Свободный художник Игорь Миркурбанов

MIGnews.com

Игоря Миркурбанова, популярного израильского актера и телеведущего, теперь не часто встретишь в Израиле. В театре "Гешер", где он был одним из "пионеров", Миркурбанов занят только в спектакле "Адам бен-келев", на израильском ТВ перестал появляться… Зато о нем все чаще и громче говорят в Москве, где он снимается в главных ролях у известных режиссеров.

Набирая номер его мобильного телефона, я была свято уверена, что он - в Москве, и беседовать нам придется по телефону. В крайнем случае, я допускала, он - в Каннах как исполнитель главной роли в фильме культового российского режиссера Ивана Дыховичного - "Вдох - выдох".

Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что ближайшую неделю он в Тель-Авиве! Конечно же, было бы преступлением не "взять его живьем"…

- Как получилось, что я вас застала здесь? Мне сказали, что вы совсем перебрались в Москву.

- Как видите, не совсем (улыбается). Я прилетаю сюда, потом лечу обратно. И аккуратно плачу налоги.

- Какими судьбами здесь?

- У меня здесь досъемки в одном французском проекте. Это уже так долго длится, что я уже начал забывать, что именно. Что-то про дельфинов.

- Вы знаете французский?

- Относительно. Но для актера это не проблема.

- Я расспрашивала о вас в театре "Гешер", мне сказали, что вы только в одном спектакле заняты…


- "Адам…" играется 14 лет, и бросать его жаль, несмотря на то, что сменилось уже шесть поколений - "дочерей" моих "собак". Там должен быть актер определенного возраста - девочка. Мне за полгода звонят, и я официально подтверждаю свое участие.

- Телевидение для вас закрыто бесповоротно? Если вам поступит предложение от израильского русскоязычного телеканала, вы согласитесь?

- Что значит закрыто? Никто для меня его не закрывал. Просто последнее время я довольно плотно занят в России. По поводу предложения - трудно сказать. В общем-то я открыт для предложений, хотя большую часть времени действительно нахожусь в Москве.

- Я хочу разобраться в ваших взаимоотношениях с театром "Гешер". Вы приехали вместе с будущим главным режиссером Евгением Арье, и были одним из тех, кто открывал этот театр. Я слышала от многих, что Арье очень ревнивый человек по отношению к своим актерам. Тех, кто занят у него в постановках, он очень неохотно отпускает в другие проекты. И людям приходится выбирать - или работать с ним, или в другом месте. Вы ушли из театра по этой причине?

- Я вас сразу поправлю. Я не был отцом-основателем "Гешера", я был приглашен на определенную роль. Да, это был первый премьерный спектакль "Гешера" - "Идиот" по Достоевскому, а я был приглашен на роль Рогожина тем же Арье, который был мастером у нас на курсе.

Насчет ревности и ухода в другие проекты... никто, наверное, как режиссер, не хочет "делиться". Хотя находятся такие режиссеры, как, например, Марк Захаров, которые всячески приветствует такую тему, поскольку актер, который снимается, он приведет зрителя в зал. Но Арье не из таких, и его эту "ревность" я понимаю и принимаю.

- Настоящую популярность приносит все-таки кино, а не театр?

- Разумеется. Вообще вы задели довольно большой круг вопросов. Третье - когда я уходил из "Гешера", я уходил "в никуда". Мне некуда было уходить. И я два или три месяца приходил в себя после десятилетия такого "солдатского существования"…

Актерский труд в штате театра - это жесткое расписание, которое тебя дисциплинируют. Это - определенный график, которого ты обязан придерживаться. Это - система, по которой ты живешь и распределяешь свое время. Когда этого лишаешься, возникает много проблем, связанных с отсутствием необходимости быть в графике. На мой взгляд, это - самый опасный момент для актера (и не только для актера).

Кроме того, у актера в Израиле, если он ушел из театра, практически нет альтернативы - кино. Наша страна не избалована кинематографом, выпускается очень мало кинофильмов, ими занимаются не те люди…

- У некоторых театральных актеров есть такая позиция, что ли - что мы не снизойдем до уровня кино, кино не сравнить с театром… Например, популярнейшая вахтанговская актриса Юлия Борисова принципиально не снимается в кино...

- В последнее время я склоняюсь к мысли, что театром может заниматься только очень обеспеченный человек. И что театр - не то место, где можно этого добиться. А когда актеру после сорока не удается достичь определенного социального уровня, то ему становится достаточно трудно удивлять на сцене. Ему перестают верить. По многим показателям он начинает проигрывать успешному и популярному коллеге. А когда зритель перестает верить такому актеру, то тогда впереди у него - жалкое существование и прозябание. В связи с этим появляется очень много комплексов, и жизнь может просто сломаться.

