Девушка Бонда

Женский журнал

Эту изящную брюнетку с экзотической внешностью называют самой провокационной актрисой Британии. Рэйчел Вайс из редкой и драгоценной породы интеллектуальных femme fatale, чья неотразимая сексуальность проявляется не столько в походке, сколько во взгляде. И, как полагается роковой женщине, в ее биографии куда больше белых пятен, чем освоенных папарацци территорий.

Любительница тайн

«Есть много современных актрис, которыми я восхищаюсь, но практически ни одной актрисы эпохи цветного кинематографа, карьеру которой я хотела бы повторить. Я чувствую себя совсем не современной. Я думаю, в большой актрисе должна быть тайна. Я практически ничего не знаю о Бетт Дэвис, Кэтрин Хепберн и Аве Гарднер — не знаю, что они ели и кто был их персональным тренером. И мне это нравится». Так Рэйчел Вайс говорит и, в общем, почти так живет. Никто не заставал ее выходящей из ворот клиники пластической хирургии, никто не знает, на какой диете она сидит, да и сидит ли вообще — во многих фильмах она снимается обнаженной и даже не требует от оператора, чтобы тот прятал ее целлюлит. В конце концов, тело — это всего лишь тело, душу же она никому не собирается открывать. Вопросы, кажущиеся некорректными, игнорирует с рассеянной улыбкой, стрелы папарацци ее не достигают — уходят в плотную стену молчания, как в облако. «Мы живем в языческие времена, — грустно шутит актриса. — Боги Древней Греции были практически как люди — только более успешные и красивые. Совсем как нынешние звезды. Публика говорит: «О, она изменила мужу. О, она анорексичка. О, она развелась. О, она сделала пластику носа». Настоящих, недостижимых авторитетов больше не существует».

Прошлым летом Рэйчел удалось практически невероятное — тайно выйти замуж за Дэниела Крэйга, за которым со времен «Казино «Рояль» идет ежеминутная охота папарацци. На свадьбе присутствовали только двое близких друзей, а также дети: пятилетний сын Рэйчел от Даррена Аронофски и 19-летняя дочь Дэниела от его давнего, краткого и неудачного брака с британской актрисой Фионой Лаудон. Судя по стремительности развития событий, на сей раз было нарушено священное правило селебритис: сначала расстаться с эксом — потом уже снова влюбляться. Производственный роман начался на съемках «Дома грез», и поначалу жених Рэйчел Даррен Аронофски и многолетняя подруга Дэниела продюсер Сатсуки Митчелл пребывали в неведении, а потом их просто поставили перед фактом. Известно, что Крэйг и Вайс знакомы лет двадцать, с тех пор как играли в театрах Вест-Энда. Но так бывает: знаешь человека миллион лет — и вдруг начинаешь цепляться взглядом за его взгляд... И когда вы встречаетесь в коридоре студии, то у обоих возникает ощущение, что, расходясь, вы словно натягиваете невидимую пружину между вашими телами. А потом во время вроде бы притворного поцелуя на камеру — р-раз! — и пружина притягивает вас друг к другу. И тут уж ничего не поделаешь, сопротивление бесполезно. «Дэниел отличается от большинства современных мужчин тем, что в его взгляде таится опасность», — это было самое интимное признание, которое репортерам удалось вытянуть из Рэйчел.

