Дуду Фишер: сначала – еврей, потом – артист

mignews.com

Еще до репатриации многие знали Дуду Фишера – кассеты и пластинки с записями песен на идише в его исполнении имелись чуть ли не в каждом еврейском доме.

Потом мы узнали, что он - актер уникального театра "Идишпиль", участник многих знаменитых постановок. Правда, выступать с театром в последнее время Фишер перестал. Да и вообще в Израиле его имя стало звучать реже, и тому были объективные причины: оказывается, Фишер укатил в Америку покорять Бродвей и теперь приезжает на родину только в гости или по работе. Вот и сейчас Дуду Фишер – главная звезда всемирно знаменитого мюзикла "Звуки музыки", поставленного в нашей стране силами совместного американо-израильского коллектива.

Господин Фишер, в последние годы вы больше выступаете за границей, чем дома. Однако вы приехали, чтобы принять участие в постановке мюзикла "Звуки музыки"? Что вас привлекло в этой работе?

Прежде всего – музыка. И – театр. Я очень люблю театр и очень люблю музыку, и, когда эти две вещи соединяются, это, конечно, очень меня привлекает.

По правде говоря, я долго колебался, браться ли за эту работу – в моих планах есть и другие постановки, где сольные партии для меня кажутся более привлекательными - "Скрипач на крыше", "Оливер Твист", "Фантом оперы", "Человек из Ламанчи"… Но… Я подумал, что, может быть, мне стоит попробовать сыграть такую роль, в которой требуется не столько петь, сколько играть – более игровую, более театральную. И я рад, что сделал это, потому что открыл в себе такое, о чем даже не подозревал.

Известно, что у вас есть принцип – вы не целуетесь с вашими партнершами по сцене. Но по сюжету мюзикла вы влюбляетесь в гувернантку ваших детей. Как вам удается избежать любовных сцен?

Те, кто знает меня, знают этот мой принцип, от которого я не могу отступить. И это уже – проблема режиссера. Он должен с ней справиться. Должны находиться другие решения – без поцелуев. В мюзикле мы нашли такое решение – использовали песню такую нежную, что и поцелуй не понадобился.

Как вообще лицедейство сочетается с еврейской религией?

Я – человек верующий, но не ортодокс. Я ношу вязаную кипу. Сначала я не помышлял об актерской карьере - я был кантором, пел на идише, исполнял хасидские песни. А желание играть проснулось, когда я увидел спектакль "Отверженные" в Лондоне. Я был уже человеком взрослым, поэтому мог получать роли, не требующие откровенных сцен. Так что моя жизнь на сцене с этой точки зрения удачно сложилась.

Правда, есть проблемы и посерьезнее – например, я вынужден отказываться от многих ролей в США, поскольку я не играю по пятницам и субботам.

Но и в этом режиссеры идут мне навстречу. Так, Камерон Макинтош, продюсер "Отверженных", дал мне такую возможность. И я несколько раз его спрашивал: "Почему ты сделал это для меня?!" На что он сказал: "Во-первых, я не теряю деньги. Когда я объявляю, что ты приезжаешь в Нью-Йорк, все евреи приходят, чтобы смотреть на тебя. Даже те, кто видел это однажды, приходят во второй раз. А во-вторых… Я люблю тебя!"
С тех пор каждый продюсер, с которым я имею дело, - а их было много, - знает, что я не работаю по пятницам и субботам. Из-за этого не состоялось много представлений, пришлось отказаться от множества ролей. Но я верю в то, что я делаю, и в то, что так делать - правильно.

Но петь по субботам не запрещено! Канторы ведь поют? Почему же запрещено петь в театре?

Да, по субботам евреи поют. Но это – песня, с которой ты молишься. Это – песня, которую ты поешь для себя, с которой обращаешься к Богу. А в театре совсем не так: ты поешь ради денег, а вот этого уже делать нельзя.
И кроме того, шабат у нас посвящен семье. Я в шабат люблю сидеть за столом вместе со своей женой, со своими детьми, со своими родителями. Один раз в неделю – и у меня нет другого дня. Мы разговариваем, обмениваемся новостями, смеемся вместе – как принято в хороших семьях.

