Римма Казакова: Я - полукровка, чем и горжусь!

Владимир Нузов Русский Базар

Тем, кто внимательно следил за русской ( в недалеком прошлом – советской) поэзией, это имя хорошо знакомо. Оно не входило в обойму самых - самых (Ахмадулина, Вознесенский, Евтушенко, Рождественский), но, пожалуй, в десятке лучших поэтов-шестидесятников занимает достойное место. Я и сейчас могу прочитать на память многие строки ее стихотворений...
- Римма Федоровна, вы родились в Севастополе, правильно? Когда были на родине последний раз? Какие чувства вы испытали, когда этот город оказался в другом государстве?
- В родном городе я была два года назад. Севастопольцы мне говорили: здесь живут русские, украинцы, татары, евреи, и ни у кого нет неприязни друг к другу, нет ощущения, что после распада Союза что-то поменялось. Исторически Севастополь всегда был местом смешения национальностей, хотя, по-моему, там больше все-таки Россия, чем Украина. Формально украинским Севастополь стал еще при Хрущеве, когда он подарил «остров Крым» Украине. Но тогда я этого царского жеста просто не заметила.
- У вас есть стихотворение, начинающееся строкой «Дед мой похоронен на еврейском кладбище». Где же он похоронен? В городе-герое Севастополе?
- Именно там, где жили мои бабушка и дедушка. Родилась-то я в Севастополе, но моя семья там не жила - отец был военным, кочевал из гарнизона в гарнизон... Я выступала как-то на симферопольском телевидении и пошутила, что когда-нибудь в Севастополе вместо мемориальной доски в честь какой-то большевистской сходки повесят мемориальную доску в мою честь (смеется).
- Продолжаю цитировать то же стихотворение, оканчивающееся памятной строкой: «Интернационал у нас в крови». Итак, вопрос: кем вы себя всегда ощущали? Еврейские гены давали о себе знать?
- Черт его знает! Может, я оттого и умная, что мама – еврейка, отец - русский (смеется). А ощущала я себя всегда русской. Национальность для меня не имеет никакого значения, в отличие от антисемитов, для которых кровь бывает разного цвета: голубая, зеленая или ядовито-желтая. Я –полукровка, чем и горжусь!
- Бывали ли вы в Израиле?
- Увы, не приглашали! В интервью израильскому журналу «Алеф» я с некой обидой отметила, что во времена крутого антисемитизма, почти девочкой, написала стихи, которые вы вспомнили: «Дед мой похоронен на еврейском кладбище». Чуть позже было написано стихотворение:
Уезжают русские евреи,
покидают отчий небосвод,
потому-то душу, видно, греет
апокалиптический исход.
Уезжают, расстаются с нами,
с той землей, где их любовь и пот.
Были узы, а теперь узлами,
словно склад, забит аэропорт.
Уезжают.. Не пустить могли ли?
Дождь над Переделкиным дрожит.
А на указателе «К могиле
Пастернака» выведено: «Жид»...
Меня в Израиль не позвали, а просто туристом я туда ехать не хочу!
- Н-да, дорогая Римма Федоровна, хоть приноси вам за кого-то извинения...
Поговорим еще о поэзии. Когда-то, в ответ на вопрос журнала «Юность» о любимом поэте, вы назвали Евтушенко. По-прежнему так считаете?
- Я не совсем одобряю сегодняшнего Евтушенко, покинувшего Россию, но я не из тех, кто меняет знамена. И сегодня считаю, что он внес огромный вклад в русскую поэзию. А то, что он уехал в Америку, я считаю ошибкой.
- А с чего вы взяли, что он уехал? Он – профессор двух американских университетов, просто преподает в них.
- Это все сказки Арины Родионовны. Он живет в Америке, а в Москве иногда появляется. Живет в Америке, зарабатывает доллары, там и дети его, и жена. Кстати говоря, возвращаясь к теме национальности, смешанной крови и так далее. Женя в «Бабьем Яре» говорит: «Еврейской крови нет в крови моей». Сейчас выяснилось: есть! Со стороны отца, Александра Рудольфовича Гангнуса.
- В Интернете сказано, что последний ваш поэтический сборник - «Сойди с холма» - вышел в 1984 году. Неужто с тех пор - почти за 20 лет! - у вас не вышло ни одной книжки?
- В перестроечные времена у меня вышло 5 книг, сейчас держу в руках книгу стихотворений, изданную в текущем году. Называется она «Наперекор».
- Хорошее название. А что сейчас у вас на рабочем столе?
- Поэт пишет всегда, я не считаю это работой – это состояние души. Когда книжка сложится, тогда и можно сказать что-то определенное. Кроме стихов, я пишу фантастику, недавно вышла книга публицистики. Я и песенки сочиняю...