До сих пор Вайс специализировалась на «ботаниках», и в этом была своя логика: барышня из богемно-университетской среды не должна придавать слишком большое значение мышцам. Но, видимо, к сорока годам она повзрослела и пришла в окончательную гармонию со своей женственностью. Теперь можно позволить себе мужчину с опасным взглядом, который, хмуро оглядываясь по сторонам и нахлобучив бейсболку, тащит Рэйчел за руку с очередной голливудской вечеринки. А она, вся такая трепетная как газель, в платье от любимого Нарцисо Родригеса, торопливо перебирает точеными ножками на шпильках. «Вообще- то я предпочитаю удобную обувь, в которой можно погнаться за автобусом. Но шпильки — это красиво и приятно, потому что чувствуешь себя незащищенной, нуждаешься в ком-то, на кого можно положиться». Ирония состоит в том, что Крэйг, при всей своей горилльей мужественности, на самом деле — тонкий актер и умница. И Дэниел, и Рэйчел Рыбы по знаку зодиака: у нее день рождения 7 марта, у него — 2-го. Интуиция, креативность, отсутствие больших амбиций, склонность к иронически-философскому взгляду на мир — вполне неплохая основа для совместной жизни, так что первый официальный брак Вайс обещает быть удачным.

Сорванец из предместья

Экзотическая внешность Рэйчел — результат прихотливого смешения кровей: отец Джордж — венгерский еврей, мать Эдит — австрийская еврейка с итальянскими корнями. Дедушка со стороны матери служил секретарем «Всемирного союза еврейских студентов» — довольно влиятельной общественной организации, первым президентом которой был Эйнштейн. В 1930-е годы, когда быть евреем в Европе стало опасно, семья Эдит бежала в Великобританию из Австрии, а семья Джорджа — из Венгрии. Рэйчел — англичанка в первом поколении и к тому же поздний ребенок: в 1970-м, когда она появилась на свет, родителям было под сорок. Эдит, по образованию школьная учительница, позднее переквалифицировалась в психоаналитики (чем еще заняться еврейке из Вены?), а Джордж, инженер, преуспел в изобретательстве (Рэйчел говорит, что очень гордится папой, который изобрел и автоматический доильник для коров, и какой-то особый респиратор, и миноискатель).

Но гордость — гордостью, а жить с дуэтом мамы- психоаналитика и папы-изобретателя нелегко. Семья обитала в Хэмпстеде, респектабельном буржуазном пригороде Лондона, где нет ни супермаркетов, ни пабов — люди встречаются только в церкви. «Я думаю, в тихих пригородах часто происходят очень нехорошие вещи, потому что если ты всегда сдерживаешь свои истинные порывы, чтобы выглядеть прилично в глазах соседей, то рано или поздно тайные желания и страсти выплескиваются наружу, и тогда уж — держись». Чтобы не сойти с ума от скуки, Рэйчел коллекционировала кукол в костюмах Арлекина и Пьеро, проводила рискованные эксперименты в собственной химической лаборатории, устроенной в сарае, лазила по деревьям в соседских садах и дралась с одноклассницами. Мечтала стать детективом, училась составлять шифровки. Типичная пацанка, она не боялась пораниться и редко плакала от боли — что, вкупе с внешностью падшего ангела, непременно привело бы ее на костер, живи она в Средневековье. А так приходилось только терпеть косые взгляды соседей и учителей. В родительском доме поощрялось свободомыслие, к мнению Рэйчел и ее сестры Минни прислушивались. В школе было сложнее. «Я ощущала себя фриком, неудачницей. Не давала маме расчесывать волосы, была сорванцом. У меня всегда были проблемы с авторитетами. Если учитель велел мне перестать что-то делать, я не понимала, почему должна выполнить его требование». Из-за дерзкого характера Рэйчел пришлось сменить три школы.

Позже она научилась направлять энергию в мирное русло: с 13 лет подрабатывала фотомоделью. У Вайс был шанс начать актерскую карьеру в 15 лет в фильме «Король Дэвид» с Ричардом Гиром — она успешно прошла пробы. Однако отец запретил сниматься. «В каком-то смысле актерская профессия — это проституция. Наверное, папе не хотелось, чтобы я ввязывалась в этот бизнес», — говорит Рэйчел теперь. Но тогда она, конечно, сильно огорчилась.

