Исаак Магитон "В детстве Никулина называли Гориллой"

Газета по-киевски

О таких людях говорят: аксакал. Один из старейших российских режиссеров, сценарист и режиссер "Ералашей" и "Фитилей" Исаак Семенович Магитон – настоящий аксакал кино. И, к тому же, любимец всей российской кинотусовки: в свои 84 Магитон даст фору любому молодому коллеге, ему до сих пор не слабо слетать на фестиваль детского кино в Норильск, и разговаривать с ним – одно удовольствие.

– Исаак Семенович, я знаю, что учились вы не у кого-нибудь, а у знаменитого Сергея Герасимова. Что это был за человек?

– Удивительный был человек! У-ди-вительный! Начнем с того, что во ВГИК меня дважды, несмотря на успешно сданные экзамены, не принимали – национальностью не вышел. Но во второй раз курс набирал Герасимов и, не обнаружив себя в списках поступивших летом, осенью я получил письмо из ВГИКа: "Вы зачислены на режиссерский факультет". Кто мне помог – до сих пор не знаю! Но подозреваю, что это был Герасимов. Более эрудированного человека я в жизни не видел! Он приходил на лекцию и спрашивал: "Ну, ребята, о чем будем сегодня разговаривать?". Можно было назвать любую тему: паровозы, окрошка, балет – он обо всем мог говорить по два часа. Группа наша актерско-режиссерская была очень сильной: из режиссеров – Лев Кулиджанов, Вася Ордынский, актеры – Алла Ларионова, Коля Рыбников, Нина Гребешкова. С ними я проучился немногим более двух лет и ушел на заочный – работать надо было.

– Ну, работали вы тоже не с кем-нибудь...

– Да, мне посчастливилось быть вторым режиссером у Марка Донского на фильме "Мать", у Владимира Петрова на съемках "Петра Первого". Мне вообще везло на общение с великими (смеется). Как-то пригласили меня поработать в совместной советско-французской картине "Леон Гаросс ищет друга". Французы захотели снять скачки на ипподроме, и в правительственной ложе вдруг увидели маршала Буденного. И решили, что неплохо было бы и его снять! Пусть, мол, скажет пару слов французскому народу! Естественно, "организовать" это все должен был я. Пошел я в правительственную ложу, там меня, естественно, "тормознули" два очень "отглаженных" молодых человека, но после – о чудо! – они вернулись и повели меня к Буденному. Маршал, кстати, оказался маленького роста. Подошел ко мне:

– Что надо?

– Семен Михалыч, вот, французы снимают картину...

– Пошли их на хрен! Скажи, что у меня болит горло! Чего я с ними говорить должен, с империалистами!

Я пошел и сказал, что Буденный болен, не может говорить, хрипит, но просит передать привет французскому народу... Они, надеюсь, поверили.

– Знаю, вы были очень дружны с Юрием Никулиным?

– Ой, это интересная история. Я был вторым режиссером в картине Льва Кулиджанова "Когда деревья были большими". На главную роль был утвержден Василий Меркурьев. А я очень любил цирк, особенно – молодую клоунскую пару Никулин-Шуйдин. И вот однажды чего-то мне взбрело в голову, что лучше бы вместо Меркурьева взять на главную роль Никулина – он больше подходил и типажно, и по характеру... И привел его на студию. Кулиджанов мучительно думал, но с Меркурьевым все-таки попрощались. А Никулин получил свою первую большую роль. Он очень боялся разговорных сцен, но напрасно: все вышло отлично. Талантливейший был человек! Он был настолько настоящим! Помню, мы снимали в магазине электротоваров: если Юра куда-то выходил, его обратно не впускали: думали, пришел какой-то мужик с улицы, подработать. А когда мы подружились, выяснилось, что мы росли на соседних улицах! И он со своей футбольной дворовой командой ходил к нам в институт физкультуры играть в футбол. Я был Изя – футбольный авторитет районного масштаба, а Юру называли Горилла. Он ходил в желтой растянутой майке, играл плохо, но очень азартно... Как только я получил разрешение снимать свой первый фильм – "Фантазеры", я сразу же снял в нем Никулина. Эпизода не было, но я снимал в Алупке, а Юрка жил в Ливадии. Как было его не снять? После этого мы до самой его смерти не расставались.

– Получается, вы дали Никулину путевку в киномир...

– И не ему одному. Будучи вторым режиссером, я довольно многих привел в кино. На фильм "Мать" к Марку Донскому я привел актера киевского театра Русской драмы Олега Борисова – это была его первая роль. Как-то я пригласил в одну картину Семена Фараду, он пришел: "Здравствуй, Изя!". Я ничего не понял: мы не знакомы и вдруг – такая фамильярность! "Ну, здравствуйте...". Потом выяснилось, что Сеня Фарада – это тот самый Семка Фердман, мальчик на побегушках, который носил из магазина воду нашей футбольной команде, когда я играл в футбол... Вот как мир тесен!

