Спасенный хочет увидеть спасительницу

Вадим Ярмолинец NRS.com

Каждое утро, начинает ли припекать жаркое июльское солнце, дует ли с Атлантики пронизывающий февральский ветер, Миля Фридман направляется на брайтонский пляж. Идти недалеко – от силы минут пять, но не это короткое расстояние требует от него крепости характера, а решительный шаг в воду, какой бы холодной она ни была. Он начал купаться круглый год еще в родной Одессе и сохранил верность этой традиции в Америке, благодаря чему дожил до 82-х и чувствует себя так, что дай Бог каждому.

Казалось бы, чего еще человеку? Прекрасная квартира на респектабельной Оушен-парквей, вполне успешная американская глава жизни, все блага, на которые может рассчитывать американский пенсионер, любящая и тоже бодрая благодаря круглогодичным купаниям жена, устроенные дети, любимые внуки. И тем не менее Милю не оставляют воспоминания о пережитом во время войны, и с годами все усиливается стремление отблагодарить украинскую семью, которая спасла ему жизнь.

Миля попал на фронт летом 41-го и, как многие солдаты его призыва, пережил горечь и отчаяние разгрома и отступления. Разрозненными группами он и его сослуживцы шли через уже захваченную немцами Украину в надежде перейти линию фронта, но фронт стремительно откатывался на восток. В каком бы селе они ни появлялись, им сообщали, что немцы здесь уже были.

Оказавшись на оккупированных территориях, Миля столкнулся с новой и жуткой реальностью – евреи при новом порядке подлежали уничтожению. В довоенные годы Миля плавал на судах торгового флота по Черному морю, часто бывал в Батуми и знал несколько слов на грузинском. Выдавая себя то за грузина, то за армянина, полагаясь где на добросердечие соотечественников, а где просто на слепую удачу, он шел на восток. Кто-то из его сослуживцев предпочитал сдаться на милость врагу – немцы культурная нация, говорили они, рассчитывая на пощаду. Кто-то предпочитал спасаться в одиночку, считая любого спутника опасной обузой. Каждый день давал Миле новые уроки выживания. Его дважды арестовывали, он побывал в лагере для военнопленных, голодал, мерз, бежал из плена.

В селе Берестовом Запорожской области его, измученного и изголодавшегося, впустила в дом 18-летняя Мария Нимич. Ее отец был расстрелян в 30-е, мать умерла от тифа. В доме жили четверо сирот – трое сестер и братишка. Старшие девочки – Мария и Евдокия – тянули на себе все хозяйство.

Он прожил в их доме несколько месяцев, пока полицаи не заподозрили неладное. Его отправили в лагерь для военнопленных, откуда он снова бежал. Его ждал еще один арест, допросы в гестапо и украинской управе и дальнейшая дорога на восток.

Летом 42-го Фридман добрался до своих. Как вышедшего из окружения его отправили в уральский лагерь НКВД, где допрашивавшие его чекисты не могли поверить в то, что он – еврей – уцелел. Его провоцировали, ссылались на показания "свидетелей", которые якобы видели, что он работал на немцев. Милю чудом спасли подробные показания об одном из полицаев на оккупированных территориях, который однажды дал ему спасительную справку. Этот полицай оказался заброшенным в тыл чекистом, и уральцы узнали в нем своего коллегу. Выйдя из лагеря, Фридман вернулся на фронт, служил в минометном подразделении и закончил войну в Германии.

Миля рассказывает, что после войны его не оставляло желание увидеться со своими спасительницами и отблагодарить их. Он писал им письма, но ответа не было. Как он узнал позже, их дом сожгли. Сестры переехали на новое место, потом вышли замуж, сменили фамилии.

В начале 70-х Фридман написал письмо в "Известия" с просьбой разыскать сестер Нимич. Письмо опубликовали, но на него так никто и не откликнулся.

Через несколько лет Фридманы эмигрировали, но память не давала Миле покоя. В конце 90-х он предпринял очередную попытку найти сестер. На этот раз к поиску был подключен Красный Крест. Он получил ответ, который радости не принес – Мария умерла два месяца назад. С Милей, никогда не жаловавшимся на здоровье, случился приступ.

