«Не останавливаться ни на минуту!»

www.companion.ua

Борис Краснов - не просто имя. Это настоящий бренд, хорошо известный не только в России, но и в Греции, США, Израиле, Германии. Его репутация ведущего художника-сценографа в современном российском шоу-бизнесе не вызывает сомнений. Как и репутация «Краснов дизайн» - ведущей сценографической фирмы России, владельцем, президентом и художественным руководителем которой он является.

Его история могла бы быть типичной историей человека, который «сам себя сделал». Но сам Краснов утверждает, что он творение своих родителей. От отца, известного киевского строителя, ему достались стремление к точности и скрупулезности в работе. А склонность к выдумке, полету фантазии передались от мамы - главного художника-модельера киевской фабрики «Киянка». Сочетание этих двух начал оказалось идеальным для профессии дизайнера. Но завоевать дизайнерский Олимп ему удалось благодаря своим личностным качествам - удивительной работоспособности и абсолютной независимости в суждениях. Он хорошо знает себе цену. Ему незнакомо такое качество, как сомнение. Борис Краснов профессионально владеет своим делом и совершенно самостоятельно, без рефлексии строит свою жизнь. У него нет времени часами терзаться, чтобы принять решение. Он просто работает.

Его жизнь сейчас похожа на марафонскую дистанцию. Дни расписаны по минутам. Он живет по принципу «ни дня без строчки», одновременно обдумывая 60 проектов. Краснов не понимает, как можно жить не в центре: «Дом за городом - это блажь. Я не могу себе позволить потратить на дорогу два часа». Он носится по городу на «Мерседесе», который оснащен всем необходимым для передвижного офиса: телефоном, телевизором, холодильником, письменным столом.

Карьера этого вечно спешащего человека началась с вынужденного бездействия. В десятилетнем возрасте он попал под машину, долгое время был прикован к постели и... начал рисовать. Потом поступил в художественную школу. «А там само пошло-поехало», - любит повторять Краснов.

От восьмой по счету «Овации» просто отказался: «Столько премий... Никто уже не помнит, за что мне их дают». Разговоров о своей «дороговизне» он не любит. В отдельных случаях готов работать и бесплатно. Главное для него - не сумма гонорара, а масштаб самой идеи. Был случай, когда ему предложили миллион, при условии, что он весь год будет работать на одну фирму, отказавшись от всех других проектов. Краснов не согласился.

Он признанный художник крупных форм. Борис Краснов строит для нью-йоркских вечеров Плисецкой копию Большого театра с колоннами, фонарями. В финале фасад Большого превращается в зрительный зал, из царской ложи появляется великая Плисецкая, зал в восторге... Но это не предел. На Красной площади для первого всемирного циркового фестиваля в Москве он строит 13 павильонов высотой в 12 метров: здесь и пирамида Хеопса, и греческий Парфенон, и римский Капитолий. На оформлении церемонии открытия мирового легкоатлетического чемпионата в Афинах возводит 2 статуи Аполлона по 6,5 метра каждая и двадцатиметровое изваяние богини мира Ирины. В Афинах эти декорации были тогда чуть ли не большей туристической достопримечательностью, чем Акрополь.

Его амбиции столь же грандиозны, как и его проекты. Сейчас у него есть все - слава, заказы, деньги. Но он хочет быть «художником мира», чтобы его имя было занесено в международный банк данных. Фирмы «Краснов дизайн» пока там нет. Поэтому Борис Краснов вряд ли скоро остановится. Его шоу продолжается.

Selfmade man
«&»: Борис, по Москве ходила шутка, что все памятники здесь делает Церетели, а все шоу ставит Краснов. Как вам удалось, приехав из Киева, достичь таких высот в профессии в чужом и очень жестком городе? «Растиньяки» побеждают?

