Мы и рифмы

Русская Германия

- Ольга, а вам-то зачем все эти поэтические турниры? Неужели профессиональному поэту не скучно прослушивать такое количество не слишком умело зарифмованных слов? Или вас это забавляет?

- Понимаете, я всегда бережно отношусь к любой, даже самой маленькой одаренности, категорически не приемлю чванства, которое часто свойственно как раз тем окололитературным деятелям, которые сами недалеко ушли от начинающих разрушителей российской словесности... Так третьеклашка задаётся перед первоклашкой. А потом ведь как бывает: прослушаешь, скучая, километровый вирш - и вдруг: рифма... Одна, но какая! Иногда дилетантство перехлёстывает за грань почти-гениальности... Вот и на дюссельдорфском турнире. От рифм было, признаюсь, поначалу просто тошно. Дело в том, что устроители, неутомимые, кстати, люди, у Рафа - ну, просто атомная энергия, остановили свой выбор на строчке Бориса Чичибабина 'Поэт - как малое дитя...' в качестве девиза турнира. И большинство участников пошли на поводу и у ритма, и у первоисточника, а 'дитя' рифмовалось в сорока пяти из пятидесяти случаев с 'шутя'. Михаил Давыдов из Ганновера, участник турнира, даже предложил со сцены, шутя, дать специальную премию тому, кто без 'шутя' обойдётся... И вдруг Валерий Валесов (Франкфурт-на-Майне) произнёс, что поэт, как дитя, капризен, а рифма - ни за что не догадаетесь - Фонвизин... И жюри сразу проснулось... Первым проснулся, конечно, Андрей Кучаев, профессиональный сатирик, а за ним и Толя Кутник, человек с особым чутьём на фонетические колебания воздуха, и все остальные: лирик Александр Зимин, человек мягкий и доброжелательный, юная Света Кабанова, как и Зимин, трепетно относящаяся к своему 'судейскому вердикту', и Галина Педаховская, буквально сбивавшаяся с ног при подготовке турнира и гостеприимной встрече каждого, кто приехал в Дюссельдорф, а приехали участники со всех концов Германии... И ещё одна рифма, вернее, весь контекст меня очаровал - правда, это было внеконкурсное выступление, концертный номер, чтобы слушатели от 'дитя-шутя' отдохнули... Дюссельдорфский дуэт Клавдия Лейбова - Вячеслав Жаровский сочинил и исполнил песню в духе Purem-Spiel: о том, как легендарная Эстер 'к царю взобралась на софу, скрывая пятую графу'...
А вы спрашиваете: не скучно ли?..

- Ну хорошо, Ольга, убедили, вы ведь педагог, у вас и в Ленинграде была школа для 'малых детей' - поэтов, в знаменитом кафе Серебряного века 'Бродячая собака', об этом ЛИТО по сей день в Интернете вспоминают, но там были действительно дети, одарённые школьники, а здесь - мягко говоря, взрослые люди, чаще всего - пенсионеры... Вы считаете, что поэтов можно 'выращивать'?

- Из детей - безусловно. В Лицее пушкинской поры стихосложение преподавалось как предмет, Дельвиг и Кюхельбекер стали поэтами. И Пушкина питала эта духовная среда. Со взрослыми, конечно, непросто. Если пенсионер не понимает разницы между поэзией и версификацией, то это, как говорится, уже надолго... Кант как-то заметил, что интеллект - это совокупность комплексов. Нет интеллекта - и комплексов ну абсолютно никаких... Вперёд, товарищи, в борьбе проложим грудью путь себе, любимому... Собственно, всё зависит от импульсов творчества, от того, почему человек взялся за перо...

- И ведь, действительно, почему? Что, по вашему мнению, заставляет бывших советских инженеров, врачей, учителей, бухгалтеров, аптекарей - самых что ни на есть нормальных людей, заниматься стихосложением? Может быть, эмигрант тоже - 'как малое дитя', и это сближает его с поэтом?

- Дитя-то, конечно, дитя, учится говорить - на другом языке, ходить - по чужой стране... Но причина массового стихотворчества, которое можно почти буквально назвать 'стихийным бедствием', мне кажется, вполне конкретна. Люди, оставшись без работы, чувствуют себя униженными, ненужными обществу. Помните: 'Поэт в России больше, чем поэт...' Занятие литературой было престижным в самой читающей, без кавычек, стране... Я думаю, что стихи пишут от неприкаянности. И тогда человеку можно помочь. Ну хоть посочувствовать. Но если в ход вступает тщеславие, опьянение от 'успеха' (в кавычках, потому что под успехом подразумеваются бурные аплодисменты друзей и родственников или, как я это называю, 'синдром зеркальной гениальности': я хвалю тебя, а ты меня), это уже случай безнадёжный... Такие 'пииты', и их, увы, немало, других не слушают и даже книг не читают, упиваются только собой... Здесь я, как говорится, умываю руки... И не только я. Даже всетерпеливый Даниил Чкония, несмотря на свой огромный опыт литературного консультанта при Союзе писателей ещё СССР...

