Он заслужил, чтобы его доброе имя не было забыто. Еврейский писатель Гершл Полянкер

Исрагео

Вновь, читатели мои, я обращаю свой взгляд на НАШЕ, теперь уже далекое прошлое, когда мы, еврейские писатели, жили с болью, обидой и страданием, как под ожогами свистящего кнута

Да, так было. Но, несмотря на более чем мрачные стороны бытия, у нас была в той стране огромная, обширная еврейская литература, большие писатели, художники, деятели культуры.

В те добрые годы, когда наш идиш, наш мамэ-лошн, не так зверски уничтожали и притесняли, многие произведения еврейских писателей печатались тысячными тиражами на русском, украинском, а также на других языках… Имена этих писателей были хорошо знакомы и читателям-неевреям…

На сей раз хочу вас познакомить с Гершем Полянкером*). А, может, просто напомнить об одном из видных еврейских прозаиков – писателе, который своей самобытностью, творческим своеобразием и непохожестью, глубоко врезался мне в память.

Он заслужил, чтобы его доброе имя не было забыто.

Про Гершла Полянкера допустимо сказать, что он был из тех писателей, которые всегда готовы к творческому акту; и, невзирая ни на что, свой замысел не откладывают в долгий ящик, но как только строки возникают в голове, они тотчас же ложатся на бумагу.Его литературное виденье было обращено скорее не в потусторонний мир, а на грешную землю, я бы сказал – на повседневность более чем на духовность.

Язык своей прозы он черпал из народных источников, прислушивался к миру ремесленников и простолюдинов, и, очевидно, тем самым находил отклик в душе нерафинированного читателя, у простого люда. То, что и стиль изложения его и строение фразы были даже в те времена далеки от моды, Полянкера мало трогало. Ни он один придерживался мнения, что идти надо к истокам еврейской прозы, к материнскому порогу, и следовал путем Шолом-Алейхема. В его писательском багаже было немало острых насмешливых словечек и оборотов, и он мастерски вплетал их в ткань повествования. Порой он мог их, словечки эти, так ввернуть в речь персонажа,что они кололи, как иголки.

Рассказы и новеллы Полянкера я читал еще будучи учеником средней школы. Он уже тогда был известным писателем и, как вы понимаете, мне и в голову не могло прийти, что наступит время, и мы будем с ним дружны, будем часами о чем-то спорить, и будем переписываться до последних дней его жизни.

Познакомились мы уже после Второй мировой войны. В Москву он приезжал довольно часто и всегда привозил с собой пару бутылок хорошей водки. Сам он, впрочем, любил вино-мускат. К водке Гершл непременно привозил закуску, которую в магазине купить было невозможно. Сказать, что он был пристрастен к спиртному, будет преувеличением, но уговорить выпить другого – это он мог. Заводила был.

Еще он был редчайшим мастером произносить тосты. Свои остроумные, находчивые слова он, по-мужски крепко сбитый, произносил мягким голосом, театрально, с шиком. Этот человек любил праздники, шумные застолья, был чудесным шутником. В любой компании он чувствовал себя непринужденно, по-свойски.

Скромным и тихоней Гершл не был. Он любил быть во главе стола, и это ему удавалось. Он был человеком, с которым считаются, и недаром, вполне заслуженно, он часто избирался в писательские правления, редакции и комиссии. По натуре своей Полянкер был общественником и при этом таким, которого можно было и критикнуть,и поправить в неправедном деле. Зла не держал. То есть, покладистым его назвать было нельзя, но мстительной обиды не таил. Это, как мы знаем, тоже надо ценить.

Еще один штрих:Полянкер очень любил читать свои произведения, и ради этого готов был оставить все свои заботы и при любой погоде пуститься в дорогу.

На сцене он держался раскованно, с какой-то веселостью, с шутками и прибаутками, на манер нашего народного балагура Гершеле Острополера. Мастерство устного рассказчика он культивировал в себе еще с юности. Единую фразу или даже одно слово он как факир вытягивал из рукава. То, что не удавалось донести устами, он доносил выразительной мимикой. Вдруг, посреди чтения, он мог застыть, словно потеряв дар речи. Это был как бы один из артистических приемов, чтобы слушатель лучше внял смыслу сказанного. Пик успеха вызывал у публики смех и аплодисменты. Зал гудел, а виновник всеобщего веселья стоял тихий, как пай-мальчик.

