В искусстве наступает время собирать камни

Washington ProFile

- Считается, что ни один из российских художников не добился в США большого успеха. Это правда?

- Не совсем. Успех здесь имели Илья Кабаков, Эрик Булатов, Владимир Вентелевский. Неплохие коммерческие успехи у Оскара Рабина и Владимира Немухина, хотя они живут не в Нью-Йорке, но выставляются в нью-йоркских галереях. Рабин живет в Париже, а Немухин -наполовину в Москве, наполовину в Германии. Большого успеха добились Виталий Комар и Александр Меламид.

- Тем не менее никто не достиг степени популярности Казимира Малевича или Энди Уорхолла...

- Дело в том, что Малевич - создатель нового направления в искусстве. Его творчество оказало влияние на развитие западного абстрактного искусства. Вообще первый русский авангард - Малевич, Кандинский, Родченко, Любовь Попова - фигуры сверхмирового уровня, если можно так выразиться. Конечно, среди современных художников такого уровня никто не добился. Я бы сказал, что и среди западных художников второй половины ХХ века тоже никто не добился такого влияния, как Малевич. И это нормально.

- Все имена, которые Вы назвали, это поколение 1960-1970-х годов. Что дали последние десятилетия российского искусства?

- Новые художники, мы их называем "дети перестройки", появились в начале 1990-х годов. Срок еще недостаточный, для того чтобы говорить, что они достигли каких-то высот. Большинство из них попали в западные коллекции - нью-йоркские, лондонские, французские. Этот процесс медленный, тем более, что практически никто их продвижением не занимается, кроме нашего музея.

- Что нужно для того, чтобы художник добился явного успеха при жизни, а не после смерти: талант, грамотный менеджмент, реклама, конъюнктура рынка...

- Это комплекс вопросов. Конечно, прежде всего - талант. Но и талант может пропасть, как пропадали они в всегда и виезде. Сейчас картину Ван Гога покупают за $75 млн., а при жизни он голодал. Талант, если он не попал в руки умелого менеджера и не пробился в ведущую галерею, может погибнуть. А в мире не так много галерей, которые берут художника и начинают раскручивать, как Клод Бернар раскрутил Юрия Купера (Купермана) и Эдуарда Штейнберга, чьи картины сейчас продаются за $50-60 тыс. Что касается современных художников, то ведущие галереи не очень спешат сотрудничать с ними.

Наш музей до 1994 года выставлял только неофициальных художников - это работы либо из моей коллекции, либо работы, которые неофициальные художники подарили нашему музею. С 1994 года мы стали выставлять молодых художников, чтобы помочь им пробиться на западный рынок. Есть галереи и в США, и в Европе, которые иногда берут у нас картины этих художников и выставляют у себя. Там эти картины продаются по $3-4 тыс., что для художника, живущего в России, не имеющего таких выходов на западный рынок, какие имеют художники, оказавшиеся в эмиграции, является большим успехом. Начинали они c $500-600 и дошли до $3-4 тыс.

Но у них нет такого значительного успеха, который был у неофициальных художников на Западе. Художников очень много, они приезжают изо всех стран, поэтому ведущие галереи этих художников не приглашают. Хотя среди них есть и очень интересные мастера: например москвичи Борис Иванов и Мария Владимирова, которые попали во многие коллекции в США, Франции и Германии. Нортон Додж, известнейший коллекционер неофициального русского искусства, приобрел у нас несколько работ современных художников - ту же Марию Владимирову, Ольгу Назаркину из Харькова, Евгения Макеева из Владивостока. Какое-то движение происходит: оказаться в коллекции Нортона Доджа и в американском музее - это все-таки успех для молодого художника. В силу наших возможностей, мы стараемся их продвинуть на западном рынке.

- С началом перестройки Запад охватила мода на русское искусство. Это могло бы стать шансом для очень многих мастеров, которые работали в СССР. Они воспользовались этим шансом?

- Аукцион Sotheby's, который в 1988 году прошел в Москве, помог неофициальным художникам, потому что именно их работы были выбраны для этого аукциона. Скажем, у Эрика Булатова, который переехал в Париж в начале 1990-х годов, прошла персональная выставка в Центре Помпиду - ни один русский художник до этого не имел персональной выставки во французском национальном музее современного искусства. После этого Булатов резко пошел в гору. Спустя четыре года там же прошла персональная выставка Ильи Кабакова - и она тоже способствовала резкому движению Кабакова вверх. Была там групповая выставка "Лицом к истории", где были собраны такие матера, как Пикассо, Дали, Малевич, а рядом с ними было пять наших художников: Булатов, Кабаков, Оскар Рабин, Комар и Меламид. Это, опять же, бывшие неофициалы.

А если говорить о современных художниках, то даже современные французские художники в Центр Помпиду не попадают. Существует точка зрения, что молодым художникам еще рано попадать в крупные музеи - это относится не только к музеям Запада, но и к музеям России. Сейчас очень трудно пробиться любому художнику из любой страны. Художников огромное количество, говорят, что в одном Нью-Йорке их 600 тыс., конкуренция огромная. Если бы нашлись люди с деньгами. которые бы сделали русскую галерею на Манхэттене, в Челси, в Сохо - то, конечно, можно было бы ускорить этот процесс. Но, к сожалению, пока таких людей нет.

Пока ни к чему не привели мои попытки договориться в Москве с какой-то из галерей, чтобы работать вместе, выбрать пять или шесть художников и начать из раскручивать с помощью каталогов, выставок в Москве, Нью-Йорке, Париже, Берлине. Так работает, например, галерея Клода Бернара. Московские галереи хотят зарабатывать здесь и сейчас, сделать выставку и что-то быстренько продать. Идеалистов среди галерейщиков нет. Не помогает даже то, что можно заработать очень большие деньги, года 3-4 вкладывая деньги в раскрутку художника. У московских галеристов нет уверенности, что деньги пойдут.

