку она была хорошенькая, за ней ухаживали многие гроссмейстеры, в том числе Петросян и Геллер. В 1952-м в Швеции состоялся межзональный турнир, в который они оба попали. Незадолго до его начала девушку спросили, кому из них она отдает предпочтение как потенциальному жениху. “Межзональный покажет!” — мудро ответила Рона. В Стокгольме Петросян обогнал Геллера на пол-очка и тем самым решил судьбу Роны и свою собственную тоже. А окончательно в правильности своего выбора она убедилась, как мы видим, одиннадцать лет спустя, когда Петросян поднялся на шахматный престол.
Надо сказать, что Ботвинник уже имел опыт расставания с шахматной короной: в 1957-м он проиграл Василию Смыслову, а в 1960-м — Михаилу Талю. Но и седьмой, и восьмой чемпионы мира недолго царствовали, всего по году. Блестяще подготовившись к матчам-реваншам, Ботвинник оба раза сумел одержать убедительную победу. Но теперь матч-реванш был отменен, и начинать все с начала Ботвинник не пожелал.
Мастер и литератор Михаил Бейлин спросил как-то Ботвинника, тяжело ли ему было так долго отстаивать свое звание. “Потребовалось огромное нервное напряжение, — признался шахматный король. — От этого, между прочим, у меня все годы кровоточили десны. И только когда я прекратил борьбу за шахматный трон, этот неприятный процесс полностью прекратился”. Бейлин выразил свое сочувствие Ботвиннику. Его собеседник немного подумал и, рассмеявшись, добавил: “Но это были хорошие годы!”
Спустя 30 лет, зимой 1994-го, в интервью, которое мне удалось взять у Ботвинника (увы, оно оказалось последним в его жизни), я спросил у шахматного патриарха:
— Михаил Моисеевич, если бы не отменили матч-реванш, бросили бы вы перчатку своему обидчику Тиграну Петросяну?
— Вполне возможно, — ответил он. — Но, слава богу, матча-реванша уже не было, и мне не пришлось снова искушать судьбу. Четверть века своей жизни — с 1938-го, когда впервые встал вопрос о моем поединке с Алехиным, по 1963-й, когда меня одолел Петросян, — я посвятил борьбе за шахматный трон. Думаю, вполне достаточно.
— Какой из своих успехов вы ставите выше — завоевание шахматной короны в 1948-м, удержание ее в матчах с Бронштейном и Смысловым в 1951-м и 1954-м или успешные матчи-реванши со Смысловым и Талем в 1958-м и 1961-м?
— Наверное, все-таки матч-турнир 1948 года, надо учесть, что это было не единичное соревнование. Мне пришлось пройти весьма сложный путь, прерванный войной. Ну и, конечно, невозможно забыть второе сражение с Михаилом Талем. Мало кто предполагал, что шахматный ветеран в состоянии противостоять молодому Талю, находящемуся в расцвете сил.
— Свой последний турнир вы провели в голландском городе Лейдене в 1970 году. При этом в самой последней победе — над Ларсеном — создали истинный шедевр. Почему именно это состязание завершило вашу шахматную карьеру?
— Как ни странно, поставить точку я собирался годом раньше. Но допустил ошибку. Такие решения надо претворять в жизнь быстро и неожиданно. Мысленно распрощавшись с шахматами, я продолжал выступать, и, увы, не лучшим образом: сил для настоящей борьбы уже не хватало. Многие годы я был на вершине шахматной пирамиды, и теперь, когда ситуация изменилась, предпочел уступить дорогу молодым и честолюбивым конкурентам. К тому же я еще активно занимался электротехникой, а спустя четыре года, оставив и ее, сосредоточил все усилия на новом научном поприще — разработке алгоритма шахматной игры для ЭВМ.
(Существует легенда, будто Ботвинник стоял у истоков компьютерных шахмат. На самом деле он не был специалистом в компьютерной области, и все ограничивалось лишь общими рассуждениями. Контакты с сильными программистами заканчивались разрывом, и ни одна его идея не была реализована. Однако авторитет Ботвинника в мире был столь велик, что он легко публиковал свои интуитивные соображения, читал лекции, даже создал лабораторию. Но его программа “Пионер” так и не сделала ни одного хода.)
— Не кажется ли вам, что если бы вы продолжили играть и создали еще десяток-другой шедевров, то принесли бы человечеству больше пользы? Ведь вам не было и 60, когда вы оставили шахматы, а Смыслов, например, которому скоро 75, все еще удивляет своими замыслами.
— Я сыграл достаточно много хороших партий, чтобы ко мне не было претензий на этот счет. А свои творческие амбиции вполне удовлетворяю, разрабатывая компьютерную программу. Так что ностальгии по турнирам у меня нет.
