Ларри Кинг: "У меня сейчас шестой брак"

"Факты"

В июне у американской телекомпании Си-эн-эн 25-летний юбилей. Одновременно 20 лет своего существования празднует одно из самых ярких ее шоу - "Ларри Кинг в прямом эфире". Ведущего этой программы по праву называют королем интервью. Перед ним раскрывали души президенты, монархи, политики, звезды кино и театра, знаменитые спортсмены. Часто интервью, взятые Ларри Кингом, становились сенсацией и затмевали все свежие новости. Знаменитый журналист недавно подсчитал, что за свою карьеру - 30 лет на радио и 20 на телевидении - он взял более 40 тысяч интервью! Ларри Кинг привык задавать вопросы, но теперь ему пришлось на них отвечать. Руководство Си-эн-эн пригласило в студию еще одну известную журналистку, Барбару Уолтерс, и предоставило ей возможность расспросить Кинга о нем самом. Для Ларри это был сюрприз. С ним никто не согласовывал список вопросов заранее. Тем откровеннее прозвучали ответы.

"Мой отец родился в России"
Ларри, за 20 лет работы на телевидении ты взял интервью у стольких легендарных личностей, что сам стал живой легендой. Сегодня тебе придется стать гостем в собственной студии. Прошу тебя, не забудь, вопросы задаю я.

- Барбара, ты боишься, что мы превратим шоу в разговор двух старых евреев, которые отвечают вопросом на вопрос? Ладно, начинай, для меня большая честь быть твоим гостем.

- Итак, мой первый вопрос: назови худший и лучший моменты в твоей жизни.

- Барбара Уолтерс и ее знаменитый вопрос! Что ж, худший день в моей жизни - 9 июня 1943 года. Умер мой отец. Мне было девять с половиной лет, и я очень его любил. А он обожал меня. В нашей семье произошла трагедия: родители потеряли ребенка, моего младшего брата, когда ему было шесть лет. После этого отец оберегал меня изо всех сил. Не баловал, но, фигурально выражаясь, взял под свое крыло. А я старался быть хорошим сыном. Прилежно учился. Из второго класса меня сразу перевели в четвертый. Много читал, часами пропадал в библиотеке. Наша семья была бедной, но отец не жалел денег на учебу. Сам он родился в России, потом перебрался в Австрию, откуда иммигрировал в Америку. Он любил свою новую родину несмотря на то, что ему отказали в американском гражданстве. По законам тех времен, гражданами могли стать только иммигранты моложе 40 лет. Отец опоздал с подачей прошения. Так вот, 9 июня 1943 года я возвращался домой из библиотеки, неся в сумке девять книг. Это число я запомнил на всю жизнь: девять книг, мне девять лет, 9 июня. Мы жили наверху в трехэтажном доме. Я только зашел в подъезд, как меня подхватил знакомый полицейский, сбежавший по лестнице. В его глазах блестели слезы. Наверху рыдала моя мама. Полицейский ничего мне не сказал, а посадил в патрульную машину и возил до позднего вечера по городу. И только потом сообщил, что мой отец умер. У папы случился инфаркт на работе. Он строил корабли на судоверфи. Хотел помочь американскому правительству в войне с Германией. После смерти отца я потерял интерес к школе, учебе, ко всему, что любил до этого. Я злился на отца! Я был так зол, что даже не пошел на его похороны.

- Тебе казалось, что отец тебя бросил?

- Да, бросил, предал. Мне даже хотелось покончить с собой. Удивительно, но второй раз подобное чувство я испытал в 1951 году, когда "Гиганты" выиграли у "Доджерсов" чемпионат по бейсболу только потому, что Бобби Томпсон не успел добежать до второй базы! Это было такое унижение!

- Хорошо, ты известный фанат бейсбола. А какой день был самым счастливым?