Б. К.: Есть объективные вещи. Например, коренные москвичи невероятно инфантильны. Им с нами не тягаться! Я уже москвич, и в меня проникают вирусы московского менталитета. Пять лет я жил в проезде Художественного театра. И в это время, стыдно сказать, не видел последних спектаклей ни Смоктуновского, ни Евстигнеева, ни Ефремова... Все казалось - я теперь москвич, все рядом, завтра, послезавтра успею посмотреть. А раньше, приезжая из Киева, носился по Москве, стараясь не пропустить ни одной премьеры. Но если ты приехал в Москву и у тебя достаточно энергии и таланта, чтобы потянуть этот город, все у тебя получится. И вообще, какой Москва русский город, если ее колоссальную мощь составляют представители всех народов СССР? Сколько нас, москвичей, с одной только Украины!

«&»: Но почему-то именно вы стали первым? Вовремя оказались в нужном месте?

Б. К.: Для того чтобы стать номером один в нашем деле, мало, чтобы «звезды совпали». Нужно быть асом и в творчестве, и в бизнесе, и в общении. И потом, когда ты всего лишь 15% времени тратишь на «чистое искусство», а 85% - на осуществление проектов, надо уж очень сильно любить свою работу. Я задал художественный уровень концертов, поднял его на недосягаемую высоту. И что теперь? Никто, кроме меня, этот уровень не тянет. А заказчик на меньшее уже не согласен.

«&»: Насколько я знаю, вы любили театр, работали художником в театре им. Леси Украинки. Почему же оказались в шоу-бизнесе в Москве? Киев не устраивал своими масштабами?

Б. К.: Бабушка и мама любили театр и всегда водили меня на спектакли. Поэтому я и выбрал театрально-декорационное отделение художественного института. И вообще, книжные и театральные художники - самые умные из нашей братии. Иллюстратор не сможет оформить книгу, не прочитав ее. Художник в театре не сможет сделать декорации, не зная пьесы. Это станковист-живописец врежет 100 грамм и про Малую землю намалюет то, что по радио слышал. А что касается киевских масштабов, я бы и сейчас работал в Киеве. Но там я постоянно попадал в конфликтные ситуации. И в институте, и в театре. В институте меня не пускали на практику в Чехословакию - я парторгу не нравился. Вообще, от института остались малоприятные воспоминания. В театре Леси Украинки мне дали ставку художника по костюмам. А я выполнял практически все функции главного художника, которого не было. Потом захотел поехать на стажировку в Москву на два года. Так тогдашний директор театра, кэгебист и мерзкий тип, не хотел подписывать бумаги. Хотя я ему слово давал, что вернусь, при условии, что буду работать как художник-постановщик. Он грозился: «Назад не возьму, поедешь в Мукачево!». Да нет уж, говорю, спасибо, я себе получше города найду. Пока Леня Бакштаев и Ада Роговцева не вступились за меня, не отпускал.

«&»: Первые годы в Москве трудными были?

Б. К.: И трудными, и интересными одновременно. Жил на чердаке без воды и света. Но стажировался-то в Ленкоме, а это дорогого стоит. По стране много ездил. Делал декорации к КВНам, другим программам. Пошли заказы. И решил в 1991 году создать свою фирму «Краснов дизайн».

«&»: Помог кто-нибудь деньгами?

Б. К.: О чем вы говорите? Никто не дал ни копейки. Уставный фонд был десять тысяч рублей. Это уже потом мы разрослись, встали на ноги. Стали заниматься не только постановкой сцены, а и оформлением витрин, интерьеров кафе, ресторанов, офисов. И пошло-поехало.

«&»: И все-таки кто-то из сильных мира сего поддержал?

Б. К.: На новую ступень перескочить мне Пугачева помогла. До встречи с ней я сделал массу проектов, но меня знали только в узких кругах. А попал в руки к Алле - и вперед! Ставил «Рождественские встречи», большие концерты, сольники Аллы, Лаймы, Киркорова, Леонтьева, Гвердцители - миллион программ. Но встреча с Аллой была подготовлена, я к этому шел. Безусловно, это абсолютно другая стадия - попасть в ореол ее славы. Поэтому, думаю, я ей как бы и обязан, но не должен. Я считаю, что отработал эту всю историю.

