Аранжировщик времени

CN

В Киеве прошел фестиваль памяти Сержа Генсбура. По инициативе его организаторов — Французского культурного центра в Украине и компании «Артхаус-траффик» — его программа в ближайшие недели будет повторена в Харькове и Одессе.

Поэт, актер, композитор, художник, певец, кинорежисер, шоумен. Сейчас, через 13 лет после смерти Сержа Генсбура, эта мозаичность его дарований и интересов уже не воспринимается как всеядность. Напротив, с дистанции времени его личность представляется феноменально цельной. Серж Генсбур не был новатором в песне, его фильмы страдают любительством, а некогда скандальные телешоу сегодня воспринимаются как скверный гиньоль. Однако «миф Генсбура» не померк и, видимо, уже останется в истории навсегда. Хотя бы по одной очевидной причине: в своем творчестве он оказался удивительным аранжировщиком времени. Угадывая его главный мотив, он умел искусно выделить его и придать ему форму и стиль. Он не промахивался в музыке, на протяжении тридцати лет регулярно выдавая отменные хиты. Он стал одним из предвестников информационной эпохи: для бурно развивающихся в конце прошлого века масс-медиа нужны были яркие герои, а неизменно скандальный Генсбур со своим демонстративно-богемным образом жизни, плотным флером чего-то запретного, вонючей сигаретой во рту и следами перманентного похмелья на помятом лице стал для них настоящей находкой. Миф Генсбура зиждется на поп-мифах столетия, а по этапам его довольно долгой жизни можно теперь изучать историю культуры.

Выходец из эмигрантской семьи одесских евреев, Люсьен Гинзбург поначалу мечтал стать художником и посвятил этому ремеслу немало лет. Все изменилось в одну ночь, когда в начале 50-х подрабатывающий тапером в одном из парижских кабаре юноша случайно стал свидетелем концерта Бориса Виана. Потрясение было столь велико, что, прийдя домой, Генсбур спалил в печке все свои картины (впрочем, явно подражая классикам), а утром решил переиначить свою фамилию на французский лад, а для пущей загадочности (и в честь своего нового кумира) взять еще и славянское имя — Серж. Отныне его главная маска — проклятый поэт. 50-е — годы черного джаза, и эта маска оказывается как нельзя более кстати: о чем же петь, как не о тоске одиночества и алкоголе. При этом честолюбивый Генсбур рьяно следует избранному образу: отказав отдать новую песню Иву Монтану или Эдит Пиаф, он тут же может написать ее для репертуара безымянного шансонье из захудалого кафе-шантана. 60-е — годы расцвета биг-бита, и Серж снова на коне: проведя несколько лет в свингующем, рок-н-рольном Лондоне, он триумфально возвращается в Париж с отбитой у мужа юной красавицей Джейн Биркин. А тут уже грядет сексуальная революция 70-х — и имя Генсбура снова у всех на устах. Вообще, тема «Генсбур и женщины» заслуживает отдельного рассказа. Тут он изрядно поэксплуатировал два расхожих масскультовских мифа — «красавицы и чудовища» и, конечно же, Пигмалиона. За свою долгую карьеру он написал огромное количество песен для многих начинающих певиц, зачастую предопределяя их будущее. Джейн Биркин, Франсуаза Арди, Жюльетт Греко, Изабель Аджани, Катрин Денев, Брижитт Бардо, Софи Марсо, Ванесса Паради — амурный список Генсбура можно продолжать очень долго. Среди его подруг не случайно много актрис: кинематограф вошел в его жизнь довольно рано — сначала Серж писал музыку для фильмов, потом, с легкой руки буквально затащившей его на съемочную площадку Брижитт Бардо, стал исполнять роли и с годами обзавелся достаточно внушительной актерской фильмографией. Нет, он не строил иллюзий: дешевые пеплумы и второстепенные боевики, в которых Генсбур неизменно играл «дежурных подонков», всего лишь давали возможность поездить по миру и без серьезных последствий пережить ряд сексуально-алкогольных приключений. Но, решив в 47 лет снять собственный фильм, Серж громко декларирует переход в «большое искусство», демонстративно обозвав свой шикарный и стильный шансон «песенками для прыщавых подростков». Генсбур очень хотел снимать «французское американское кино», однако уже дебютный фильм «Я тебя люблю, я тоже нет» был с наслаждением растоптан критикой. Не ожидавший, впрочем, ничего другого, Генсбур снимет еще три картины, и они так же не будут иметь сногсшибательного успеха. Но сам Серж будет оставаться в центре общественного внимания. Юбилей Французской революции он встретит «Марсельезой» в стиле реггей, после чего несколько месяцев даже в ночные запои вынужден был отправляться с телохранителем. На 80-е годы, последнюю декаду его жизни, пришелся и довольно бурный роман Генсбура с телевидением. Он десятками снимал рекламные ролики и музыкальные клипы, но владельцами телеканалов был ценим отнюдь не только за это: на практике подтверждая свой принцип «провокация для меня — это кислород», он постоянно устраивал скандальные выходки во время прямых эфиров и ток-шоу, повышая их рейтинги. Впрочем, в эти годы Генсбур многими воспринимался скорее как шут, нелепый динозавр из далекого прошлого, непонятно каким образом переживший все излишества минувших десятилетий свободы.

Что же осталось в новом веке? Множество песен с прекрасными текстами: Генсбур и ныне «самый исполняемый француз» в мире. Весьма приличные, как оказалось со временем, фильмы. Но основное — сам образ. Сознательно строя свой собственный миф, он опирался на мифы столетия. Ошибся он только в одном: несмотря на все старания, проклятого поэта из него не вышло. В истории Серж Генсбур останется просто звездой.

10.11.2004 16-09