Раввин Коган: у меня одно пожелание евреям

MIGnews.com

Праздник "Рош а-Шана" – один из самых светлых в еврейской традиции. В его преддверии нам хотелось поговорить с человеком, знающим национальную культуру и обычаи с детства, выросшим в этой атмосфере. Посоветовались с уважаемыми в Израиле раввинами. Представьте себе наше удивление, когда все они дружно отправили нас… в Москву. Оказалось, что авторитет российского раввина, ученика Любавического ребе, немало за свои убеждения пострадавшего, очень высок в еврейском мире. Даже кино о нем снимают – в 2000 году увидел свет короткометражный документальный фильм режиссера Галины Евтушенко "Раввин".

Знаменательное это событие произошло в Москве. Мало этого, фильм, посвященный столь щекотливой тематике, снимался на деньги Госкино – уникальный случай. Герой ленты, награжденой дипломом X международного фестиваля документального кино, – человек с удивительно яркой, событийно насыщенной судьбой, известный правозащитник 70-80-х годов, раввин московской синагоги на Большой Бронной Исаак Коган.

Раввинами, как известно, не рождаются, ими становятся, причем разными путями. Дорогу Исаака Когана легкой не назовешь, хотя бы потому, что начинал он свой трудовой путь в 15 лет грузчиком – уже тяжеловато, но надо было помогать семье. Учился, работал, и как-то справлялся с нагрузкой, школу окончил, и в институт поступил.

– У вас ведь светское образование, Исаак Абрамович?

– Куда уж более. Я окончил ЛЭТИ – Ленинградский электротехнический институт имени Ленина.

– Там ведь раввинов не готовили?

– Раввинов не готовили. Там готовили специалистов по электронике. Я, например, получив диплом, работал в конструкторском бюро и занимался обеспечением подлодок.

– Вот видите, ребе, зеленый свет вам дала советская власть, а вы в ответ…

– Вот именно, что в ответ! Я на первых порах действительно рос по служебной лестнице. Но мне быстренько предложили вступить в коммунистическую партию и начать называться Ильей Александровичем…

– А я вас по старинке Исааком Абрамовичем начал величать.

– И правильно сделали, потому что я в ответ подал документы на выезд в Израиль.

– Вам, вероятно, была присуща некоторая наивность. Кто же вас выпустит, вас, знающего электронику советских подлодок?!

– Ну, меня и не выпустили, я стал, как тогда было принято изящно выражаться, "отказником".

– С работы вас, понятное дело, попросили?

– Попросили – это слабо сказано. Уволили мгновенно.

– И вы пошли в раввины...

– И я пошел в грузчики – жить-то надо было. Семья у нас всегда была религиозная, свято соблюдавшая еврейские традиции. Дед был раввином. На его похоронах родители поклялись от традиций не отступать и детей аналогично воспитать. Клятву эту они дали на могиле городскому раввину Ленинграда. Так, собственно, меня и воспитывали, но когда я попал в компанию отказников, интересовавшихся нашей историей, религией, выяснилось, что знаний мне катастрофически не хватает. Между тем, люди шли с вопросами именно ко мне – семья-то в еврейских кругах была известная. Я искал книги, находил, покупал, чему-то учился. Мне очень помогали раввины, они много со мной занимались, это, конечно, в память деда. Вообще, в начале 70-х отказников было очень много, среди них всего две религиозные семьи. А люди верили, что раньше или позже, добьются своего и переберутся, все-таки в Израиль, и очень хотели познать еврейскую жизнь, национальные обычаи, культуру. Дом у нас был всегда открытый, жили мы в центре города, люди стали собираться на "шабес", на праздники, вопросы, обсуждения. Так что учителем я стал поневоле. И тогда же меня стали называть ребе. С тех пор так и величают.

– Скажите, а в Ленинграде 70-х годов была реальная возможность жить в рамках еврейской традиции, соблюдать кашрут?

– Что значит "соблюдать кашрут"?

– Это вы у меня спрашиваете?

– Кашрут – это то, что еврей приносит, или не приносит в дом. Если еврей не принес в дом ничего не кошерного, значит, ему и неоткуда взяться. До середины 70-х у нас в Ленинграде было налажено хоть какое-то обеспечение кошерными продуктами, это было очень сложно, очереди выстаивали по несколько часов, но все же.

– В синагоге на Лермонтовском проспекте?

– Нет, на рынке. Иногда на Кузнечном, иногда на Некрасовском. Любопытно, что попытка реализации на двух рынках сразу приводила к немедленному запрету на торговлю – власть реагировала своеобразно, но оперативно. Кое-чем мы там разживались. Номера на манжетах писали, мяса давали по два килограмма в одни руки…

– Надо же, все как у порядочных людей.