«&»: Как известно, Алла Борисовна очень властная личность, любит сама всем «рулить». У вас тоже характер непростой. Как же находили взаимопонимание?

Б. К.: У нас с ней было много столкновений. Иногда я соглашался, иногда нет. Например, на одних «Рождественских встречах» моя идея была такая: сад Эрмитаж пустынный, обледеневшая веранда, холодно, тоскливо - и вдруг все оживает, загораются лампочки, появляются артисты и начинают осуществляться мечты. Пугачевой что-то не понравилось. «Нет, - говорит, - здесь будет кафе красивенькое, мои афишки кругом повесим, и я буду петь «Осенний поцелуй». И хоть ты тресни: понаставила белых стульчиков, цветочки, афишки. Каким же мечтам тут осуществляться?

«&»: И кто победил?

Б. К.: Спорили мы крепко, Алла микрофоном бросалась, декорации ломала. Но ничего, мечты осуществились, и мы помирились, я пришел к ней потом с плюшевым мишкой.

Менеджмент мечты
«&»: Как получилось, что вы стали заниматься всем в шоу-бизнесе? Как теперь говорят, Краснов - это все, Краснов - это наш Ленин.

Б. К.: Так сложилось по жизни. В театре всегда есть режиссер. В шоу-бизнесе, по большому счету, нет ни режиссера, ни сценариста. И я решил перенести театральность на эстрадную сцену. Так из оформителя превратился в режиссера. А режиссер - это прежде всего мастер конфликта. Без конфликта неинтересно. И я стал создавать для каждого исполнителя свою сценическую историю.

«&»: Фирма «Краснов дизайн» полностью подчинена идеям Краснова?

Б. К.: Нет. Краснов - это идеология, общее руководство. У меня работает большая группа художников, от них я получаю много идей и предложений. Но если чье-то предложение мне не нравится, никогда не скажу «да». «Краснов дизайн» выдает коллективный продукт. На Церетели работают 43 художника, но на всех проектах значится только одно имя: «Народный художник Зураб Церетели». А у меня все по-другому: в левом углу эскиза ставится штамп «Краснов дизайн», в правом - имя автора. И это ничуть не должно задевать самолюбие художника. Такова мировая практика. Например, Джан Франко Ферре много лет возглавлял дом «Кристиан Диор». И это не повлияло плохо ни на его имя, ни на его творческую самостоятельность.

«&»: Получается, в своей фирме вы даете возможность продвинуться и другим талантам?

Б. К.: Конечно. Когда консолидируются личности, есть и результат. Моих знают, у каждого есть имя. Наш главный художник, Павел Оринянский, еще до встречи со мной уже был довольно известным графиком, ювелирным дизайнером. Сейчас он выпустил две книги, сделал свой сайт в Интернете. И у меня это не вызывает ревности. Мне, наоборот, приятно, что Паша относится к работе в «Краснов дизайн» как к полноценному творчеству. Мы занимаемся очень многоплановой работой - от полиграфии до промышленного дизайна. Сегодня у нас в работе 65 проектов.

«&»: Какова организационная структура фирмы, что позволяет одновременно работать над таким количеством проектов?

Б. К.: «Краснов дизайн» - это, кроме меня, всего несколько человек: ответственный за рекламу, финансовый директор, секретарь, бухгалтер, администратор, водитель. Остальные объединены в отдельные фирмы. Одна изготавливает декорации, другая делает макеты. Основной костяк - 20 человек. Работаем по принципу бундесвера, где служат в основном офицеры, а рядовые всегда найдутся. Каждый из «офицеров» умеет «сваривать» металл, работать с бутафорией, деревом и т. д.

«&»: Вы любите масштабные многобюджетные проекты?