– Да, интересно. Ну, а в "Ералаш" вы как попали?

– Сначала был "Фитиль", главным редактором которого с первого номера был Сергей Михалков. Привел меня туда все тот же Лева Кулиджанов. В "Фитиле" я снял 54 сюжета. А когда в 1975 году появился "Ералаш", я переключился на него. Короткий жанр – трудный жанр, и мне было трудно, но это отдельная тема. Носом о стенку ударялся не раз: ведь в маленьком фильме надо было сказать что-то серьезное, но не назидательно и интересно.

– С детьми сложно работать?

– Работа, конечно, специфическая. Во-первых, дети меняются день ото дня. Помню, утвердили мы на роль одну девочку, она уехала отдыхать, приезжает – другой человек! За два месяца выросла из роли! У другого актера во время съемок вдруг выпали все зубы! Сделали ему протез – он стал с ним играться! Пришлось три месяца ждать, пока зубы вырастут! Так что ребенка надо брать "на вырост": чтобы к моменту съемок он подрос, и было "самое то". Второй фактор – нагрузки. А дети бывают всякие: и лентяи, и капризули. Кстати, очень рискованно брать ребенка, не зная его семьи. Родители могут либо поддержать картину, либо... Снималась у нас одна девочка, которую ее мама постоянно заставляла симулировать болезнь – чтобы продлевать договор и заработать больше денег. А девочка все рассказывала мне... И последнее: маленького актера нужно любить. Иначе снимать бессмысленно – работа не пойдет!

– А заставить ребенка заплакать в кадре сложно?

– О, это – целая наука! Тут надо быть психологом, изучить те струнки в душе ребенка, на которые нужно надавить, чтобы пошли слезы. Иначе – никак. Был у меня один мальчик, страшно гордый и завистливый. И когда мы дошли до сцены со слезами, я ему заявил:

– Ты эту сцену играть не будешь! Ты не сможешь заплакать! Сыграет Федя! Он сможет!

– Я заплачу!

– Не заплачешь, иди гуляй!

– Заплачу!

В конце концов, разрыдался он – и мы включили камеру. Жестоко, но... Что поделаешь? Можно было, конечно, лука дать понюхать, но тогда и слезы были бы такие же – луковые.

– А кстати, Федя – это Федор Стуков, который потом сыграл Тома Сойера и стал знаменитым артистом?

– Да, он. Конечно, не все ребята, прошедшие через "Ералаш", стали актерами, но многие стали. Кстати, в одном из своих фильмов – "Ни слова о футболе" я, сам того не зная, снял будущую звезду футбола. В одной из последних сцен нужно было снять матч двух детских команд и победный красавец-гол, сложнейший удар "ножницами", в падении, через себя... Как его добиться? Такие голы и в жизни не часты. Можно, было, конечно, смонтировать, но это было бы не то. На роль "форварда" нам привели светленького щуплого парнишку. Первый дубль... попал! Но камеру заклинило. Второй дубль... попал! Но оператор дернулся... Третий дубль, четвертый, пятый – попал, попал, попал! Как же зовут этого героя? Федя Черенков. В будущем – легендарный полузащитник "Спартака".

– Как вам, кстати, последние выпуски "Ералаша"?

– Я вам одно скажу: нынешний художественный руководитель "Ералаша" Борис Грачевский – отпетый циник. Человек, который тянет одеяло на себя и всю славу "Ералаша" присваивает только себе: будто нет ни сценаристов, ни режиссеров. О чем еще можно говорить, если недавно на "Культурной революции" у Швыдкого он заявил, что Ромео и Джульетта – это отстой, и молодежь надо воспитывать на других примерах?! Ответом ему был фестиваль в Артеке, где дети чуть ли не освистали последние серии "Ералаша": смотреть их невозможно.

– А вообще современное кино вам нравится?

– Нельзя говорить о всем кино в целом, но сегодня в кино пришло много людей, которых, по идее, там быть не должно. Случайные люди потеснили талантливых, снимают сейчас подешевле и побыстрее. Мне вот один оператор с ТВ недавно рассказывал: "Я порой смотрю в аппарат и не понимаю, что я вижу". Их же гонят! Стараются снять чуть ли не серию в смену – разве так можно? Вот и получается неправда.

– Ну, а какое кино тогда настоящее?

– (Пауза) Чарли Чаплин.

21.11.2007 09-05