– Да, дефицит есть дефицит. Но цель была – чтоб всем хватило, никакой наживы.

– Ну и как, хватало?

– В один не самый прекрасный момент сложилась ситуация, когда наша молодая семья, в которой были уже дети, на два года осталась без мяса и мясопродуктов. За этот срок нам несколько раз прислали посылки с продуктами из разных мест друзья.

– Официально раввином вы стали в Израиле?

– Нет, тогда еще, в Ленинграде. Из США специально приезжали раввины, чтобы меня аттестовать. Я к тому времени познакомился с Любавическим ребе, и часто спрашивал его, как я могу заниматься обучением других, если сам не получил соответствующего образования? Он настаивал, что не только могу, но и должен. Вот и приехали раввины. Процедура была тайной. Побаивались КГБ и возможного ареста.

– "Из унитаза смотрели проницательные глаза майора Пронина". Это про вас? Вы ведь, окунувшись с головой в еврейство не где-нибудь, а в колыбели революции времен Григория Васильевича Романова, неизбежно должны были угодить под мощнейший пресс "передового отряда партии"...

– Они действительно следили за каждым моим шагом. Следили, надо сказать, совершенно не таясь.

– Ну, кого стесняться в своем отечестве…

– У дома машина дежурила, и всюду меня сопровождала.

– Могли бы и подкинуть куда по знакомству.

– Вот куда им надо, туда и подкидывали периодически. На допросы в КГБ. Иногда допрашивали прямо в машине.

– Чудную жизнь, я так понимаю, вы и детям вашим организовали, Исаак Абрамович?

– Наверное, дети пострадали. Когда они шли из школы домой и видели дежурящую машину, говорили: "Это – наша наружка".

– В школе у них проблем не возникало?

– Старшая пробила дорогу для средней. Младшая в России в школе не училась, она уже в Израиле получала образование. Дирекция знала, что сестры Коган по субботам в школу не ходят, а учились они отлично. Вообще, сложилось все спокойно. Когда мы сменили квартиру, то девочки ездили через весь город в ту школу, в которой начинали. Это, конечно, непросто для ребенка, но это дало им необходимую закалку. Сегодня моя старшая дочь – руководитель всех еврейских школ СНГ. У нее в Москве большая семья. Еще одна дочь живет в Хевроне – тоже, наверное, закалка сказалась. У всех моих детей – общее желание оставаться евреями до конца при любых обстоятельствах. Это мне удалось им привить.

– Рош ха-Шана на носу, ребе. Многие из нас, что греха таить, начали узнавать еврейские праздники только на еврейской земле в зрелые годы. Вы, наверное, с детства отмечали?

– Поймите, я родился в семье, в которой отмечали только еврейские праздники, других попросту не существовало – за одним исключением. День Победы в нашем доме тоже праздновали, что называется, "с лэхаим". Один дед погиб на фронте, а уж родственников, воевавших и не вернувшихся, сразу всех и не вспомнишь. Вот 9 мая – единственный праздник, выходивший за рамки еврейского календаря, остальные – только по нему.

– Вы не напомните, какое сегодня число, Исаак Абарамович?

– 18-е илула.

– Ого! Признаюсь честно, думал вас "купить". Живете, мол, по еврейскому календарю, а назовете общепринятый – не вышло.

– Ну, что вы! Это ведь очень важный месяц, когда можно еще компенсировать все промахи года происходящего, и открыть источники добра года грядущего.

– А что вы посоветуете людям, полагающим, что сегодня 26 сентября? Они должны отмечать праздник Рош ха-Шана, имеют ли моральное право на это?

– Вы говорите о евреях или о не евреях?

– Я говорю о евреях по крови, по происхождению, получивших светское воспитание и образование.

– Видите ли, российское еврейство…

– А я, простите, беспокоюсь о наших читателях – евреях Израиля – выходцах из России и других стран СНГ.

– Ну, Моисей не зря сорок лет водил евреев по пустыне. Эта психология очень давит. Я, к сожалению, отлично знаю, что многие евреи празднуют Новый год вообще 31 декабря, даже в Израиле. Что я могу сказать по этому поводу? Только Тору процитировать, а там очень красиво сказано, что мы не должны уподобиться народам мира, мы должны жить нашей, еврейской жизнью. А духовной сущностью нашей жизни как раз и является Тора. Это, возможно, звучит пафосно, а для, простите, совкового еврея никак не звучит, но завтра, если этого не будет, он же сам не сможет представить своих детей миру как евреев. Это будут, в лучшем случае, люди, знающие, что их предки были евреями. Сами себя они не будут ассоциировать с нашим народом, а с Израилем и подавно, и святость Земли Обетованной не будет их волновать.