Очень много и многие говорят о том, что театр - это некая другая реальность, вкладывая в это некий позитив, но забывают о том, что это еще и опасная реальность. Опасность в том, что театр - это место, в котором ты всегда занят, как бы, творчески занят. И если не получать взамен адекватно вложенному труду… Ведь в театре ты работаешь не "от" и "до", и ты отдаешь главное - свое время. Уйдет время - уйдет жизнь, и ты уже не сыграешь те роли, которые мог бы, и это, поверьте, еще не самое страшное. Самое страшное - ты не узнаешь чего-то важного о жизни, потому, что был все время занят в театре.

- Если сначала, будучи молодым, еще хочется гореть за идею, то потом...

- Вот проходит время, и у молодых актеров появляются семьи, которые тоже чего-то хотят, и начинают требовать, и они вправе это требовать, - нормального образования и прочего, - ведь все нормальные, обычные люди. А вот этого: "Любите ли вы театр, как люблю его я? Так придите и умрите в нем!...", - я не хочу.

- Может, поэтому вы и расстались с "Гешером"?

- Я с ним продолжаю сотрудничать, только тема репертуарного театра в моей жизни перестала быть доминантной... Это не имеет отношения к "Гешеру" или к Арье персонально, это имеет отношение к моему взгляду на репертуарный театр в принципе.
У меня был опыт преподавания в актерской школе Бен-Цви, я с ними ставил Чехова "Вишневый сад", и молодым актерам, исходя из собственного опыта, я говорил, что помимо романтического начала в театре существует и некая приземленность, довольно жесткая. Театр опасен тем, что вместе со временем он съедает и жизнь. А жизнь - она одна, она уникальна, феноменальна, и нужно крепко подумать, чему ее посвятить окончательно.

- И все-таки театр "Гешер" стал тем мостиком, по которому вы пришли в сегодняшнюю свою московскую киношную жизнь. Все началось с гастролей "Гешера" в Москве?

- Никакого отношения к ней гастроли театра, к счастью или к сожалению, не имеют. "Гешер" в свое время спас меня, спас буквально, благодаря ему я остался в профессии. Потому что вы помните то, что творилось в 90-х в Москве? Я не знаю, удержался бы я в профессии, если бы не "Гешер". Хотя мне в то время было невероятно интересно, я понимал, что многое можно открыть, многое можно сделать, и удивить, и удивиться самому еще очень многому. Арье оказался тем человеком, который сохранил многих из нас, причем на очень хорошем уровне, на очень хорошем репертуаре. Десять лет для актера - это огромный срок. Но, оказывается, все это время меня помнили в Москве. И когда поступило предложение, я оказался к нему готов.

- Помните, с чего мы начали - почему вы в Израиле, а не в Москве? Теперь можно продолжить - а почему вы в Израиле, а не в Каннах? Прочили вроде фильму "Вдох - выдох", в котором вы снялись в главной роли, шанс попасть в Канны…

- Ни один российский фильм не попал в конкурсный показ. Из шести фильмов, которые Россия заявляла в Канны, в двух я был занят в главных ролях, и у меня были шансы - я оценивал их как 1 к 3. Сейчас речь идет о других фестивалях, посмотрим.

- Весь Интернет забит рецензиями на вашу роль у Дыховичного. Что вы сами думаете о фильме, о том, как вы в нем сыграли, и об отзывах критики?

- Начнем с того, что фильм надо смотреть…

- Есть ли шанс, что он официально попадет в Израиль?

- Я пока не занимаюсь кинопроизводством и прокатом, хотя это - пока. Меня вроде как туда тянет, и я очень надеюсь, что у меня получится все, что с этим связано.

Что касается рецензий и статей, я знаю, что они негативные, хотя не все. Я прочитал немного, но думаю, что критика на фильм цинична. Критики вообще люди довольно циничные в силу своей профессии. Фильм при этом впечатляет сильно, я видел его дважды, на премьерах в Москве и в Питере. Во второй раз он, грубо говоря, вставляет больше. Это, безусловно, фильм не развлекательный, не боевик и не блокбастер, это - авторское кино. Мне очень понравилось его воздействие. Один водитель после фильма говорил, что если "Возвращение" Звягинцева бьет по голове палкой, то "Вдох - выдох" -дубиной". Это тоже важно - пойти в кино - не развлечься, а подумать, получить какой-то повод задать, может быть, не самые приятные вопросы самому себе, или озадачиться чем-то, или как-то неуютно себя почувствовать. А фильм вызывает такие ощущения, он что-то с вами делает, там как бы пограничная степень откровения. Для кино это эксперимент довольно жесткий. А насчет критиков... Иван правильно сказал, что "они боятся пускать в себя этот фильм". Гораздо проще заслониться обычным цинизмом. Это просто здорово, что фильм не понравился им.