Зато когда ей исполнилось 16 и отец ушел из семьи (чтобы снова жениться — и снова на психоаналитике!), наступило раздолье. Теперь ее актерским устремлениям никто не препятствовал — мать была заядлой театралкой и однажды выстояла длиннющую ночную очередь, чтобы сводить дочку на премьеру «Короля Лира». «Это было круче, чем концерт «Роллинг Стоунз», — вспоминает Рэйчел. Театр захватил ее окончательно и бесповоротно во время учебы в Кембридже, на отделении английской литературы. «В литературе я всегда любила истории, а кино и театр — очень мощное средство рассказывания историй. И мне захотелось стать частью этого волшебства».

Поиски наугад

Вместе с подругой Вайс организовала экспе¬риментальную театральную труппу Talking Tongues («Говорящие языки») и сама писала для своего театра короткие комедийные пьесы очень радикального феминистического толка. За одну из пьес подруги получили приз на Эдинбургском фестивале. Почему мисс Вайс не стала драматургом? «Тот, кто пишет истории на бумаге, одинок, а я боюсь одиночества. Мне гораздо больше по душе актерское братство. На съемках фильма или на театральных гастролях собирается много людей — и вы вместе едете куда-то, как цирк-шапито. А потом расстаетесь. Поскольку расставание неизбежно, вы интенсивно и ярко проживаете каждую минуту общения и работы. Это невероятно притягательный образ жизни, даже если актеры не отдают себе в этом отчета».

Она была очень проблемной девушкой, страдала частыми депрессиями, пять лет посещала психоаналитика (дети сапожника как раз обуваются с большим вкусом) и металась в поисках своего предназначения. Актерство ей нравилось в том числе и потому, что по¬зволяло спрятаться, исчезнуть, раствориться в персонаже. Растворяться она умела качественно, без осадка. Гораздо позже, когда ей было уже за 30, она призналась: «После тридцати жизнь стала гораздо легче. Я теперь знаю, кто мои настоящие друзья и что я хочу делать в жизни. В тридцать ты уже не стремишься все успеть, потому что понимаешь: иногда, если хочется, нужно просто отправиться в постель пораньше».

Но хотя это десятилетие она вспоминает с внутренней дрожью, кое-что ей всегда давалось легко. Редкостно привлекательная, притягивающая мужские взгляды, в большое кино она попала без всяких дополнительных усилий — а ведь за такое головокружительное начало карьеры не жаль перегрызть горло паре сотен соперниц и переспать со взводом продюсеров. Кастинг-директор фильма Бернарда Бертолуччи «Ускользающая красота» увидел 25-летнюю Рэйчел в одном из театров Вест-Энда, в спектакле по пьесе Ноэла Кауарда, и пригласил на пробы. Она сыграла антипода Лив Тайлер — несчастную, пресыщенную богемную красавицу, которая ищет любовь, а находит лишь похоть. Бертолуччи прекрасно разглядел «темную сторону» Вайс. В том же году ее позвали в Гол¬ливуд, в фантастический триллер «Цепная реакция», где ее партнером стал Киану Ривз. Фильм, конечно, второсортный, зато он окончательно определил любимую профессиональную нишу Вайс: «сексапильная интеллектуалка». В следующем голливудском проекте — «Мумия», — который сделал ее международной звездой, она играла каирскую библиотекаршу. Несмотря на успех фильма, несмотря на то, что в следующие несколько лет она играла либо в хорошем авторском кино, либо в крупнобюджетных лентах, Рэйчел, по собственному признанию, совсем не была уверена, что кинематограф — это именно то, чем ей следует заниматься. «Я принимала предложения просто потому, что мне нужно было платить по счетам. Соглашалась на все подряд. Многие актеры в свои 20 уже отлично понимают, к чему стремятся. Я не из таких».