Но работники Красного Креста нашли жившую в Луганске внучку Марии – Галину. Та помогла ему списаться со своей двоюродной сестрой Татьяной, а она – с матерью, Евдокией. Ее фамилия теперь была Мозговая, и жила она в селе Широкая балка Донецкой области. Ей было уже под 80.

Миля, знавший, как еврейское государство чтит таких людей, как его спасительницы, связался с сотрудником ХИАСа Валерием Базаровым. Валерий говорит, что только в последний год направил в Яд-Вашем дела двух десятков человек, которые, рискуя жизнью в годы войны, спасали евреев. Среди них были Мария и Евдокия Нимич. Они получили почетное звание Праведников мира, но речь шла о большем, чем просто о сохранении памяти. Нью-йоркский Еврейский фонд помощи тем, кто спасал евреев в годы войны (The Jewish Foundation for the Righteous), назначил Евдокии пожизненную пенсию.

О Фонде стоит сказать несколько слов. Он возник относительно недавно, в 1989 году, и существует на пожертвования, которых хватает, чтобы поддерживать скромными пенсиями 1600 человек в 28 странах мира. Половина праведников, кстати, поляки, которые, казалось бы, не зарекомендовали себя в качестве больших юдофилов.

Сотрудница Еврейского фонда Белла Спивак объясняет, что назначенная фондом пенсия обычно равна той, которую человек получает от государства.

"Средняя пенсия на Украине – 35 долларов в месяц, – говорит Белла. – Евдокии назначили еще 40. Это – небольшая сумма, но мы исходим из возможностей организации. В 2002 году у нас очень удачно прошел сбор пожертвований, и это позволило выделить всем праведникам, кроме их постоянной пенсии, единоразовую сумму – 1400 долларов".

Миля стал добиваться большего – чтобы Фонд привез Евдокию в Нью-Йорк. Это непросто, прежде всего из-за того, что предприятие недешевое. Человеку надо оплатить дорогу сюда и обратно, поселить и приобрести медицинскую страховку на все время пребывания в США. Фонд же, чьи средства ограничены, стремится к тому, чтобы прибавить лишнюю копейку к пенсиям своих подопечных в России, Украине, Польше и других странах.

Миля говорит:
"Если бы я работал, я бы не просил их о помощи! Но я же – пенсионер! Откуда у меня такие средства?! Мы кое-что посылаем Евдокии сами, мой сын послал деньги, чтобы поставили памятник Марии, но откуда у меня средства, чтобы привезти сюда Евдокию, да еще с дочерью. А дочь ей нужна, потому что Евдокия сама в такую даль ехать не в состоянии. Как я могу купить ей медицинскую страховку? И вообще, кто я, чтобы кого-то пригласить сюда? Получить въездную визу с Украины – это же целое дело! А Фонд может это сделать!"

Конечно, может. Ежегодно он проводит вечер по сбору пожертвований в престижной "Уолдорф-Астории". В этом году на вечере ожидаются 700-800 гостей. Стоимость билета – одна тысяча долларов. Фонд, офис которого находится в Манхэттене, не упрекнуть в том, что он живет на широкую ногу. В нем работают всего шесть штатных сотрудников, остальные – волонтеры. И фонд действительно привозит сюда праведников. Мероприятие имеет двойную цель – помочь встретиться спасенным со своими спасителями и показать жертвователям еще живых праведников, чтобы они своими глазами могли видеть, насколько важна для этих людей их благодарность. Это предполагает, что отбор человека, которого привезут в Нью-Йорк – непростое дело.

Белла Спивак говорит:
"Это может быть Евдокия, это может быть кто-то другой – мы решаем этот вопрос".
История о том, как украинские сироты спасли оказавшегося в тылу врага молоденького солдатика-еврея, вряд ли оставит кого-то равнодушным. Сам Миля, не в состоянии сдержать волнение, вспоминает, как Мария носила ему, брошенному в лагерь для военнопленных, продукты, как перебрасывала их через колючую проволоку, как он доставал их из снега. Но специфика архива Фонда такова, что других историй там, по сути, и нет.

"Вы можете себе представить, что семья прячет у себя в квартире трех-четырех евреев, совершенно точно зная, что если их обнаружат, расстреляны будут все, – говорит Белла Спивак. – Таких историй много. Люди рыли подвалы, оборудовали специальные помещения, и при этом они совершенно точно знали, что ставят на карту не только свою жизнь, но и жизнь своих детей".

07.10.2004 12-19