Игорь Бутман: “Джаз не умрет никогда”

БИЗНЕС

Безумным джазом отметил свой пятый юбилейный сезон харьковский клуб “РодДом”, который регулярно устраивает в первой столице концерты звезд мировой величины. В этом году был приглашен знаменитый саксофонист Игорь Бутман, которого российская пресса называет самым удачливым музыкантом, сумевшим пробиться на Западе, “мостом” между джазменами России и США. Российские СМИ включают Игоря Бутмана в число 12 музыкантов, “которые определяют состояние музыки в стране”. Американцы приглашают его на открытие джазового сезона в престижнейшем Линкольн-Центре. Экс-президент США Клинтон назвал Бутмана “самым великим джазовым саксофонистом из ныне живущих”.

1961 г. — родился в г.Ле­нинграде. В 11 лет начал играть на кларнете в детской музыкальной школе.
1976 г. — поступил в музыкальное училище им. Мусоргского по классу саксофона. Будучи студентом, играл в ансамбле легендарного Давида Голощекина. Одновременно участвовал в концертах и записи дисков “Популярной механики” Сергея Курехина, групп “Кино” и “Аквариум”.
1983 г. — работал в оркестре Олега Лундстрема. Затем — в ансамбле “Аллегро”.
1987 г. — эмигрировал в США, где окончил Berklee College of Music по специальностям “концертный саксофонист” и “композитор”. Выступал с ансамблем Гровера Вашингтона на многих джазовых фестивалях, в том числе в самом престижном джаз-клубе Blue Note Нью-Йорке.
1997-1998 гг. — продюсер и организатор независимых джазовых фестивалей в Москве.
март 1999 г. — организовал джазовый оркестр (Igor Butman Big Band).
февраль 2002 г. — на сцене концертного зала “Россия” представил гала-концерт “Триумф джаза” с участием своего биг-бенда и звезд мирового джаза — Джо Ловано, Рэнди Брек­кера, Билли Кобэма, Ди Ди Бриджуотера, Кевина Махогани, Гэри Бертона, Тутса Тилеманса, Элвина Джонса.
Неоднократно выступал и записывал музыку вместе с альтистом Юрием Башметом и его оркестром “Солисты Москвы”. Вместе они создали видеоклип на музыку Рахманинова “Вока­лиз”. Предыдущий видеоклип Игоря Бутмана “Ностальгия” занял второе место в хит-параде канадского телевидения. По приглашению режиссера и актера Михаила Казакова играет вместе с ним в “Пьесе для Голоса и Саксофона “Иосиф Бродский”. Дважды выступал перед президентами России и США (1995 г. — на встрече Ельцина и Клинтона, 2000 г. — Путина и Клинтона).