- А как вы считаете, широкому кругу зрителей этот фильм придется по душе?

- Иван делал его для широкого зрителя, хотя понимал, что это будет все-таки как бы богемное или элитарное кино в силу какой-то темы. Но это там, поверьте, не главное, однополая любовь или двуполая, или любовь двух женщин, - там речь идет о людях и о любви в принципе, о свободе и несвободе в любви, об ответственности и безответственности.

- По-человечески вам понятна эта ситуация? Могло бы такое произойти в жизни?

- Это некий эксперимент для героев. Надо смотреть.

- Я читала, что вы учились не у кого-нибудь, а у Захарова. Виделись ли вы с вашим мэтром?

- И у Андрея Гончарова. В этот раз не случилось, я снимался в Питере и в Звенигороде, а в Москве был только несколько недель, да и график был довольно плотный. Я не увидел, к сожалению, Марка Анатольевича, но надеюсь...

- Вообще, у актера бывает сложная судьба. Я в свое время делала интервью с Анатолием Лобоцким - он больше двадцати лет играет в театре имени Маяковского. Но сыграл один раз у Владимира Меньшова - и проснулся, что называется, звездой. Вы мечтаете о подобной роли?

- Вы знаете, я давно уже не мечтаю. Наверное, это плохо, плохо, когда нет мечты. Вернее, у меня есть мечта, но она никак не связана со сферой деятельности. Конечно, профессиональные заслуги, успехи - это очень важно, это большая часть жизни, но это - не вся жизнь.

- Можно ли спросить вас о личной жизни? Или это - табу?

- Это никому не должно быть интересно, и никого не касается. Я не рисуюсь, а просто у меня такая "фобия" - я боюсь быть публичным. Лучше просто сказать - не "тусуюсь", как говорят в Москве.

- Развейте представления очень многих людей о богемной актерской жизни. Вы соблюдаете эти каноны: встаете поздно, начинаете день с кофе, спать ложитесь тоже поздно?

- Я кофе не пью давно, хотя раньше пил много. Предпочитаю зеленый чай, впал от него в зависимость, и без него не могу обходиться нигде. Просыпаюсь утром по-разному. Ложусь - тоже. Все зависит от настроения и вдохновения. Это и есть преимущество - быть свободным, не служить в репертуарном театре. И, кроме того, я всегда открыт для интересных предложений. Поэтому я и занят уже на все лето.

В свое время в "Гешере" я не получил роль, потому что предпочел съемки - но в Израиле не каждый день тебя приглашают сниматься не у кого-нибудь, а у режиссера уровня Феллини! Я и студентов своих учил, что один из важных элементов профессии - это быть в готовности постоянно, ежесекундно сохранять актерскую форму, не давать себе думать, что "еще успею подготовиться". Самое сложное - соответствовать даже тогда, когда ты не нужен, когда не востребован, когда телефон молчит, а ты на него смотришь, как на маленького, ядовитого зверька, а он молчит, молчит... А нужно все подчинить своей профессии - себя, свою природу, свою лень и апатию.

- Профессию актера иногда сравнивают с профессией уличной женщины – приходится сохранять форму, улыбаться сковзь слезы, за деньги доставлять удовольствие...

- Это недалеко от истины. Очень смешно было недавно, на одной из встреч с режиссером в Москве. Актриса у него спрашивает про какой-то образ: "Она, что, проститутка?" И режиссер отвечает: "Ну, да, проститутка, но - самого высокого класса". Понимаете? Как будто, вот это "самого высокого" должно как-то смягчить удар оттого, что актриса будет играть проститутку.

Но на самом деле очень много общего в профессиях актера и проститутки: профессии зависимые, очень сильно зависимые, нужно уметь ускользнуть из лап нищеты, что очень сложно.

- Насколько вы профи?

- Я очень долго этим занимаюсь, и я для себя так решаю: я эту "табуретку" умею делать. Вот, знаете, мастера много табуреток делают, они все разные, а я посмотрю, и знаю, что могу сделать лучше или хуже.

- Можно ли это еще дополнить тем, что вы уже достигли такого уровня, что можете рассматривать для себя и родственные варианты, такие, как режиссура, продюссирование?

- Я думаю над этим очень серьезно. Срежиссировать свой фильм - это мои ближайшие планы. А пока - пишу сценарий.

- Успеха!

08.06.2006 16-28