- Ольга, а что это, кстати, за советская гигантомания: 'всегерманский турнир', даже я видела где-то в рекламе 'международный турнир'... Это что: 'графоманы всего мира, объединяйтесь'?..

- Я бы всё же простила устроителям этот, как говорят сегодня, 'пиаровский ход'. Ведь если хоть по одному участнику из нескольких стран - то турнир уже вроде бы и международный... Формально... А свои стихи прислали любители и из Израиля, и из Америки, и из Украины, и некоторые из них были честно отмечены жюри. (Другое дело, что, если, скажем, объявляется фамилия автора и за ней следует торжественное: 'Санкт-Петербург', а такой чепухи и в 'родной Германии' предостаточно, не стоило за ней на крыльях 'Аэрофлота' лететь, ну что поделаешь...) А уж 'всегерманский' - это абсолютная правда, без иронии. Когда осенью в Мюнхене проходил фестиваль профессиональной поэзии, меня попросили задержаться и 'пожюрить' вместе с Тамарой Жирмунской и Виктором Фишманом отборочный турнир Баварии. И там, как и в Дюссельдорфе, было празднично, многолюдно, Марк Тартаковский и Анатолий Хайкин вели вечер корректно, интеллигентно, остроумно...

- А у нас в Дюссельдорфе? (Вопрос, что называется, на засыпку...)

- Да здесь физически у Рафа Айзенштадта была возможность только объявлять фамилии выступающих: подумайте только - больше пятидесяти участников! Гамбург - четверо, Берлин - трое, Ганновер - четверо, Дюссельдорф, 'хозяева поля', - шестеро, из Бремена, Мюнхена и Нюрнберга - целые команды... Кстати, в Нюрнберге существует ЛИТО с чудесным названием НЛО - Нюрнбергское Литературное Объединение, организованное Анатолием Гринесом. НЛО выпустило свою книжку. И вот, представьте себе, все рекорды из 'книги Гринеса' - на сцене: Николай Котляр, Татьяна Свирская, Александр Волохонский, Илья Шеркер, Маргарита Чибисова, Григорий Лельгант, это ещё далеко не все...

- Вы с таким увлечением рассказываете, что я вспоминаю Анну Андреевну Ахматову, как она полушутя-полусерьезно утверждала, что Игнатий Лебядкин - трагикомический герой 'Бесов' Достоевского - писал замечательные стихи. Помните:

Любви пылающей граната
Лопнула в груди Игната.
И вновь заплакал горькой мукой
По Севастополю безрукий.

Очевидно, она имела в виду, что капитана Лебядкина так переполняли чувства, что, несмотря на низкую форму, в которую он их облекал, в его стихах есть самое важное для поэзии - непосредственность, свежесть и даже высокое содержание. Многие в совершенстве владеют формой - и мелют вздор. Как я понимаю, среди ваших 'малых детей' профессионалов нет, а есть ли среди них лебядкины?
- Безусловно. Например, Яков Магаршак. И фамилия симпатичная - что-то вроде 'магарыч с Маршаком', и внешность вызывает улыбку, и он это понимает, и подыгрывает... В точном соответствии с темой конкурса вышел на сцену в слюнявчике (не поленился на нём вышить: 'слюнявчик поэта'), с бутылочкой молока, увенчанной соской, и развернул гигантский рулон манускрипта... Живые, неожиданные слова, смех в зале... И - бурные аплодисменты. Чем не Лебядкин?
Хотя больше, конечно, пончиков, сиропчиков и незнаек:

Наш Незнайка был голодный -
Проглотил утюг холодный... Между прочим, все мы в детстве играли в литературную игру 'буриме', так почему же не позволить взрослым поиграть в детей? Кому от этого хуже? Другое дело, что поэтический турнир - это, разумеется, не турнир поэтов, в нем принимают участие все желающие. Кстати, и несколько вполне профессионально пишущих забрели, как говорится, на огонёк: например, Гея Коган, руководитель бременского ЛИТО. Из Бремена же пришли стихи драматурга В. Раздольского и насыщенные верлибры Г. Грохольского. Берлинец Л. Бердичевский тоже руководит ЛИТО, оно - при общине.
И вообще, даже в том самом грустном случае, когда речь идёт об абсолютном графоманстве, стоит вспомнить слова советского поэта:
Как обидно и горько звучит 'графоман'
Для поэта и для музыканта.
Графоман - это труженик, это титан,
Это гений, лишенный таланта...
- Стало быть, вы твёрдо - 'за'?.. За турниры, конкурсы, литературные ансамбли песни и пляски?..