Б. К.: Я берусь за все. Отказываться - это непрофессионально. Разве может стюардесса в самолете сказать пассажиру: «Я вас не буду обслуживать»? Конечно, люблю масштабные проекты. В уличных праздниках или спортивных шоу все зависит от режиссуры, потому что большую роль играют человеческие потоки. Все должно быть динамичным, постоянно меняться. Многое, безусловно, зависит и от бюджета, от возможностей. Устроить лазерное шоу на облаках стоит денег. Хуже всего обстоят дела с механикой сцены. Хороших сцен у нас я просто не видел. После вечера Игоря Крутого в ГКЦЗ «Россия» наш уважаемый мэр Лужков сказал: «Боже, какие чудеса на сцене!». А все чудеса - «на веревочке». И это в самом престижном столичном зале!

А вообще, я считаю, что независимо от жанра и масштаба работы нужно тщательно воплощать идею. Для меня замысел - самое важное. Поэтому в любой работе должны присутствовать три момента: идея - «ради чего?», тема - «о чем?» и форма - «как?». Многие ошибаются, начиная с формы. Если я не будут чувствовать идею всего замысла, то не стану делать ничего, даже за очень большие деньги. Не в деньгах счастье.

«&»: Сейчас у вас сформировался имидж очень высокооплачиваемого художника. Это правда?

Б. К.: Все эти разговоры про мою дороговизну мне ужасно надоели. Есть, к примеру, легкая атлетика, где бегут в трусах. А есть мотоспорт, где для начала нужен мотоцикл, а потом уже мотоциклист. Я же не скульптор - наедине с глиной. Мои идеи воплощаются по-другому: это люди, транспорт, краны, площадки. Я никогда не конфликтовал из-за денег, часто даже отказывался от гонораров. Все знают, что с театров я деньги принципиально не беру. Зато до меня доходят слухи: заказчику называют сумму, например, в сто тысяч долларов, и оправдываются: вот, Краснов возьмет с вас все сто пятьдесят. Хотя у меня эта работа будет стоить пятьдесят тысяч. Так что «дорогой» я только по слухам, а на самом деле - самый дешевый. Дело ведь не в деньгах. Я не могу делать плохо, потому что мне дорого мое имя.

«&»: Но «звезды» шоу-бизнеса в прессе с гордостью афишируют, сколько они заплатили за красновские декорации и называют сногсшибательные суммы...

Б. К.: Я пытался бороться со слухами о своих сногсшибательных гонорарах, но бесполезно. Цифры искусственно раздуваются. Например, Филиппу Киркорову в 92-м году декорация стоила 7 миллионов рублей, но он сказал «Московскому комсомольцу» - 16 миллионов. Гвердцители декорация обошлась в 10 тысяч долларов, а ее спонсор в «Музобозе» говорит: «В принципе, удовольствие было не очень дорогое - мы потратили сто тысяч долларов». Понимаете, что происходило? Они меня надевали на себя, как костюм Версаче, и хвастались.

«&»: Тяжело уговаривать артистов и спонсоров выложить деньги на воплощение идеи?

Б. К.: Это колоссальная работа! Мало кто представляет, сколько надо выпить водки со спонсором, чтобы человек вынул свои кровные и отдал. Еще здесь есть большущая проблема: люди не могут определиться, кто они: спонсоры, меценаты, или продюсеры. Когда-то давно у Киркорова был спонсор-чудило, сам хотел на камеру снимать, сценарий писать. Я ему сказал: «В Большом театре вакантное место дирижера. Иди, дай бабки и маши палочкой, зачем консерваторию заканчивать?». Если ты меценат - дай денег и получи удовольствие. Если ты спонсор - требуй рекламы. Если считаешь себя продюсером - ты должен хоть что-то соображать в этом деле. У нас же все перемешалось. Раньше было легче, когда спонсоров еще не испортили, в начале 90-х. Потом их так обманывали, не выдавали результат, дурили. Поэтому столько людей, которые бы и рады помогать, давать деньги, отстранились и сказали: никогда и никому.

