Правила игры: Израильский опыт

Константин Сонин

Причины и далекие последствия трагедии в Беслане уже стали предметом ожесточенных дискуссий. В мире есть страны, которые уже переживали подобные трагедии и научились жить во время войны. Что, например, подсказывает израильский опыт? Среди многочисленных уроков я бы выделил следующие. Люди приучаются жить на войне. Возмездие приносит мир если не на земле, то в душах. Выбор делают люди, а не правительство. От жесткого курса трудно отказаться. От жесткого курса можно отказаться. Демократии сильнее диктатур.

Во время Холокоста погибли миллионы евреев, и многие из убийц сумели избежать наказания, эмигрировав в Южную Америку или сменив имя. В Израиле решили проблему возмездия, хотя это заняло много лет, преступники были найдены и казнены. В 70-е гг. та же судьба постигла членов террористической бригады, убивших израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене. То же самое должно происходить с теми, кто захватывает в заложники детей и взрывает жилые дома. Самое лучшее, что можно сделать с организаторами акций, подобных бесланской, это их убить. Сознание того, что непосредственные виновники понесли наказание, увеличит шанс на мирное существование кавказских народов. Не важно, сколько пройдет лет, не важно, под каким именем и в какой должности будет жить преступник в Буэнос-Айресе, Лондоне или Панкисском ущелье: вопрос о его уничтожении должен быть не делом чести, а рутинной задачей государственных органов. Если убийство Зелимхана Яндарбиева действительно было операцией российских спецслужб, то по-настоящему возмутительно не то, что они это сделали, а то, какими беззащитными оказались наши агенты, когда операция завершилась не совсем так, как планировалось. В подобной ситуации лет десять назад у израильтян нашлись и аргументы и средства, чтобы спасти своих агентов.

Предложенный президентом Путиным максимально жесткий курс на восстановление российской власти в Чечне никогда не являлся единственно возможным и, быть может, не был лучшим из возможных. Однако нет сомнений, что этот курс был неоднократно одобрен значительным большинством россиян — как минимум на парламентских выборах 1999-го и президентских 2000 г. Израильтяне, приходя на выборы, знают альтернативы, между которыми они выбирают. Сторонники “мягких курсов” — в израильском случае это сторонники значительных уступок палестинцам — могут проиграть выборы, но сама публичная дискуссия позволяет усилить проводимую политику и обеспечить ей большую поддержку.

У всех жестких курсов есть общее свойство. Пока тот, кто его проводит, удерживается у власти, курс становится все более жестким. Нынешнее правительство Шарона — пример втягивания в длительный цикл, в котором все более кровавые теракты чередуются со все более свирепым возмездием. Но, если в недемократической стране крах курса становится крахом всей политической системы, в демократической курс может смениться гораздо более спокойно. При этом еще один израильский урок состоит в том, что демократии могут побеждать в схватках с авторитарными режимами. Даже если нет никаких ограничений на критику действий правительства и спецслужб. Впрочем, не так уж ясно, за что критиковать президента Путина сегодня. Если вспомнить, что жесткий чеченский курс выбрал не он, — курс вполне демократическим путем выбрали россияне.

Автор — профессор Российской экономической школы/ЦЭФИР

06.09.2004 16-23