Михаил Жванецкий: «Сегодня мы на войне,и страна меньше»

Рудольф Еременко Русская Германия

Е. Дорогой друг! Помнишь мои 50 мы справляли вместе в Ленинградском Доме кино. А сейчас отмечаем наши 70 и в разных странах. Что бы это значило?

Ж. Жизнь диктует нам свои суровые законы. Давай поздравим друг друга – только не с семидесятилетием, а с днем рождения! Всё. Задавай вопросы!

– Как себя чувствует писатель, вот уже более 50 лет занимающий в жанре эстрадной драматургии первое место с огромным отрывом от второго?

– О старости не могу сказать – не знаю. Нельзя же всерьёз говорить о самочувствии! Короче: такой как был. Спасибо за прекрасный вопрос! Видимо, в нём ответ. Хорошо.

– Где ты берёшь темы? В жизни Советского Союза было больше смешного, чем трагического, сейчас наоборот – сейчас, как говорится, не до смеха. Может, мы здесь, вдалеке, ошибаемся?

– В жизни Советского Союза было столько же трагического, как сейчас. Но страха почему-то было больше. Даже чем на войне. На войне ты умирал сам. А в СССР с семьей. Сегодня мы на войне, и страна меньше. Сегодняшние шутят хуже, но смешнее. Пример-Жириновский, «Аншлаг». Это называется «дай в лоб». Не тяни, не маскируй. «Она ему дала или не дала?» Будь проще, Рудик!

– Как-то Андрей Битов сказал: «Я люблю монологи Жванецкого, на которых зал молчит. В них такая лирика, такая глубина! Это его главный голос». Ты согласен с этим высказыванием?

– Битов прав. Я с ним согласен. Но завоёвывать зал вначале приходить – другим. И, кстати, не всегда плохим.

– Твои миниатюры, монологи хотят исполнять на эстраде все так называемые разговорники, но, кроме Романа Карцева, Виктора Ильченко, тебя самого и, пожалуй, Сергея Юрского, это никому не удавалось. Ведь даже Аркадий Райкин, по твоим словам, не всегда понимал твои тексты. Как ты думаешь – почему? Своеобразная стилистика? Манера письма? Или ещё что-то?

– Каждый, кто живёт успехом в смехе, не в силах от него уйти. Юрскому я что-то предложил, он так обиделся: «Это же не для меня!» Хорошо, хотя бы сформулировал. И Рома, хоть и рвётся, а тоже хочет смешить. И он прав. То есть, «Миша, проще давай!» Не могу.

– Сейчас в Германии буквально паломничество эстрадных исполнителей. Очень бы хотелось узнать твоё мнение о них. Такое впечатление, что что-то неладно в этом королевстве. Что такое Верка Сердючка? Жуткие «Новые русские бабки» и бесконечный Петросян с женой?

– Я думаю, юмор стал другим. Само понятие «юмор» потеряло уважение. «А-а-а... юмор…» – и переключают на другой канал. Это люди умные. А остальные…
Верка Сердючка – талантливая тётка. Она и поёт, и танцует, и всё делает хорошо. И просто. Очень просто. Чересчур просто, и народ это понял? Нет! Она действительно талантливый парень.
О Петросянах столько сказано плохого, что я уже отношусь к ним с уважением.

– Где и в какое время тебе лучше пишется?

– Летом. В Одессе. При виде моря.

– За те несколько десятилетий, что ты на сцене, изменилась ли публика? Восприятие твоего юмора эмигрантами вообще и германскими в частности?

– Публика, оказывается, подымается и опускается самими авторами. Сейчас она внизу. В том числе и эмигрантская. То есть, она одинаковая всюду.

– Как бы нетактичный вопрос, но всё же... Виктюк сказал о тебе: «Его произведения пахнут вечностью». Битов: «Абсолютный ум». Басилашвили: «Ему предстоит долгая любовь народа»... Ты согласен с ними?

– Вопрос к ним.

– Как-то давно, при президенте Ельцине, ты сказал: «Я замужем за Борисом Николаевичем, не трогайте его, дайте спокойно работать». А с Путиным? Замужем, только ухаживаешь, а может, развёлся?