- Есть версия, что главный рынок для российских художников ныне находится в Москве: русские покупают русских. А американцы, французы, шведы не покупают работы российских художников, потому что они не такие, какие бы им хотелось повесить на стену.

- Я не слышал от современных художников, которые живут в Москве, что у них нет отбоя от покупателей-москвичей. Все-таки, они больше продают в Нью-Йорке. Для неофициальных художников рынок в Москве есть - их покупают, ими интересуются. А для молодых - ситуация намного сложнее.

- В России за последние десятилетия появилось несколько знаковых фигур в изобразительном искусстве: Глазунов, Церетели, Шилов, Сафонов... Как они на Западе котируются?

- Западные коллекционеры их работ не покупают. Кроме Церетели. Церетели это отдельный разговор. Может быть, кто-то заказывает свои портреты - но это тоже другой вопрос. Глазунов и Шилов - советские художники, я бы сказал, придворные. Они перековались и вместо секретарей ЦК КПСС пишут портреты Лужкова. Странно их называть великими. Конечно, они заработали много денег, но это не говорит об их величии. Во всяком случае, в международных справочниках и энциклопедиях они не значатся, в то время, как многие неофициалы туда попали - Эрнст Неизвестный, Рабин, Олег Целков, Кабаков, Булатов, Немухин...

- Глазунов и Шилов доказывают, что отстаивают традиции русской реалистической живописи, защищая ее от бездушного западного авангарда... Может быть в этом причина?

- Авангард родился в России на несколько лет раньше, чем он появился на Западе. Первая абстрактная картина была написана Василием Кандинским. Когда в нью-йоркском музее Гугенхейма проходила выставка коллекции Костаки, то в статьях об этой выставке умалчивалось, что русские художники писали авангардные картины еще в 1913-1914 годах. Потому что это говорило бы о первородстве русского авангарда, к чему многие специалисты на Западе относятся негативно, поскольку хотят, чтобы авангард был детищем Запада.

А разговоры о защите русского реалистического искусства смешно слушать, после того как были импрессионисты. Эти люди хотят защищать то, что писалось 100 лет назад. Но так не бывает: ни в технике, ни в искусстве, ни в литературе. Фотография достигла сейчас такого уровня, что все то, что изображалось академическим реализмом, фотограф сделает лучше. Естественно, этим людям не нравится, что от России на Западе выставляется современный авангард. Проще всего авангардистов заклеймить и сказать, что это все от Дьявола...

- Распад Советского Союза пошел на пользу или повредил творческому процессу в живописи на постсоветском пространстве?

- Приезжаю я с выставкой на Украину. Ко мне приходят художники, просят, чтобы я их выставлял, чтобы они сотрудничали с нашим музеем современного русского искусства. Я спрашиваю: "Вы себя считаете украинскими или русскими художниками?". И они, в том числе и украинцы, говорят: "Мы учились в Москве, у нас русская школа, и мы считаем себя русскими художниками...".

Трудно сказать, к каким результатам привел распад СССР. Непонятно, чего больше - пользы или вреда. Нельзя сказать, что украинские художники стали работать, допустим, лучше, а грузинские, допустим, хуже. Стало хуже потому, что у очень многих просто нет денег, чтобы доехать до Москвы. Я художникам говорю: довезите свои картины до Москвы, а дальше я их сам заберу в Нью-Йорк на выставку, привезу их обратно в Москву, а там Вы их заберете. Но у многих и такой возможности нет. Уже два года грузинские художники ищут деньги, чтобы добраться со своими картинами до Москвы.

Но главное, чтобы художники продолжали работать. Наш музей дает выход на Запад русским художникам. Но такой возможности нет у грузинских и армянских художников. Многие мастера приезжали сюда по моему приглашению, ходили по музеям, смотрели картины классиков нового искусства - это им очень помогло, в том числе позволило выйти на западные галереи и ныне там выставляться. В этом смысле у российских художников ситуация лучше, чему художников из других республик.

- На протяжении нескольких столетий возникали новые направления в искусстве, которые в корне меняли восприятие искусства в мире - это мог быть импрессионизм, авангард, сюрреализм... Понятно, что этот процесс будет продолжаться. Также понятно, что будущее предсказать невозможно. Но в каком направлении все будет идти?

- Новое всегда приходит неожиданно. Но, я бы сказал, что в русском искусстве появилось что-то необычное. Лет 20 назад я брал интервью у Эрнста Неизвестного и спросил - что он думает о будущем в искусстве. Он ответил, что согласно Библии, есть время разбрасывать камни, а есть время собирать камни. Весь ХХ век художники разбрасывали камни, разнимали искусство на его составляющие, отказывались от сюжета, темы, а с приходом концептуализма - даже от красок. Эрнст Неизвестный сказал, что уверен, что к конце ХХ или в начале ХХ1 века придет время синтеза - время собирания камней.

Я замечаю, что у целого ряда художников пять-шесть лет назад появились работы, в которых происходит синтез - использование элементов разных направлений, существующих в современном искусстве. Скажем, Вячеслав Головченко из Нижнего Новгорода сочетает супрематизм с реализмом. Мария Владимирова - мистический реализм с фантастическим реализмом. То есть появилось 10-12 художников, которые нашли какой-то новый путь. И я думаю, что это только начало.

23.02.2004 14-06