- День я вряд ли смогу назвать, а вот самый счастливый период... Думаю, тот, что я переживаю в настоящее время. У меня прекрасные дети: трое взрослых и двое маленьких. Любящая жена, которая заметно моложе меня. Я живу в Беверли-Хиллз, самом престижном районе Лос-Анджелеса, в великолепном доме. Ты понимаешь, что все это значит для мальчишки из Бруклина? Для ребенка, оставшегося сиротой в девять лет, которого вместе с младшим братом растила мать, считавшая каждый цент? Для близорукого парнишки, первые очки которому купила мэрия Нью-Йорка в счет социального пособия. У тех очков оправа была из проволоки.

"Мудрости, пришедшей с возрастом, хватает, чтобы не обращать внимания на мелочи"
- Но ведь детство не единственный трудный период в твоей жизни в материальном смысле. Думаю, не все об этом знают, но было время, когда ты потерял работу, остался без гроша, перебивался случайными заработками.

- Это произошло, когда я работал на радиостанции в Майами. Кроме того, делал интервью для местного телеканала и вел колонку новостей в газете "Майами геральд". Сам виноват. Жил не по средствам. Если я зарабатывал 80 долларов, то тут же тратил 100! Не знаю, что со мной происходило. Думаю, я не умею правильно распоряжаться деньгами. Я и сейчас такой. Поэтому уже 50 лет держу бухгалтеров и советников, которые следят за моими финансами. Не я получаю чеки с моей зарплатой, а они.

- Ты очень богат?

- Я в порядке.

- То есть я могу за тебя не беспокоиться?

- В милостыне не нуждаюсь, спасибо.

- Если бы у тебя был выбор, взять интервью у Саддама Хусейна или у Майкла Джексона, кого бы ты предпочел?

- Интервью с Джексоном соберет большую аудиторию, но я бы встретился с Хусейном. В этом грустный парадокс нашего времени.

- Многие звезды предпочитают уйти в зените славы. Ты не думал о завершении карьеры?

- Уйти? Зачем? Я полон энергии. Занимаюсь любимым делом. Что я буду делать, если выйду на пенсию? В гольф я не играю. Люблю бейсбол, баскетбол, но как болельщик. Самые интересные матчи я и так успеваю смотреть.

- В 1992 году наш коллега Майк Уоллас задал тебе такой вопрос: "Ларри, представь - ты в командировке. Возвращаешься вечером в отель, а портье передает тебе два сообщения: "Это срочно, позвони в офис Си-эн-эн" и "Срочно позвони жене!" Кого выберешь?" Тогда ты ответил, что сначала свяжешься с Си-эн-эн. А сегодня?

- Позвоню жене. Сейчас я понимаю, что был слишком нацелен на работу, переживал за свою карьеру. И за это пришлось дорого заплатить, получив суровый урок от жизни. Но я не жалуюсь. Работа дала мне очень много. И не только в смысле денег. Общение с интереснейшими людьми. Друзья. Но именно теперь мне хочется после работы оказаться в надежном месте. И это место - дом, где меня ждут жена и дети.

- Но ведь ты был женат много раз. Одни говорят, что пять, другие - семь.

- Пять, Барбара. Был женат пять раз. Это мой шестой брак.

- Но и это многовато. Ты не думал почему?

- Конечно, думал. На самом деле я любил по-настоящему только трех женщин. На остальных женился, так как считал, что это нужно. Вижу вопрос в твоих глазах и попытаюсь сам на него ответить. Я не гуляка. Но противоположный пол люблю. А воспитан в старых традициях: если женщина нравится и ты хочешь быть с ней - женись! Но и об этом я не жалею.

- Правда?

- А почему я должен жалеть? У меня теперь трое взрослых детей. Я их люблю.

- В чем же причина предыдущих неудачных браков с теми женщинами, которых ты любил?

- Не знаю. Причин много. Шон, моя нынешняя жена, моложе меня, и это помогает.

- А я думала, что большая разница в возрасте только мешает счастливому браку!

- Это не так. Родству душ возраст не помеха. Я люблю песни в исполнении Нэта Кинга Коула. Шон, оказывается, тоже. Она слушает их с трех лет. Отец Шон, руководивший фирмой грамзаписи "Кэпитол рекордс", усаживал ее на колени и ставил пластинки Коула. Шон полна жизни и заражает своей энергией меня. А моей мудрости, пришедшей с возрастом, хватает, чтобы не обращать внимания на некоторые мелочи.