— Гражданином какой страны вы являетесь?
— У меня два паспорта — американский и российский. Живу большей частью в России, но и в Америку часто приезжаю. График гастролей довольно плотный: мы и в России много выступаем, и в США, и в Европе.
— На Западе вас считают чуть ли не единственным современным музыкантом из России, который сумел достичь успеха в Америке. Как удалось пробиться в Штатах, фактически на родине джаза?
—Ну, я уже не один такой: есть много людей, которые добились больших успехов в музыке на Западе, и джазмены в том числе. Я уехал туда совсем молодым, ехал учиться и абсолютно не надеялся получить какую-то известность. Были, конечно, мечты, но не было такого, знаете, если не стану знаменитым, то будет трагедия. В принципе, Нью-Йорк, куда съезжаются джазмены со всего мира, принимает всех.
Потом, музыкальная культура России очень богата, с таким запасом не столь сложно пробиться. Ну и было много людей, которые помогали, были знакомые американцы, которые со мной еще здесь — в СССР — выступали.
— А почему уехали?
— Здесь не было возможности реализоваться. Были закрыты границы. Музыкант, не имевший определенного стажа, не мог выехать за рубеж — какая-то ересь, от которой, слава Богу, мы отказались, как и от лживой идеологии, которая нам мешала жить. Хотелось уехать в другой мир, о котором мы знали только из “Голоса Америки”.
— Денежный вопрос играл какую-то роль?
— Нет. Я даже не помню, сколько тогда зарабатывал! Уезжал совершенно не из-за денег, это волновало меньше всего.
— Вы получили классическое образование, почему “перепрыгнули” на джаз?
— Я окончил три класса классической музыкальной школы, один — классической музыки в музыкальном училище, а потом уже стал заниматься джазом. Зов такой был, почувствовал, что лучше всего себя можно выразить именно в джазе. Мне очень нравится импровизировать.
— Мне всегда казалось, если есть у исполнителя музыки свобода, то наиболее полно он ее может выразить именно в джазе...
— Конечно. У нас есть ограничения, например, в средствах гармонии, но имеется полная свобода выбора мелодического материала, ритмического — практически полная свобода в рамках определенного стиля.
— А что чувствует музыкант, когда импровизирует? Ведь у него бесконечное количество вариантов, миллион возможностей, как у Создателя при сотворении мира...
— Хорошая, конечно, аналогия. Ощущение, действительно, незабываемое. Особенно, когда получается.
— Бывает, что нет?
— Конечно. Иногда хочешь сыграть одно, получается другое, другая мелодия, или идеи не приходят.
— И это прямо на сцене?
— Да. Опытный музыкант это завуалирует, но сам останется не доволен своей игрой. Бывает, наоборот, музыкант не может себя адекватно оценить: кажется, все идет, потом слушает — банально. Порой, кажется — не пошло, а послушаешь запись — интересно получилось. Тут есть непредсказуемость. Бывает, импровизация повторяется несколько раз и становится рутиной, тогда начинаешь задумываться, искать что-то новое.
— В мире — тысячи городов. Как вас занесло в Украину, в Харьков?
— У нас сложились очень хорошие отношения с клубом и с людьми, которые его создали. А вообще, первое впечатление о Харькове у меня сложилось в 1985 году, когда я приезжал сюда с группой “Аллегро”. Мы тогда дали несколько концертов с аншлагами. Были незабываемые встречи с любителями хорошей музыки. Потом были другие приезды.
В моем восприятии Харьков — один из наиболее образованных городов бывшего Советского Союза. Здесь люди хотят слушать джаз и умеют его слушать, поэтому здесь приятно выступать. Сразу после концерта нам предстоит долгий переезд автобусом в Волгоград, потому что сегодняшний концерт был незапланированным. Тем не менее мы с удовольствием откликнулись на предложение.
— Несколько лет назад казалось, интерес к джазу в мире пошел на спад...
— Судя по тому, как проходят наши гастроли, интерес к нему возвращается: и в Европе, и в США, и особенно в России.
— Наверное, отношение к этой музыке изменилось? Ведь оно достаточно долгое время было весьма пренебрежительным, а сейчас, похоже, грань между джазом и классической музыкой несколько стирается?
— Где-то действительно так. Джаз все-таки родился среди потомков африканских рабов, живущих в Америке. Поэтому, конечно, отношение белых людей к этому искусству было несерьезным: это, мол, прерогатива африканцев, их культура. Потому что, действительно, играли джаз только самоучки, великие, талантливые люди, но самоучки, как тот же Луи Армстронг. Потом отношение изменилось благодаря таким музыкантам, как Дюк Эллингтон, Бенни Гудмен, которые, получив образование, стали делать обработки классических произведений. Так джазовая музыка постепенно завоевывала авторитет. И фактически, если классическая музыка развивалась от самых простых форм к наиболее сложным на протяжении многих веков, джаз прошел такой путь всего за сто лет. Поэтому, конечно, вполне можно сравнивать джаз и классику. Ведь что такое классика? Это то, что мы получаем как бы “потом”, то, что проверено временем.
— Насколько оправдывают себя финансовые вложения в музыкальную сферу?
— Можно вложить деньги в популярную группу или популярного артиста, и это принесет доход. Как в кино: в картину вкладывают $100 млн, а в прокате собирают полмиллиарда.
Так и в музыке: можно в кого-то вложить и получить хорошую прибыль. Естественно, больше всего зарабатывают на популярной музыке. Можно вложить в симфонический оркестр, в джазовый, но доход будет не столь высоким. Обычно вложения в джаз или классику, скорее, меценатство: деньги дают не для того, чтобы их вернуть, а для того, чтобы создать нечто такое, что могло бы быть оценено не только современниками, но и потомками. Деньги можно вкладывать и в создание какого-то произведения. Мы как-то все стесняемся этого, но ведь и Чайковский, и Моцарт писали на заказ. “Реквием” был написан Моцартом за деньги, много духовной музыки писалось на заказ.
— Что чувствует музыкант, когда играет перед президентами России и США?
— Я ощущал волнение и определенную ответственность. Это была первая встреча Путина с Клинтоном. Джазовый концерт для них был возможностью сблизиться, вместе провести время. На следующий день у них были запланированы переговоры по каким-то серьезным проблемам. А благодаря концерту у них было хорошее настроение. Это же важно. “Вчера была такая великолепная музыка, спасибо, Володя”. — “Билл, я рад, что тебе понравилось. Давай обсудим наши экономические проблемы”. — “Ну давай. Такой вчера был клёвый джаз, ты мне сделал приятное, и я тебе сегодня тоже сделаю приятное”. У них, может быть, есть какая-то “маржа”, которую они используют в зависимости от своего настроения, от поведения в разговоре.
Надеюсь, музыка положительно повлияла на настроение президентов, пусть даже на подсознательном уровне.
— Вот так музыканты влияют на большую политику...
— Может быть. Я думаю, неспроста же все это затевается. Неспроста Путин решил устроить именно джазовый концерт. У него ведь есть советники по культуре. Что можно показать необычного в нашей стране? Что не покажут, например, в Индии или во Франции? Там не покажут игру на балалайке, балет Большого или Мариинского театра...
— А классный джаз?
— А показать классный джаз могут, в общем-то, в каждой стране, и во Франции есть замечательные джазмены, и в Англии, и в Италии. Но тут был такой неожиданный ход: показать президенту-саксофонисту саксофониста, играющего джаз. Был легкий риск, но, зная нашу репутацию, пошли на это. И до сих пор Владимир Путин вспоминает тот эпизод, как Клинтону понравилось, как вообще все было удачно.
— Вы сейчас участвуете в целом ряде проектов “синтетического” характера: с Михаилом Казаковым, с Юрием Башметом. С чем это связано?
— Во-первых, я очень люблю этих людей. Это выдающиеся артисты. И мне очень лестно, что они считают меня своим другом, предлагают какие-то идеи. Благодаря Казакову, я соприкоснулся с гениальной поэзией Бродского, музыкой Рахманинова. В этом спектакле я стал впервые играть “Вокализ” Рахманинова, потом уже записал его с Башметом. На этих неожиданных пересечениях рождаются интересные вещи. И сейчас мы также готовим новый проект.
— Джаз не умрет?
— Если не умер до сих пор, уже не умрет никогда.

13.10.2004 17-47