- Для людей это отдушина. Что-то вроде рифмованного КВН, потому, думается, и захватил турнир пол-Германии. А вот эпигоны звучат скучно, даже если владеют основами версификации... Вообще в Германии трудно условиться о критериях: здесь всё сдвинуто, художественная самодеятельность часто величается искусством, клубы вроде тех, что были при жилконторах, - театрами, воинствующий китч захлёстывает и подминает всё остальное... Но - вдруг... И выходит на турнире с гитарой, и исполняет оперным голосом мудрые, афористичные, пронзительные стихи восьмидесятилетний Рафаэль Шик... И можно простить после этого всех 'малых детей', которые не ведают, что творят...

- Ну а кому из 'малых детей' достались титулы и награды и призы 'Русской Германии'?

- Знаете, вот это даже как бы не так важно. Я в таких случаях недоумеваю, как старик Хоттабыч на футболе: почему все они гоняются за одним мячом? Давайте каждому дадим по мячу...
Во всяком случае каждый второй отмечен. И автор романса Владимир Марченко (Дюссельдорф), и почти все нюрнбержцы, включая профессионально относящегося к слову Валентина Лившица, приславшего стихи с земляками, и Григорий Галич (Ганновер), человек с такой вот обязывающей фамилией... Неплохо выступил и Эдуард Каган (тоже Ганновер), а я еще отметила интересную форму прозы с внутренними рифмами - Евгений Каган... Безусловно, в числе лучших никому неведомый Станислав Львович из Берлина, потом пошёл 'гамбургский счет' - М. Колчинский, Ф. Золотковский, В. Кетов (Гамбург)... Предельно искренняя Клара Писковер (Штутгарт). Кто еще? Конечно, В. Куратовский. Еще - Дина Изриль, переехавшая в Берлин и приехавшая оттуда. Разумеется, афористичный Марк Хайкин из Вайдена - не путать с Анатолием Хайкиным из Мюнхена, тоже победителем. Одна из самых юных участниц - Елена Верник (опять Мюнхен). И еще один мюнхенец - Марк Хабинский. В прошлом он харьковчанин, земляк Бориса Чичибабина. И хорошо, искренне сказал, вспоминая свою жизнь и его: 'Я - журналист затурканный, а он - затравленный поэт'... Надо быть честным человеком, чтобы понимать разницу... И еще ему принадлежит крик души из этого же конкурсного стихотворения: 'Но надет на поэтов-любителей строгий намордник, ибо негде в Германии людям печатать стихи'...
Так что пусть звучат в Германии всевозможные турниры и конкурсы, пусть поэты-любители приносят радость себе и публике, которой, между прочим, набирается целый зал. И главного приза, даже при всех накладках, заслуживают организаторы турнира: сто телефонных разговоров, сумасшедший дом в доме, договорённость с дешевой студенческой гостиницей, пироги и торты для всех - 'от лучших хозяек Дюссельдорфа', лотерея, спонсорские призы - от русской парикмахерской и бесплатные путевки от 'Виктории-райзен'... Обо всём этом надо было позаботиться.
Я там два дня побыла - и то голова кругом. Уже 'Айзендорф' с 'Дюссельштадтом' начала путать... А самое трогательное произошло на второй день на платформе, я ехала в Дуйсбург на день рождения к знатоку Библии, даже внешне похожему на библейского пророка, доктору Д. Я. Гарбару. Наконец-то свежий ветер в лицо, никаких стихов - всё, организм больше не воспринимает, перенасыщен. И тут вдруг одна дама, так, как будто это еще вчера, и мы ещё там, в зале, обращается ко мне с места в карьер: 'Ну уж вы-то понимаете, что все решения жюри всегда субъективны?' Да, отвечаю уже из последних сил, переставая понимать, где я нахожусь, и решения Нобелевского комитета - тоже... Понимаете, она же, видно, всю ночь переживала, не спала, мысленно она всё ещё на турнире...

01.04.2003 16-01