Артисты - отдельная тема, они со своими деньгами расстаются со слезами на глазах. Хоть это и спонсорские деньги, но они же у артиста в руках, значит - его. Большинство на эти деньги покупают джипы, квартиры, решают другие личные проблемы. Лишь немногие думают о творчестве. Я научил их хоть как-то тратиться на шоу и считаю это своей колоссальной заслугой.

В конце концов, кто поднял престиж профессии? Кто дал понять всем, что без хорошего дизайна сцены не обойтись? Кто объяснил, что за это надо платить, что художник - не монтировщик сцены, что его надо уважать. Кто доказал, что есть такая профессия, которая определяет вкусы публики, качество концерта и спектакля? Я перенес идеологию художественного профессионализма на эстраду, чем очень горжусь.

«&»: За что они вас ценят, раз идут все-таки к вам?

Б. К.: Я профессионал высокого класса! Несмотря ни на что, они отдают себе отчет: лучше, чем у меня, не будет нигде.

«&»: Значит, конкурентов вы всерьез не воспринимаете?

Б. К.: У меня нет конкурентов даже близко. Я никогда не был монополистом в сфере сценического дизайна, но всегда делал то, что было заметно. Я отношусь к своей работе как к бизнесу, а не как к сервису. А мои «коллеги» - обслуживающий персонал: ни образования, ни опыта работы в театре, ни образного мышления, ни умения общаться с заказчиками - ничего нет!

«&»: «Звездной болезни» от успехов у вас не было?

Б. К.: Нет. Я не позволяю себе останавливаться и размышлять на тему собственного величия. Когда цель достигнута, она перестает волновать меня, появляется новая и т. д. Конечно, я не лишен эмоций, когда удачная программа, успех, благодарность. Но есть и другая причина тому, что моя «крыша» не поехала. Я же знаю, никто не может даже близко к моему уровню подойти, но все только и ждут, когда я сверну себе шею. Не дождутся. Поэтому я сознательно загнал себя в «штопор». Да и столько работы... Когда «звездеть»? Некогда.

Стать «художником мира»
«&»: Борис, у вас есть личный уникальный способ завоевания Москвы? Или вы с таким же успехом смогли бы покорить Париж, Нью-Йорк, Лондон?

Б. К.: Московский принцип абсолютно сродни американскому. Чтобы там работать, там надо быть. В Америке я мог бы сделать имя, имея такое портфолио. Но надо ходить в агентства, быть на пати, тусовках, деловых ланчах, наводить знакомства. И потратить на это лет 5-10. А потом что - на пенсию? Конечно, есть второй путь - переезжать, когда тебя уже сами «просят», как Ростроповича, Буре. Тогда ты будешь, как дома.

«&»: И вы могли бы там стать человеком номер один в своей профессии?

Б. К.: Американцам до меня, как до Луны. Посмотрел бы я на них, как они делали бы шоу за 5 тысяч долларов, включая гонорары и декорации.

«&»: Вы сами для себя анализировали причину своего стремительного взлета?

Б. К.: На свете масса в чем-то талантливых людей. Но почти все их способности остаются нереализованными. Почему? Потому что человеку свойственно разбрасываться, заниматься сразу многими вещами. Мне в этом смысле очень повезло. В юности был у меня наставник, директор летнего театра в Гаграх, Алексей Гигиберия. Человек мощный во всех отношениях. Весил 215 кг, столько же в нем было мудрости и юмора. Видя все «прелести» моей богемной студенческой жизни, он сказал: «Мальчик мой, не распыляйся! Не увлекайся посторонними вещами, такими, как женщины, деньги, гулянки. Вот ты увлекся слегка карате? Но этим нельзя заниматься «слегка»! Хочешь стать настоящим «профи» - посвяти этому делу всю жизнь».