Я знал одного прозаика, который пытался ему подражать. Было это в Черновцах и Бельцах, где публике не надо было объяснять еврейское слово. Тот прозаик пытался, но без особого успеха. Можно быть хорошим писателем, но слабым рассказчиком. Это не новость, но стоит напомнить, что дар рассказчика – дар особый.

* * *

Горестную весть,что Гершл Полянкер, один из наших виднейших писателей, умер, сообщила мне с нескрываемой болью дочь поэта Давида Гофштейна – Левия, которой уже тоже нет в живых. Левия тут же, по своему обычаю, не попросила, а строго указала, чтобы я немедленно взялся за перо и приготовил некролог. С ее помощью под некрологом поставили свои подписи Рахель Баумволь (Иерусалим), Шира Горшман (Ашкелон),Гирш Добин (Ришон ле-Цион), Дора Хайкина (Хайфа), Александр Лизен (Львов),Авром Кацев (Кирьят-Моцкин), Йосиф Керлер (Иерусалим), Гирш Релес (Минск) и Ихиел Шрайбман (Кишинев).

Ясно, что все мы смертны, приговорены к смерти. Но позабытых нет. На этом мир стоит. И тех девятерых писателей, подписавшихся под некрологом, тоже смерть не миновала.Получается, однако, что земля поглотила не только самих писателей, но и произведения их, книги. А как может быть иначе? Коль мы, евреи, не располагаем больше читателями (на идише, разумеется), тем важным элементом, для которого пишутся книги. И удивляться-то нечему, откуда они возьмутся, еврейские читатели, если даже поколение дедушек и бабушек отвыкло от мамэ-лошн.Сталинский режим уничтожил лучших, единственных в мире наших писателей, кои светили нам, как звезды, долгие годы.

В расцвете сил погибли в войне против гитлеровской Германии молодые коллеги Полянкера по перу,и кто их мог заменить? И это надо взять в толк: кто?

Если смотреть правде в глаза, то это грустное подведение итогов (хешбон нефеш), та грубая реальность,которой располагает ныне наша литература. Итог, заставляющий поторопиться. Тут невозможно дать себе никакого совета, поскольку подавляющее большинство еврейских читателей – это пенсионеры в летах… Присловье, что с хорошо написанными книгами можно заслужить памятник и при жизни, к еврейскому писателю не подходит. Вместе с книгами уходит память о нем.

Еще хорошо, что на кладбищах сохраняются немые свидетели – памятники с надписью из двух ивритских букв “пэй и нун”, означающих: “По никбар”** (“Здесь похоронен”). Эта надпись уравнивает всех еврейских писателей, писавших и на иврите, и на идише. Жаль только, что кроме имени и фамилии, не сказано о покойном ничего: каким он был, какими достоинствами и недостатками обладал?..

Мне не остается ничего, как углубиться в дебри страны по имени Память. Не все мне помнится из литературной жизни Герша Полянкера, и я вновь принимаюсь за чтение его давних писем ко мне, перелистываю его книги, которые мне удалось достать уже здесь, в Израиле, в 1990-е годы.

* * *

Гершл Полянкер родился 15 февраля 1911 года в Умани (Украина) – городе, где находится могила одного из крупнейших деятелей хасидского движения рабби Нахмана из Брацлава. Я напоминаю еврейскому читателю об этом мудреце, потому что в свое время этот рабби установил обычай, чтобы хасиды его общины не менее часа беседовали с Б-гом на языке идиш. Так повелел он проводить время в уединении. И вот еще что:сам рабби Нахман, кроме комментариев к книгам Торы, оставил нам изумительные рассказы-легенды, написанные не на лошн-койдеш, святом языке, а на идише. И в те времена еще никто не отваживался пренебречь мамэ-лошн, нашим материнским языком… История давних лет.

В Киеве – большом центре еврейской литературы на идише вообще, и колыбели советской еврейской литературы, в частности, – там, где жили и творили сразу же после Шолом-Алейхема такие крупные еврейские писатели, как Давид Гофштейн, Перец Маркиш, Давид Бергельсон, Дер Нистер, Лейб Квитко, Ицик Кипнис и Эли Шехтман,именно здесь выросло второе поколение талантливых поэтов и прозаиков, и среди них самый молодой – Гершл Полянкер, которому едва исполнилось двадцать. Он вдруг оказался толковым организатором. Уже в начале 1930-х годов он становится главным редактором киевского еврейского журнала “Фармест” (“Соревнование”), активным участником всех литературных дел и начинаний в Киеве.