Так вы в первую очередь артист – или еврей?

Еврей, разумеется.

У вас типично израильское имя и типично местечковая фамилия. Откуда вы родом?

Мой отец приехал в Израиль из города Дубнов, что на Украине. Я там был, и не один раз. Но ни слова по-украински я не знаю. Мой отец тоже не говорит по-украински – он говорит по-русски и по-польски - до сегодняшнего дня. А мама – из Шауляя, это Литва.

Можно ли сказать, что ваша мама – это "аидише мама" - из знаменитой песни, которую поете и вы?

Моя мама – самая большая еврейская мама в мире! Есть такая шутка: Можно договориться с мафиози, но нельзя договориться с "аидише маме". Так вот это - про мою маму.

Откуда у вас любовь к песне?

В нашей семье все любят петь – и мама, и папа, и сестра. У нас в доме всегда все пели. Но мы никогда не пели для заработка. Моя мама очень не хотела, чтобы я стал певцом. Она даже не знала, что я стал кантором. Когда я был молодым, я думал – буду петь, например, на свадьбах, буду хасидским певцом – в таком духе. Моя мама сказала: "Нет! Нужна профессия!" И я решил стать стоматологом. В Иерусалиме. К моему счастью, меня не приняли – я не прошел по возрасту. И я счастлив, что так вышло.

Как же вы стали профессиональным певцом?

Я пел на свадьбе здесь, в Израиле, и меня услышал один человек из Канады. Он спросил меня, хочу ли я поехать в Канаду и учиться на кантора. Я ответил согласием. А по возвращении из Канады я учился в иерусалимской Академии музыки. Проучился там год-полтора, женился и был распределен кантором в Южную Африку.

И как вы из Южной Африки попали на Бродвей?

Если бы я думал только о прекрасной жизни, которая у меня была в Южной Африке - большой дом, плавательный бассейн, теннисный корт и многочисленные слуги, которые все делали для меня, – я бы оттуда не уехал. Но с точки зрения культуры, искусства – там, посреди пустыни, не было ничего. Там был страшный апартеид – в парке стояли скамейки, на которых было написано: "Только для белых" или "Только для черных"… И эти вещи меня сломали. И тогда я задумался, что мне дальше делать. Поехать в Америку и там быть кантором или вернуться в Израиль? Я поехал в Америку и понял, что такой хорошей жизни, как в Южной Африке, у меня больше не будет ни в одной стране мира.

Если в Америке кантором ты зарабатываешь сто тысяч долларов в год, ты не можешь купить то, что ты можешь купить в Южной Африке за двадцать тысяч долларов. И я подумал: если я не могу жить по тем стандартам, которые у меня были в Южной Африке, я вернусь в Израиль.

И я вернулся в Израиль, и наступили трудные времена. Я работал кантором, и пел на свадьбах, и в синагогах, и пел то там, то здесь… В то время было множество фестивалей. Был хасидский фестиваль, фестиваль песен на идише, фестиваль песен об Иерусалиме - и все это показывали по телевизору. В то время в Израиле был только один канал, и если тебя показывали по телевизору, то 90 процентов людей тебя видели. И назавтра, когда ты выходил на улицу, ты уже был знаменитым.

Вот тогда я начал зарабатывать на телевидении; пришла известность. А в 1986 году меня пригласили спеть на благотворительном концерте в Лондоне, и там я увидел мюзикл "Отверженные", который изменил мою жизнь.

Во что вы верите больше: в себя – или в свою удачу?

Я отвечу так: надо, чтобы у человека было девяносто процентов везения, и десять процентов – ума. Что это значит? У тебя может быть великий талант, но вы знаете, сколько талантливых, но безработных актеров, певцов, музыкантов крутятся по улицам Нью-Йорка? Сколько талантов можно увидеть на железнодорожном вокзале? Сколько там есть безработных танцовщиц? Тебе нужно везение! Я всегда говорю: возможности носятся в воздухе, и ты должен только протянуть руку – и ухватить нужную вещь в нужное время.