- Например?

- Знаешь, какое у меня прозвище? Человек-часы!

- Это точно!

- Да, потому что я никогда не опаздываю. А Шон опаздывает всегда. Конечно, меня это не может не раздражать. В былые годы я закатывал бы такие скандалы по этому поводу! А теперь только улыбаюсь и подшучиваю над женой.

- А как у тебя складываются отношения с детьми от предыдущих браков?

- Прекрасно. Старшие дети живут во Флориде. Но они часто прилетают к нам в Лос-Анджелес. Малыши их обожают. У нас собирается по праздникам огромная семья - все мои дети, сын Шон от ее первого брака, ее братья и сестры со своими детьми...

- И ты самый старый среди них!

- Да, это так. Я с улыбкой наблюдаю за ними. Иногда мне становится от этого грустно.

"Я сказал себе: будь ты проклят, Ларри, неужели ты еще мог сомневаться, дарить или не дарить жизнь этому человечку?!"
- Ларри, не хочу тебя расстраивать, но скажи, как ты решился завести детей в таком возрасте? Тебе ведь было больше 60, когда Шон забеременела в первый раз?

- Да, мне было 64. Сейчас моему Чансу шесть лет.

- Вспомни свои ощущения, когда умер твой отец. Он же был моложе тебя нынешнего! Вряд ли ты сможешь присутствовать на свадьбе Чанса.

- Вряд ли? Точно не смогу! И понимаю это прекрасно. Мы думали об этом с Шон и все же решились. Но и сегодня меня порой одолевают сомнения. В последний раз подобные мысли приходили мне в голову в мае, когда праздновали День матери. Чанс захотел отправить открытку бабушке Дженни, которой уже нет с нами. Он пришел ко мне и спросил, какой адрес писать на конверте, чтобы бабушка получила его послание в раю? А потом задумчиво посмотрел на меня и поинтересовался: "Папа, а чем ты будешь заниматься, когда попадешь на небеса?" Господи, подумал я тогда, а ведь мой малыш прав! О чем я думал раньше? Я ведь несу за него и за его пятилетнего брата такую ответственность! Сколько еще осталось? Мне 71 год, недавно перенес операцию на сердце, глотаю лекарства, принимаю витамины. Тяжелые мысли грохотали в голове. И тут я посмотрел на Чанса, а он улыбнулся мне. И я сказал себе: будь ты проклят, Ларри, неужели ты еще мог сомневаться, дарить или не дарить жизнь этому человечку?!

- И все же, Ларри, не кажешься ли ты себе немного нелепым, когда тебя видят с такими маленькими детьми? Кто их забирает из школы?

- Пока из садика. Я забираю. Каждый день. И в школу буду отвозить тоже я. Кстати, мы отдаем сыновей в обычную школу, а не в частную. И на родительских собраниях я самый старший.

- Дедушкой не называют?

- Один раз было, но не в детском садике. Мы с Шон и малышами гуляли в Нью-Йорке. Я показывал им, откуда я родом. И тут на углу сидит какой-то нищий. Поднял голову, увидел меня, узнал и как закричит на всю улицу: "Ларри Кинг! Привет! У тебя дочь просто красавица. И внуки замечательные!" Чанс и Кэннон удивленно так на меня посмотрели, а я готов был бежать в мэрию и со скандалом выяснять, когда, наконец, в Нью-Йорке уберут нищих с улиц! А теперь серьезно, Барбара. Я понимаю, что не узнаю, кем станут мои сыновья, когда вырастут. Может, звездами кино. Или президентами. Жизнь есть жизнь. Я не могу уже ничего изменить. Но мне кажется, я нашел выход. Я веду что-то наподобие дневника. Записываю в нем интересные фразы, сказанные Чансом и Кэнноном. И свои советы. Только хочу, чтобы эти записи попали к сыновьям, когда они подрастут.

- Я знаю, что ты каждую неделю специально летаешь из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, чтобы позавтракать там в одном и том же заведении в Бруклине с какими-то стариками.

- Это правда. Это мои друзья детства Ашер Дэн и Сид Янг. Мы вместе под стол пешком ходили. Потом вместе учились в школе.