Итогом прожитой писателем жизни являются его книги. Их у Полянкера было немало. Можно даже утверждать, что Гершл Полянкер был самым плодовитым еврейским писателем в литературе на идише той эпохи. В связи с чем один известный критик писал о Полянкере:

“Плодовитость,как известно, один из важнейших критериев при оценке творческой одаренности писателя”. В этом я как раз сомневаюсь. Можно утверждать обратное, что не количеством книг измеряется талант. Не это важно. Профессиональная привычка”многописания” приходит, как правило, со временем, а для этого необходимы и опыт, и долгие годы, освященные талантом. Полянкер это сам доказал, когда начал не спеша воплощать образы людей и события повседневной жизни, когда начал создавать книги, засверкавшие в литературе своей неожиданностью и новизной.

Полянкер рано дебютировал в литературе: ему шел всего 21-й год (то есть в 1932-м), когда вышла в свет его первая книга “Койлн” (“Угли”). Затем он закрепил свой успех: в 1937-м он выпустил в киевском издательстве”Укрнацминфарлаг”*** еще две книги: “Слово берут старики” и”Вторая встреча” – обе на идише.

Наше литературное здание держалось тогда еще на крепких столбах. То же издательство выпускало тогда в год сотни еврейских книг. Для Полянкера всегда была открыта”зеленая улица” или, как говорят на идише, “але тирн ун тойерн” (“все ворота и двери”). Без задержки увидели свет в наступившем 1938году одна за другой три книги Полянкера: “Гость в местечке”, “На цветущих полях” и “Шоел-ситочник” (разумеется, все на языке идиш).

Пять книг за два года! Кажется, что вполне достаточно, и должен наступить перерыв?! Так нет же.Молодому прозаику думалось, что он полон сил и замыслов, и вскоре доказал это:за короткий срок им были изданы книги: “От Днестра до Дуная”, “Дядя Яша” и “Шмайе-разбойник”.

Романы, рассказы,новеллы, зарисовки, пьесы; нередко появлялись газетные статьи и очерки в литературно-художественных журналах. Разве этого мало? И не надо ли в этом случае такого литературного мастера хвалить и славить? Конечно, следует. Почему бы нет? Но лишь тогда, когда произведения этого стоят. Оценка художественных достоинств конкретной вещи важнее того, о чем она повествует. Так мне кажется.

Во всяком случае,без крайней надобности, я уже в ранее указанные книги Полянкера не загляну. За исключением, “Шмае-газлен” (“Шмаи-разбойника”).

Зато не потеряли своей художественной ценности более поздние его романы: “Булочник из Коломыи”, “Ицхак Сантос и его наследники”, “Учитель из Меджибожа”. Часто с удовольствием заглядываю в составленный Полянкером”Сборник еврейских народных шуток, афоризмов, анекдотов,поговорок”****. А эти три романа его – литературно лучше отделаны, не страдают многословьем, и, насколько это было возможно в тех условиях, наполнены духом того времени.

Еще следует заметить, что читательский спрос на книги Полянкера был очень высок.Свидетельствую, что так было.

* * *

Годы Отечественной войны Герш Полянкер провел на фронте. От рядового солдата дошел он до звания гвардии-майора. Между боями, как военный корреспондент, посылал материалы в московскую газету “Эйникайт” (“Единство”, орган Еврейского Антифашистского Комитета). После разгрома гитлеровских полчищ, как известно,состоялся парад Победы в Москве на Красной Площади (24 июня 1945 года), где среди отличившихся на войне героев маршировал и Гершл Полянкер, единственный из многих еврейских писателей-фронтовиков.

Сам этот яркий факт биографии Герша, не помешал, однако, властям несколькими годами позже, в страшную сталинскую эпоху разгрома еврейской литературы и культуры, затолкать Герша Полянкера в Лубянскую тюрьму, сослать в сибирские лагеря, где он провел, будучи в расцвете сил и таланта, долгие годы…

Творчески деятельным литератором, неуемным в общественных делах, Гершл Полянкер оставался по сути до конца своих дней. Буквально за две недели до своей смерти, уже тяжело больной и потрясенный недавней смертью жены, Эстер, он, собравшись с силами, прочел на конференции “Всемирного совета по культуре идиш”свой, полный ума и проницательности, доклад “Киев Шолом-Алейхема”

31 октября 1998года Гершл Полянкер, один из нашего многострадального поколения евреев,творивших на идише, ушел в вечность.

Михаил ЛЕВ. Перевод с идиша и комментарии Льва ФРУХТМАНА

02.04.2013 10-38