– Тут простите нет никакого противоречия, ведь даже в Израиле официальная документация ведется, в том числе, и по григорианскому календарю?

– В этом нет ничего удивительного. Даже 2500 лет назад, во времена событий, легших в основу Пурима, обращения рассылались на языке народов, которым они были адресованы. Объяснение простое: чтоб быть понятыми и услышанными. В СССР истреблялась духовная сущность еврейства. Но и сейчас во всем мире идет борьба двух сторон: святости и обыденности. Я никогда не думал, что после приезда в Израиль вернусь в Россию, а сейчас живу в ней уже 15 лет, и могу сказать, что здесь, как раз, еврейская традиция возрождается.

– Что вынудило вас вернуться?

– Это было прямое указание Любавического ребе.

– Вы немало общались с Любавическим ребе, заниматься его библиотекой вообще доверили только вам. Ваши впечатления об этом человеке?

– Я думаю, что это – вождь в самом высоком смысле этого слова. Лидер еврейской общины мира. Это был пророк в нашем поколении. Ведь он предсказал и Израиль, и путь Восточной Европы.

– Сталкиваетесь ли вы в Москве с явлениями нарастающего государственного антисемитизма?

– Я бы несколько иначе охарактеризовал это явление. Это – не государственный антисемитизм. Это – активность определенных групп, разыгрывающих еврейскую карту и пытающихся набрать вистов на тухлой этой теме.

– При полном попустительстве государства, заметьте! Впрочем, вам, вероятно, в Москве виднее.

– Я в Москве вижу растущий интерес к еврейской культуре. В нашей синагоге только что отмечали внесение свитка Торы в связи с праздником
– улицу перекрыли, машины встали! И контролировала все это государственная, между прочим, милиция, делала это корректно, вежливо, сама даже интерес проявляла. А очередь желающих попасть в синагогу была огромная, люди по часу стояли. Такого прежде не было. Мне кажется, что государственного антисемитизма, все же, в России нет. Возможно, эти мои ощущения замешаны на молодости, проведенной под плотной опекой КГБ, так что для меня сегодняшний период представляется едва ли не ренессансом.

– Давайте вернемся к наболевшему вопросу. В Израиле проживает очень много людей, ощущающих себя евреями, позиционирующих себя таковыми, да попросту ими являющимися, кто бы что ни говорил, но выросших и сформировавшихся в СССР, воспитанных в советской традиции, и 31 декабря отмечающих Новый год с "Огоньком" и оливье под водочку. Что бы вы, ребе, им посоветовали? Если желаете, заострим: не желаю, да и не могу расстаться с "Иронией судьбы", слишком много связано с ней в моей жизни, при этом твердо уверен, что самый, что ни на есть еврей.

– Я думаю, что здесь заметна вина израильских политиков.

– В смысле, что телевизор у меня не отобрали?

– Они абсолютно не заинтересованы в том, чтобы репатрианты обрели в Израиле духовные корни, взамен тех, о которых вы говорите. Это – самая большая проблема и израильского истэблишмента, и российской алии…

– Ах, эта, репатрианты на другие проблемы, в основном, жалуются…

– Любавический ребе сказал, что еврей, приехавший из России должен получить жилье, рабочее место и ощущение духовного подъема от прибытия в Израиль. И если этого ощущения возвышения не будет, евреи не останутся в стране надолго.

– Давайте называть вещи своими именами. Я готов подписаться под каждым словом Любавического ребе, но ни один из трех пунктов его программы репатриации, увы, не выполнен на практике.

– К сожалению, не каждый шанс нам дано использовать. Не каждая попытка результативна.

– То есть, эта попытка – неудачная. И последняя?

– Я – оптимист. Евреи подобны луне: бывают затмения, но будет и свет, и новый рост.

– Ну, подождем просвета. Как нам вести себя в преддверии праздника?

– Мы должны увидеть и почувствовать, что в этом мире есть Хозяин и признать его право на трон. Это должен сделать каждый еврей в Рош ха-Шана.

– Нужно ли как-то по-особому одеваться, отмечая праздник, сервировать стол?

– Главное – услышать шофар. Под его аккомпанемент мы получили Тору.

– Ваши новогодние пожелания читателям MIGnews?

– У меня одно пожелание ко всем евреям. Чтобы весь наш народ как можно быстрее оказался на Земле Израиля!

12.10.2005 13-42