— Известно, что после матча у вас были довольно напряженные отношения с Петросяном...
— Да, к сожалению, я так и не успел примириться с Тиграном Вартановичем. Признаюсь, я был весьма недоволен его странными переговорами с людьми власть предержащими, которые он вел за моей спиной перед стартом нашего поединка.
— Жаль, что шахматные короли нередко остаются непримиримыми врагами...
— Это случается не только в шахматах. Но личные отношения гроссмейстеров не имеют для истории такого значения, как их творчество.
Хотя первый советский чемпион мира был обласкан партией и правительством, заслужил традиционные блага — квартиру, машину, дачный участок на Николиной Горе, но больших денег никогда не имел. За пятнадцать лет владения короной Ботвинник заработал меньше, чем Карпов, Каспаров или Крамник — его ученики — порой получают за один сеанс одновременной игры. Правда, доктор технических наук в некоторой степени был сам виноват: собственным (но далеко не типичным) примером доказывал, что в шахматах можно достичь высот, не отдавая им всего себя без остатка.
А вот Петросян после победы над Ботвинником стал весьма состоятельным человеком, правда, шахматы сыграли лишь косвенную роль. Завоевав корону, он попал в когорту самых знаменитых представителей своей нации, и богатые и щедрые армяне разных стран считали своим долгом преподнести Петросяну ценный подарок. Когда после матча он приехал в Ереван, весь город был у его ног. Поговаривали, что в солнечной Армении собрали по рублю с каждого и вручили целый миллион новому чемпиону мира. Помню, гроссмейстер по переписке Яков Эстрин рассказывал мне, что, возвращаясь из гастрольной поездки в Германию (которую организовал Эстрин), Петросян вез с собой полный вагон дорогих товаров, включая фирменную сенокосилку...
Итак, прошло еще семь лет после утраты короны, и Ботвинник распрощался с шахматами. А Петросян еще почти двадцать лет пребывал на Олимпе. Через три года он выиграл матч у Спасского, сохранив титул. Но еще через три года, в 1969-м, Борис Васильевич добился триумфа и стал десятым чемпионом. Но Петросяну корона шла к лицу, расставаться с ней было жаль, и он предпринял новую попытку. В очередном цикле дошел до финального матча претендентов. Пять партий шла равная борьба — 2,5:2,5, но тут Петросян не выдержал напора и проиграл четыре раза подряд. Немудрено: ведь его противником был сам Роберт Фишер!
Кстати, перед матчем Петросян—Фишер в Спорткомитете СССР решили, что своему коллеге и соотечественнику должен помогать Виктор Корчной. Хотя отношения между ними были неважные, их специально вызвали к тогдашнему председателю Спорткомитета Павлову.
— Товарищ Павлов, — со свойственной ему прямотой сказал Корчной, — когда я вижу, какие отвратительные, мерзкие ходы делает Петросян, я не желаю быть его секундантом.
В итоге Корчного освободили от этой обязанности. Счастлив был и Петросян: меньше всего ему хотелось иметь такого секунданта, который не понимал его тонких и глубоких ходов.
Роберт Фишер стал 11-м чемпионом мира, а Петросян пошел по следующему кругу. Но теперь в полуфинале его остановил Виктор Корчной. Их матч в Одессе сопровождался скандалами, иногда дело доходило до “ногопашной” (партнеры били друг друга ногами под шахматным столиком). Петросян заболел, и матч закончился досрочно. В 1975 году Фишер сложил свои полномочия, и появился 12-й чемпион мира Анатолий Карпов. А что же Петросян? Он не отчаялся вернуться на вершину и вновь вступил в марафон. Фишер к тому времени бросил шахматы, Спасский явно ослаб, и Петросян оптимистически смотрел в будущее. Однако снова не сумел преодолеть Корчного.
В конце 70-х стартовал новый цикл. И в 1979 году гроссмейстер Игорь Зайцев, помогавший Петросяну на межзональном (который снова вывел его в претенденты), стал свидетелем того, как рассеялся миф о “железном Тигране”. Когда после окончания турнира Петросяну сообщили по телефону результаты жеребьевки претендентских матчей и он узнал, что в первом же круге опять столкнется с Корчным, у него от досады навернулись слезы. В этот момент невозмутимый Петросян не сумел сдержать своих эмоций. Да, Петросян проиграл Корчному еще до начала матча. Не случайно он сдался, не доиграв его до конца.
В 1982 году состоялся новый межзональный, и Тигран Петросян впервые не вышел в претенденты. А вскоре оказалось, что у него неизлечимая болезнь. В 1984 году девятого чемпиона мира не стало. Михаил Ботвинник пережил своего исторического соперника на одиннадцать лет, он умер в 1995 году.

14.07.2003 15-54