Окончательно убедил ее только «Оскар» в 2005 году за роль в фильме «Преданный садовник». Вайс играла жену главного героя, активистку, разоблачающую махинации фармацевтических компаний и готовую ради нужной информации переспать с кем угодно. Упрямая самоотверженная стерва — такой она тоже умеет быть. В 1920-е годы точно стала бы революционеркой, руководительницей какого-нибудь женского передового театра. «Я люблю женщин, мне нравится, как они мыслят. Мне нравится, что они — сплошной поток сознания. Импровизируют, радуются всему новому, тогда как мужчины идут к цели по прямой — от пункта А в пункт Б. Женщина же по дороге куда-нибудь свернет и ввяжется в приключение».

Подруга гения

Феминистка, немножко революционерка и, что логично, еврейка — национальность для Рэйчел тоже очень важна. Ее первый голливудский агент предлагал ей сменить фамилию, как сделали в свое время Лорен Бэколл (урожденная Бэтти Перски) и Вайнона Райдер (Вайнона Горовиц), тем более что внешность позволяет ей выглядеть кем угодно, от испанки до египтянки. Но Рэйчел отказалась. Со смешком она вспоминает: «Я сказала агенту: зачем, ведь евреи правят Голливудом! Он ответил: вот именно. У него была теория, что евреи считают профессию актрисы недостойной, и потому берут на работу только шике (не евреев). Но, как видите, с моей карьерой все в порядке. Правда, для роли в «Прекрасных созданиях» мне пришлось перекраситься в блондинку — я чувствовала себя ужасно, как будто мне приделали чужую голову. Мачеха, увидев меня с этой прической, воскликнула: «Боже, что за вульгарная «спайс гелз»?»

Несмотря на голливудский успех и на то, что за свою карьеру Рэйчел переиграла больше американок, чем англичанок, она терпеть не может Лос-Анджелес. «Мало того что тут нет театров и нет смены времен года. В Лос-Анджелесе никто ни на кого не обращает внимания. Тут люди даже не флиртуют, остано- вившись на светофоре. Все страшно це¬леустремленные и заняты своим делом. Поначалу, бывая на голливудских вечеринках, я чувствовала себя пустым местом. Никто не смотрит на актрису, если она ни разу не номинировалась на «Оскар». Никто даже не слушает друг друга: все взглядами сканируют зал, чтобы не пропустить какую-то важную шишку, владельца студии, например.

Чувствуешь себя ничтожной и уродливой, сразу начинает казаться, что ты толстая, нос у тебя слишком большой, а грудь маленькая. Помню, мы как-то сидели с Сэмом (Мендесом, режиссером «Ускользающей красоты», который впоследствии стал мужем Кейт Уинслет, теперь уже бывшим) в баре и заметили, что все на нас оборачиваются. Я подумала: не может быть! Потом оказалось, что за нами сидела Мишель Пфайффер — и все смотрели на самом деле на нее. Это Лос-Анджелес».

Следующим после Мендеса избранником Рэйчел стал Даррен Аронофски, постановщик очень специфических интеллектуальных фильмов. Как и полагается гению, Аронофски очень сложный человек, и Рэйчел призналась, что, познакомившись с ним в Нью-Йорке в 2001 году, была поражена тем, какой он адекватный — «не претенциозный и без мании величия». Они прожили вместе в Нью-Йорке восемь лет, в 2005 году обручились, Вайс родила сына Генри, а в 2006-м снялась в их единственном общем проекте — «Фонтан». Но все-таки что-то помешало им быть вместе. Впрочем, судя по громкому успеху «Черного лебедя», первой коммерческой удаче Аронофски, — расставание с невестой пошло ему на пользу.

У Рэйчел, которая после свадьбы с Крэйгом окончательно ушла в свою перламутровую раковину и перестала давать интервью, тоже дела обстоят неплохо. Недавно она закончила съемки в «Эволюции Борна», которая выйдет на экраны в августе. В конце зимы супруги купили в нью-йоркском районе Сохо апарта¬менты за 12 млн долларов. И Дэниел даже стал иногда улыбаться папарацци.

23.05.2012 12-08