Земля и кровь Бабьего Яра

Столичные новости

Прошло уже более полувека со времени одного из самых жестоких преступлений нацистского режима — массового расстрела евреев в киевском Бабьем Яру, а память о трагедии не исчезает. И не исчезнет никогда. Люди должны помнить об этом ужасе для того, чтобы всегда оставаться людьми и не превратиться в одночасье в дикое зверье… Это хорошо понимает и народный артист СССР Николай Засеев-Руденко, снявший картину «Бабий Яр». Этот первый в мире игровой художественный фильм о трагедии Бабьего Яра вскоре появится на экранах, благодаря поддержке и помощи Людмилы Кучмы и Вадима Рабиновича.

— Итак, работа над фильмом уже практически завершена...

— Элина Быстрицкая, сыгравшая главную героиню фильма, лишь на днях закончила озвучивание своей роли. Она работала с полной отдачей: две с половиной смены не отходила от пульта. После Быстрицкая сказала: «У меня странное чувство. Я начинала сниматься много лет назад на Киевской киностудии, еще в те времена, когда она не носила имени Александра Петровича Довженко. И я заканчиваю свою актерскую карьеру там же, снимаясь в фильме «Бабий Яр». Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне об этом, я бы не поверила». Нам еще предстоит записать музыку, автор которой — Ян Табачник. Фильм очень тяжелый и идет два часа. Уже при просмотре рабочего материала люди плакали, многим становилось нехорошо...

— А как воспринимали материал молодые актеры?

— С молодыми мне, можно сказать, повезло. Однажды в группу пришла Влада Волянская. Я вначале не обратил на нее внимания. Она сказала: «Я знаю, что вы снимаете фильм и хотела бы предложить вам свои услуги». Оказалось, что она выпускница курса Миши Резниковича. Влада поразительно похожа на Быстрицкую, и, кроме того, она еврейка. На пробах она меня по-настоящему поразила. В сцене расстрела Нора стоит надо рвом и, обнимая сына, поет песню на иврите. А офицер целится ей прямо в лоб, но первым убивает мальчика. Как она это сыграла! Нельзя не сказать и о других актерах, порадовавших прекрасной игрой, — это Ирина Бунина, Татьяна Негальская, Татьяна Кравченко...

— Кто консультировал ваш фильм?

— Конечно же, мы пользовались услугами историков и тех, кто посвятил изучению трагедии Бабьего Яра всю свою жизнь. Но чтобы снять эту картину, помощи лишь одного консультанта было бы мало, нужен был человек, который вложит в проект свое сердце. Меня вряд ли можно заподозрить в том, что я кому-то хочу сделать реверанс, но, так или иначе, огромную помощь оказала Людмила Николаевна Кучма. Есть вещи, которые не купишь ни за какие деньги, и очень многого из того, что нам было необходимо для фильма, без Людмилы Николаевны мы бы, конечно, не имели. Ну а о главном спонсоре фильма — Вадиме Рабиновиче — вообще разговор особый. Ведь когда начались проблемы с прежними инвесторами, пришлось даже остановить съемки. А Быстрицкая настолько слилась с образом Элеоноры... Я очень переживал и берег ее, ведь у нее родственники погибли во время Холокоста... Я очень боялся, что мне не удастся завершить фильм. А Вадим Рабинович буквально спас нас. Мы пришли к нему с Быстрицкой со святым делом — помогите сделать эту картину. Он помог — и организационно, и финансово — мы несказанно ему признательны!

— Где вы искали фактуру?

— У нас, как вы знаете, нет возможности показать настоящий Бабий Яр. Мы нашли подходящую натуру в одном из ответвлений Кирилловского Яра — это глина, песок и мелкий кустарник. В фильме есть очень сильный момент: через 60 лет после трагедии главная героиня фильма Нора — Элеонора Яновна Кольнер — идет по этой же дороге к Меноре, установленной в Бабьем Яру. Но слева от нее — футбольное поле, а справа — огромное здание телецентра. И когда Нора это увидела, то сказала: «Этот монстр стоит на человеческих костях». И, разувшись, пошла босиком по дороге смерти.

— А с очевидцами вы работали?

— Да, конечно. Нам помогал человек, который был в Бабьем Яру в те страшные дни и видел весь этот кошмар. Парадоксально, но это бывший украинский полицай, который впоследствии отсидел двадцать пять лет. Сейчас ему восемьдесят пять. В евреев он не стрелял, лишь стоял в оцеплении. Он рассказал, как это было, как их вели, как летал самолет, чтобы не было слышно выстрелов и плача... Но знаете, у нас в фильме украинская девушка Полина Демчук спасает Нору, рискуя своей жизнью. И ее отец-полицай помогает в этом... Разные были полицаи, разные были люди.

— Каково ваше отношение к тому, что сегодня Бабий Яр фактически уничтожен?

— К величайшему сожалению, это так. Я иногда ловлю себя на мысли: то, что Бабий Яр был засыпан мусором, грязью, отходами, а затем селевой поток прорвал плотину и унес многие жизни, — отнюдь не случайно. Я ловлю себя на мысли, что Бог наказал город за такое отношение к мертвым... Я ловлю себя на этой мысли, и мне становится страшно... Я сожалею только об одном: что не смог снять этот фильм раньше. Я помню многое из того, что уже никогда не вернется: мой довоенный киевский дворик на Лукьяновке, друга Эмиля и девочку Дину, в которую я был влюблен. Все они ушли в Бабий Яр... Когда Эмиль уходил, он сказал: «Коля, возьми. Это тебе». И подарил мне игрушку. А я стою с матерью-дворником и говорю: «Спасибо, Эмиль. Возвращайся». Если бы я знал, что он никогда не вернется! Ведь говорили, что их просто увезут в Белую Церковь... Я запомнил это на всю жизнь и, возможно, именно поэтому снял эпизод в своем старом дворе. Конечно, вспоминать было мучительно — одни шли в Бабий Яр, другие шли занимать их квартиры! Это было, и это есть у меня в фильме. Такое нельзя забыть.

26.04.2002 10-34