Как-то раз вы сказали в интервью, что, для того чтобы иметь успех в Израиле, надо сначала прославиться на Западе.

Немного иначе: я говорил о еврейской ментальности – мол, если они видят, что "гоям" это хорошо, они считают, что и здесь это будет хорошо.
Когда-то я проходил прослушивание в Камерном театре на роль Жана Вальжана в тех же самых "Отверженных". Меня не взяли на эту роль, посчитав, что кантор не сможет сыграть хорошо. Единственный человек, который в меня поверил, – это англичанин Стивен Пимлот, предложивший мне ту же роль, но в Англии. Тогда израильские режиссеры спохватились: "Он будет хорош для Англии? Тогда он будет хорош и здесь!"

В мире есть много знаменитых Фишеров – управляющий Банком Израиля, шахматист, киноактриса... Никто из них вам не родственник? Кто были ваши родители?

Я пытаюсь найти родственников среди этих богачей. Может быть, у меня где-то есть богатая тетушка… Но до сегодняшнего дня я не преуспел в этих поисках.

Ваши дети хотят продолжить династию?

Хаз ве халила! Упаси Боже!

Почему?!

Они не хотят. Они видели мою жизнь, и они не хотят растить своих детей в таких же условиях. В которых сами росли. Я не бывал в их школах, не посещал их праздники, даже когда моему сыну пришло время идти в армию, я не был рядом с ним в это время. Это то, что угнетает меня до сегодняшнего дня. И они это знают. И поэтому мои дети решили пойти совсем другими путями.

Мой старший сын решил посвятить свою жизнь привлечению евреев в Негев и Галилею. Он с группой единомышленников строит сельскохозяйственные поселения в Негеве. Они считают, что если не удастся привлечь евреев в Негев, то та картина запустения, которую мы сейчас видим в Газе, будет и в Негеве. И он посвятил жизнь этой цели.

Мой средний сын учится в йешиве, он решил посвятить свою жизнь Торе, и я рад этому и поддерживаю его в этом.

Моя дочь готовится выйти замуж через два месяца. Что она хочет делать в жизни – я пока еще не знаю. Наверное, пойдет учиться в университет.

Чем занимается ваша жена?

Моя жена – невропатолог.

Вы можете сказать, что деньги – не самое главное в вашей жизни? Что в ней есть более важные вещи, чем деньги?

Что за вопрос! Деньги – это важно, но есть вещи гораздо более важные. Семья, счастье, учеба, знания. Я больше уважаю бедного интеллектуала, чем богатого недалекого человека.

Я читала, что вы очень любите теннис.

Это верно.

Чем он вас привлекает?

Это – игра, в которой требуется не только сила, но и разум. Это – игра один на один. Это не футбол и не баскетбол, где ты связан со многими партнерами. В спорте я люблю быть один на один. Я мечтаю, что, когда я выйду на пенсию, я смогу ездить на все теннисные турниры по всему миру. У меня есть друг в Нью-Йорке – адвокат Марата Сафина, известного российского теннисиста. И с Маратом я тоже знаком.

Как складывается ваша теннисная карьера? Вы чаще выигрываете или проигрываете?

Скажем так: если бы я должен был жить доходами от тенниса, мне не на что было бы жить (смеется).

Что вам пожелать на прощанье?

Ви нэмт мэн абисале мазл? (Где взять немножечко счастья?) Я много чего еще хочу сделать в жизни. Просвещенный человек учится всю жизнь. А это значит - все, что он хочет сделать в жизни, – он сделает.

Шарль Азнавур пел на английском песню, которая называлась "Вчера". Там поется о человеке, который в конце жизни понимает: есть так много песен, которые я хотел спеть, столько слов, которые я хотел сказать, но я понимаю, что я ничего не могу больше спеть и сказать. Когда я слышу эту песню – я плачу.

Я хочу спеть все, что я хочу спеть, и я хочу сказать все, что я хочу сказать, - и это все. Вот этого и пожелайте мне, а я – пожелаю вам!

12.08.2005 12-45