- И тебе с ними интересно? Ведь позавтракать с тобой согласится кто угодно! Любой политик, любая знаменитость!

- Очень интересно! А знаешь почему? Да потому, что для них я все тот же Ларри Цайгер из Бруклина. И им плевать, что я зарабатываю миллионы и каждый вечер торчу в ящике, который называется телевизором! А для меня они все те же Ашер Якота и Сид Яловиц. И нашу дружбу не испортили ни смена фамилий, ни время, ни слава, ни чей-то успех. Мы можем говорить открыто, без оглядок на личности. И в этой компании не замечаем, что стареем, потому что видимся каждую неделю. Кроме того, лично мне эти встречи напоминают, откуда я вышел, и учат ценить то, чего я добился.

- Хорошо, а теперь попробую провести блицопрос. Для этого воспользуюсь вопросником журнала "Vanity Fair" ("Ярмарка тщеславия". - Ред.), который составил один из редакторов этого издания. Не знаю, слышал ли ты о его существовании. Это список вопросов, которые обязаны задавать журналисты "Vanity Fair", беря интервью. Какую черту характера ты не любишь больше всего в других?

- Лицемерие.

- А в себе самом?

- Привычку откладывать проблемы на потом.

- Что тебе не нравится в твоей внешности?

- Глаза.

- Почему?

- Они маленькие, карие и плохо видят.

- Сними, пожалуйста, очки. Так, они не маленькие, правда, карие, и это здорово. Тебе хорошо без очков, знаешь?

- Но я без них ничего не вижу!

- Каким талантом ты хотел бы обладать?

- Хорошо петь.

- Я слышала, как ты поешь, и прекрасно тебя понимаю. В чем ты не можешь себя сдерживать?

- Дорогие обеды, одежда, галстуки.

- Что ты купил в первую очередь, когда у тебя появились настоящие деньги?

- Машину. И не потому, что я на них помешан. Я купил "Линкольн-Таун", так как всегда был уверен, что не смогу себе это позволить.

- Когда это произошло?

- Секундочку, сейчас у нас 2005 год... Значит, в 1998-м.

- Не так давно. Значит, до этого ты не швырял деньгами?

- Много не тратил, но я не скряга. Если мне что-то по-настоящему нравится, я не спрашиваю цену.

- Поэтому у тебя две яхты и три самолета!

- Поэтому мы живем с молодой женой душа в душу!

- В каком случае ты можешь солгать?

- Чтобы не ранить чьи-то чувства. Хотя я не лжец по натуре. И не люблю обманщиков. Но, если кто-то у меня спросит: "Как я выгляжу?", я не стану говорить, что плохо.

- А если твоя жена спросит: "Дорогой, я не слишком толстая?"

- Отвечу: "Ты выглядишь превосходно!" Но при этом скажу правду, потому что в моих глазах Шон всегда прекрасна.

- Значит, правду от тебя она никогда не узнает! Что ты считаешь самым большим горем в жизни?

- Смерть ребенка. Я не представляю себе, как живут люди, потерявшие своих детей. Я бы не смог продолжать. Жизнь теряет всяческий смысл.

- Согласна с тобой. Кем из живущих ныне ты восхищаешься больше всего?

- Из живущих? Джеромом Сэлинджером.

- Серьезно?

- Да. Я очень хотел бы взять у него интервью. Его книгу "Над пропастью во ржи" я читал четыре, нет, пять раз.

- Твое представление об идеальном счастье?

- Видеть улыбки своих сыновей.

- Чего ты больше всего боишься?

- Смерти.

- Потому что веришь в Бога?

- Нет. Я не знаю, верю я в Бога или нет. Я очень любопытен, а потому мне страшно, что я умру и не узнаю, чем закончится война в Ираке, кто будет нашим следующим президентом. Наверно, я не совсем правильно выразился, отвечая на твой последний вопрос. Попробую исправить ошибку, воспользовавшись моей любимой фразой, позаимствованной у Вуди Аллена: "Смерти я не боюсь. Я просто не хочу оказаться на месте, когда она за мной явится!"

10.06.2005 14-11