Еще был у меня учитель - великий художник-сценограф Даниил Лидер. Он часто повторял: «Делай все, что находится в рамках профессии, с равной отдачей! Хорошо, если тебе выпадет Шекспир. Но так бывает не всегда. Гораздо чаще попадаются пьесы Зарудного, Загребельного... Что же теперь, руки опустить? Нет. Ты должен полюбить Зарудного, как будто он - Шекспир. Должен делать это так же качественно, на пределе своих сил, как «Ромео и Джульетту». Иначе - творческая смерть».

«&»: Есть у вас нереализованные мечты, которые не дают покоя?

Б. К.: Я не мечтаю, а желаю. Осуществляются желания, а не мечты. Мое самое заветное желание - стать «художником мира», не больше и не меньше.

«&»: Но вас же и так постоянно приглашают работать в разные страны мира?

Б. К.: Меня, в основном, приглашают за границу оформлять только что-то связанное с Россией. Почему музыкант может играть Чайковского, даже если он не русский, Верди может петь не итальянец? Даже если я дорасту до того, что меня пригласят оформлять «Хованщину» - мне этого мало. Я хочу оформить бразильский карнавал или испанскую корриду. «Художник мира» для меня - это человек, которому доверяют ставить в Вене оперу, в Рио-де-Жанейро - уличный фестиваль, в Америке - бродвейский мюзикл, его имя занесено в международный банк данных. Вот такую я вижу для себя перспективу. Поэтому мы не отдыхаем и не можем расслабиться ни на минуту. Процесс не должен останавливаться.

Справка

Борис Краснов - дизайнер, художник, сценограф, продюсер.

Родился в Киеве в 1961 году.

Окончил Республиканскую художественную среднюю школу им. Шевченко в Киеве в 1978 году, театрально-декорационное отделение живописного факультета Киевского государственного художественного института в 1985 г. Учился у знаменитого театрального художника Даниила Лидера.

С 1985 по 1987 годы работал главным художником в Киевском театре русской драмы им. Леси Украинки. За оформление спектакля «Так победим» М. Шатрова в Запорожском ТЮЗе был удостоен Госпремии Украины им. Т. Г. Шевченко (1987 г.).

Работал художником-стажером в Московском театре им. Ленинского комсомола, главным художником театрально-концертного объединения «Ленком» под руководством А. Абдулова.

С 1992 года - президент и художественный руководитель фирмы «Краснов дизайн».

Осуществил более 1500 уникальных проектов: оформление спектаклей, презентаций, фестивалей, телевизионных программ, престижных конкурсов. Среди его клиентов: А. Пугачева, И. Крутой, В. Леонтьев, Саманта Фокс, Т. Гвердцители, А. Малинин, В. Меладзе, Л. Долина, А. Розенбаум, М. Плисецкая и др.

Работает в области дизайна интерьеров, промышленного дизайна, дизайна выставочных экспозиций и дизайна костюмов. Среди его клиентов рестораны «Метрополь» (Нью-Йорк, 1991 г.), «Меценат» (1994 г.), торговые центры «Столыпин», «Монолит», бутик «Джани Версаче», «Петровская ассамблея», фирмы Peugeot, «Довгань», «Рот Фронт», «Майский чай», Merсedes Benz и др.

Премии и награды: лауреат конкурса «Славянская драматургия» (1989 г.), Гран-при «Золотая астролябия» за работу над фильмом «Московские мелодии» (г. Монтре, Швейцария, 1989 г.), восьмикратный лауреат Национальной музыкальной премии «Овация», лауреат премии «Лица года» в номинации «Дизайнер года» (1995, 1996 гг.); победитель российского конкурса «Менеджер года» (1998 г.) в номинации «Культура» и др. Обладатель личной звезды на «Площади звезд» в Москве.

Главное хобби - работа. Любит играть в водное поло, футбол, волейбол, баскетбол. Собирает белые молочники (их в его коллекции уже более тысячи экземпляров).

Женат, воспитывает двоих детей. Живет в Москве.

12.05.2003 12-21