- О них мы поговорим отдельно. Что делается в русской поэзии сейчас? Есть заметные, яркие имена?
- За пять лет существования нашего союза кто-то через наши руки прошел, есть талантливые писатели, поэты. Депутат московской городской Думы поэт Евгений Бунимович провел независимо от нас несколько всероссийских фестивалей поэзии. Мне не нравится, как они пишут: все это, мне кажется, лишено чувств, это - рукоделие, какой-то постмодернизм, игра в бисер. Есть, например, такой поэт Виль Кузьмин, отрицающий все, обвиняющий и Евтушенко, и меня, и прочих в том, что мы были якобы прихлебателями власти. А вот есть поэты так называемого андеграунда – это настоящие поэты. Я думаю, нужно и то, и это, у каждого – своя задача. Я всегда хотела, чтобы меня услышали люди. Помню, в 1966-м Западном Берлине проходил всемирный слет поэтов. Выступали там и модернисты со стихами типа: «Три-три-три-три, и будет дырка». И клали нас в дискуссиях на лопатки, а когда мы, реалисты, читали стихи, то публике нравились именно они.
- Теперь поговорим о союзах писателей, один из которых, Московский, вы возглавляете. Сколько сейчас вообще этих союзов?
- Штук пять. Есть, например, Союз писателей России, который возглавляет Валерий Ганичев. Раньше он был комсомольским работником, теперь его называют «великим православным проповедником». В помещении этого союза на Комсомольском проспекте свободно продается «Майн кампф». Самые известные писатели, состоящие в этом союзе, - Белов и Распутин.
Наш союз создал Евтушенко. С самого начала он принял сторону демократов, Ельцина. Потом Евтушенко уехал преподавать в Америку, и дело это захирело, потому что крупные писатели, которые собирались его поддерживать, делать это не стали. Пять лет назад на этот пост избрали меня. Я не хотела, сопротивлялась и смеялась. Многие думали, что работать я не смогу, потому что пришла на пустое место: ни помещения не было, ни денег, ничего. Скоро отчетно-перевыборная конференция, я буду проситься в отставку, но вряд ли отпустят. Только в текущем году мы провели 5 совещаний молодых писателей, ежегодно присуждаем премию «Венец» по 2 тысячи долларов. Кроме того, у нас работает 5 гостиных, мы издаем журнал «Кольцо» и газету «Литературные вести». В помещении бывшего Союза писателей СССР, принадлежащем сегодня МСПС – международному сообществу писательских союзов, у нас имеется две комнаты общей плошадью 90 квадратных метров. МСПС – виртуальная организация, возглавляет которую Сергей Михалков. Все члены этого Союза живут вне России, тем не менее правительство Москвы отдало Михалкову весь этот огромный старинный особняк, Дом Волконских. Мы просим дать нам еще хотя бы одну комнату, нам ее не дают, наоборот, каждый день собираются выселить отсюда. Вот так и живем.
- Ну а кто все-таки финансирует Московский союз писателей?
- При советской власти я была специалистом по демагогии всех видов, а сейчас стала профессиональной попрошайкой: хожу и клянчу. Помогают московское правительство, префект Центрального округа Москвы, отдельные банкиры, просто частные лица. У меня есть такие стихи:
Знакомый бизнесмен
позвал в кабак
с улыбкою субтильной
на губах.
Напиться не боюсь,
боюсь лишь одного:
начну чего-то клянчить у него.
Конечно, системой подачки стать не могут, но до сих пор не принят закон о творческих организациях.
- Материальную помощь нуждающимся писателям вы оказываете?
- У нас для этого существует другая организация: Международный литфонд, который тоже возглавляю я. Мы стараемся помогать бедствующим писателям, но работе мешает междоусобная борьба, которую мы ведем с группой писателей во главе с небезызвестным Феликсом Кузнецовым. А известен он как литературный палач. Борьба идет вокруг дач Литфонда СССР, которые Кузнецов и его команда хотят приватизировать.
- Задам прямой политический вопрос: кого вы будете поддерживать на выборах в Думу?
- Мне ближе всего Союз правых сил. Конечно, у них много недостатков, «страшно далеки они от народа», но в их рядах такие выдающиеся люди, как Гайдар, Чубайс, Немцов, Хакамада. За этими людьми – будущее России. Они, в отличие от многих, мало говорят, больше делают. Я была недавно на Дальнем Востоке, на открытии Бурейской ГЭС, Чубайс запустил ее, можно сказать, из воздуха. Это – событие, поступок!