– Путин – жених. Я не замужем. Выпьем за нас! За неустроенных баб!

– Ты по-прежнему согласен с формулой, выведенной тобой: «Россия – это борьба невежества с несправедливостью»?

– Согласен. Я живу среди неё.

– Твоё мнение о так называемой «русской мафии», о которой говорят и пишут здесь, в Германии. Как поживает твой украденный джип?

– Об этом неохота. Я и раньше шутил, что у нас угоняют и разыскивают одни и те же люди. И сейчас шучу об этом. А все говорят: «Он повторяется».

– Когда ты жил в Ленинграде, тебя вызывали в КГБ по поводу твоей дружбы с Барышниковым. Естественно, ты не хотел идти, но пошёл со словами: «От них всё равно не скроешься». Почему же сейчас скрывается любой? Ведь в России не раскрыто почти ни одно серьёзное преступление?

– Кто кого будет раскрывать? Куда ни сунешься, попадёшь в полковника милиции. Самый криминальный чин.

– Недавно по ТВ тебя назвали современным бытописателем России. В связи с этим два вечных вопроса: что делать и кто виноват? Ведь ты теперь «дежурный по стране».

– Для России коррупция – счастье! Бурнейшее строительство. Огромные цены. Дикие деньги. Бедных в Москве – среднего возраста – нет. Если сюда ломятся иностранные рабочие?! Видимо, свои на отдыхе.

– Президента, предположим России, знают все, но вряд ли дома они хранят записи его выступлений. Тебя тоже знают все, и все имеют дома аудио- или видеокассеты с твоими выступлениями. Твоё отношение к популярности и к любви народа к тебе?

– Обожаю всех, кто ко мне хорошо относится.

– Тебе никогда не хотелось написать что-нибудь ильфо-петровское с героем, сюжетом?

– Я своё дыхание кладу на бумагу. Такой формат... Я пишу не мало. Я пишу коротко.

– Много лет назад ты признался: «Я умираю от страха, когда выхожу на сцену». А сейчас? Ведь концертов наверняка уже тысячи?

– Ничего во мне не изменилось. Самочувствие с тобой как с врачом обсужу при встрече.

– Когда-то Битов назвал тебя «человек-жанр». На сцене ты не просто читаешь свои произведения, ты их играешь. Это большая физическая нагрузка. Как поддерживаешь физическую форму?

– Я зарабатываю физическим трудом. И, между прочим, для меня мой заработок-вопрос только престижа. Я не должен быть ниже других.

– Как относишься к байкам о себе, о твоих бесчисленных жёнах, многочисленных детях и миллионных доходах? Расскажи ещё раз, хотя наши здесь, как ты понимаешь, и так всё знают точно.

– Ну я же не мелькаю. Не рвусь! Не рву! Деньги требуют, чтобы их тратить на женщин.

– Современная жизнь заставляет задать вопрос: ты деловой человек?

– Я не деловой.

– Марк Розовский сказал, что твоя драматургия похожа на музыку Моцарта. Какую музыку любишь ты и заодно традиционно: любимые писатели?

– Чехов, Чехов, Чехов.

– Когда слышишь ушедшие в народ свои фразы, какие обуревают чувства?

– Любопытство, радость, удивление – неужели это я?

– Когда-то ты сказал: «Настоящая любовь не приносит счастья». Ты так думаешь и сейчас?

– Да.

– Ты не эмигрировал и, видимо, уже этого не сделаешь. Почему?

– Не эмигрировал, так как не смогу подбирать слова к женщине. Они должны идти потоком.

– И последнее. Поскольку к твоему мнению прислушивается русскоязычный народ, независимо от страны проживания, ответь всем, в чём смысл жизни?

– Смысл в том, чтобы не умереть. А внутри у всех по-разному. И когда добрался до конца тоннеля – свет вспыхнул в начале.

– Спасибо! До встречи в Берлине!

– Привет нашим читателям и зрителям!

06.07.2004 12-45