- Не далее как вчера РАО ЕЭС запустило турбоагрегат мощностью 800 мегаватт в Тюменской области, две газовые котельные неподалеку от Калуги. То есть СПС действительно партия дел, а не трепотни... Вы долго жили на Дальнем Востоке. Вас там помнят?
- В этом году по приглашению Охотского землячества я летала во Владивосток. Было очень приятно, что свои ежегодные собрания они начинают с чтения моих стихов, посвященных Охотскому побережью. Чтобы закончить разговор о нашем писательском союзе, замечу, что в него в последнее время мы стали принимать американцев, пишущих по-русски. Назову Илью Лапирова из Лос-Анджелеса, Марка Мордуховича из Детройта, Романа Спивака.
Я считаю, что государство должно помогать творческим союзам, но оно мало помогает... Последнее мое обращение ко всем заинтересованным организациям и частным лицам было связано с установкой памятника Марине Цветаевой. Такого памятника нет пока нигде: ни в Москве, где она жила, ни в Елабуге, ни в Тарусе, где она завещала себя похоронить. Какие-то деньги мы собрали, установим памятник в Тарусе.
- Вы написали стихи к десятку песен. Напомните, пожалуйста, хотя бы самые известные из них.
- « Ненаглядный мой» на музыку Пахмутовой. «Мадонну», «Музыку венчальную» мы написали вместе с Игорем Крутым. Что еще? На слуху «Безответная любовь», «Мой нежный мальчик», «Обручальная ночь» и другие песни, их поют Киркоров и Малинин. Много заказов на корпоративные песни. Позвонили, например, из Госстраха, просили написать песню об этой организации (смеется). Я написала, конечно, получила 500 долларов. А за книгу стихов, вышедшую в Ростове тиражом 15 тысч экземпляров, получила 5000 рублей (чуть больше 150 долларов – В.Н.), которые я потратила на приобретение своей же книги, чтобы дарить друзьям.
- И такая ситуация не только у вас, Римма Федоровна?
- Конечно. Но я убеждена, что обратной дороги в социализм у России нет. Я не боюсь ни конкуренции, ни рынка. Литература должна быть такой, чтобы в ней что-то было от масс-культуры, чтобы она была коммуникабельна и читабельна. Пока же получается так: мухи отдельно, котлеты отдельно - отдельно серьезная литература, отдельно – чтиво, дающее прибыль, успех и так далее. Самыми читаемыми писателями, звездами стали авторы этого самого чтива.
- С кем из композиторов вы сотрудничаете в настоящее время?
- С Владимиром Матецким. Сейчас мы с ним написали песни к двухсерийному телефильму, который выйдет под Новый год. Фильм хороший, светлый, о любви.
- Какое впечатление на вас, поэта и в какой-то мере политика, произвел арест Ходорковского?
- Я считаю, что это – ошибка, которая может привести к непредсказуемым последствиям. Он не собирался бежать, возьмите, в конце концов, подписку о невыезде. Его арестом очень напугали бизнесменов. У меня, например, сложилось четкое убеждение, что бизнесом в России заниматься нельзя. Мы жили при номенклатурном социализме, сейчас живем при номенклатурном капитализме (смеется). Единственное реальное завоевание в России для пишущего человека – это свобода слова.
- Как вы, Римма Федоровна, относитесь к Путину?
- Однажды я увидела по телевизору передачу из Кремля – транслировали концерт, посвященный Дню Победы. И я увидела на глазах президента слезы. Написала коротенькое стихотворение:
В кадре телепередачи
он теперь уже навек:
Президент России плачет,
как обычный человек.

Президент России плачет,
боль гримасы по лицу,
как убитый горем мальчик
по убитому отцу,

по солдатам, что почили,
защитив страну в борьбе.
Вряд ли этому учили
Президента в КГБ.
Какой-то дурак написал, что я, мол, посвятила панегирик Путину. Разве это панегирик? Я просто хотела обратить внимание людей на то, что он не лишен нормальных человеческих качеств. Пускай политологи гадают, что там и куда, я же человек трезвый, смотрю на жизнь без розовых очков и без пессимизма.
- У вас, кажется, есть сын... Чем он занимается?
- Он писатель, зовут его Егор Радов. Написал два романа, мне нравятся его рассказы. У него двое детей.
- Так что вам приходится, наверное, его семье помогать?
- Да, и ничего плохого я в этом не вижу.

24.11.2003 10-59