Черный пиар ради пропуска в рай: религия и политика в современном Израиле

inoCMИ.Ru

В Земле обетованной религия и политика всегда были тесно связаны, однако в последнее время главной темой новостей стала новая внутрирелигиозная гражданская война, характеризующаяся типичной для Израиля смесью высокооктановой идеологии и политики черного пиара. Каким бы недостойным ни выглядел этот конфликт, у него есть, по крайней мере, одно положительное качество: он открыто ставит перед израильтянами некоторые фундаментальные вопросы, касающиеся веры и доктрины. В Талмуде Израиль назван местом, «где небеса и земля сливаются в поцелуе». Однако любовная связь между небесами и землей, как и любая другая сильная страсть, пробуждает в людях мощные и противоречивые эмоции.

Новое правительство Биньямина Нетаньяху (Benjamin Netanyahu) не принесло с собой никаких изменений в дипломатическом отношении, а на внутреннем фронте его политика омрачается огромным бюджетным дефицитом, оставшимся после его предыдущей администрации. Одной из отличительных особенностей этого нового правительства являются обещания перетасовать политическую колоду Израиля. Впервые за довольно долгое время представители ультраортодоксальных партий, как ашкеназы, так и сефарды, не вошли в состав правительства. Избиратели и махинации при формировании коалиции не позволили им подобраться к власти, а значит и к бюджету, который в израильской парламентской структуре имеет характер легальной патронажной системы.

В течение многих десятилетий различные ультраортодоксальные группы и партии были вполне довольны своей ролью в правлении страной, а их представители входили в состав ряда коалиционных правительств, что позволяло избегать необходимости решать их идеологические проблемы и удовлетворять их финансовые требования. Сейчас ситуация меняется. И результат этих изменений во многом зависит от религиозных сионистов и чрезвычайно разнородных светских лагерей, которые до сих пор не могут справиться со своими собственными внутренними разногласиями.

В последнее время особенно остро стоят два вопроса: выборы главных раввинов и попытка призвать на службу молодых представителей ультраортодоксальных групп, а также заставить их работать. И оба эти вопроса имеют огромное значение.

Сначала о раввинах. В Израиле два главных раввина - один из ашкеназов, другой из сефардов - избираются сроком на 10 лет общественным советом, который демонстративно (чрезвычайно демонстративно) состоит из представителей самых различных слоев общества. Как же сложился такой порядок?

Главный раввинат был создан в 1921 году, во времена Британского мандата. Следуя уже установившейся колониальной практике и основываясь на опыте османской системы и традиционной постнаполеоновской европейской практике, британцы захотели создать некий орган, в ведение которого они могли бы передать решение таких вопросов, как религия, благотворительность и внутренняя политика. Сионисты хотели, чтобы у них было респектабельное религиозное руководство, которое могло бы представлять их в обществе и дать религиозную санкцию на их революционную деятельность.

На первый взгляд, идея кажется довольно простой. Однако у первого и до сих пор самого известного главного ашкеназского раввина Авраама Ицхака Кука (Abraham Isaac Kook, 1865–1935) были несколько иные замыслы. Лирический мистик и выдающийся богослов, он рассматривал сионистских революционеров как невольных актеров в божественной, мессианской драме, в результате которой евреи не только вернут себе свою землю, но и спасут все человечество посредством некого религиозного ренессанса и восстановления социальной справедливости на земле Израиля. Куку удалось примирить традиционные раввинские взгляды с современным сионизмом, и не только с политикой сионизма, но и с его идеей утопической революции против еврейской традиции, совершив, таким образом, интеллектуальный и духовный подвиг, казавшийся многим невозможным. Когда евреи по всему миру читают молитву за государство Израиль, мало кто уделяет особое внимание фразе о том, что Израиль – «это начало рассвета нашего искупления». Но на самом деле она является воплощением революционной идеи в традиционном еврейском мышлении.

Кук и его взгляды встретили яростное сопротивление тогда и встречают его сейчас со стороны ультраортодоксов, известных как харедим – ирония состоит в том, что этот термин можно примерно перевести как «квакеры». Сами харедим делятся на множество групп, однако общее между ними состоит в том, что они принципиально отвергают современность и ее достижения, даже несмотря на то, что порой на практике им приходится к ней приспосабливаться. Харедим также отвергает сионизм и легитимность права израильского государства вмешиваться в вопросы, касающиеся религии (хотя ради своей выгоды они поддерживают еврейскую государственность). Согласно договору, заключенному в начале 1950-х годов между Давидом Бен-Гурионом (David Ben-Gurion) и тогдашним лидером харедимских евреев, выдающимся ученым и святым Авраамом Карелицем (Avraham Karelitz), известным под псевдонимом Хазон Иш (Hazon Ish, 1878-1953), харедим освобождались от службы в армии, чтобы они могли посвятить себя изучению Торы, которая в классическом иудаизме считается собранием главных религиозных ценностей и защитой от веяний современности, и добровольно отделяли себя от занятого населения страны. С того времени численность харедим значительно увеличилась, так же как и их зависимость от государственной казны. Бен-Гурион полагал, что он создает своего рода еврейский колониальный Вильямсбург, который он сможет с легкостью контролировать. Он глубоко ошибался.

На протяжении нескольких десятилетий религиозные сионисты и ультраортодоксы следовали по своим собственным дорогам, ведущим в противоположных направлениях, оставляя при этом глубокие следы на израильском обществе. Религиозные сионисты в конце концов возглавили поселенческое движение и по сей день остаются его самыми активными сторонниками. Между тем численность ультраортодоксов выросла настолько, что упорный отказ их лидеров разрешить им служить в армии и работать стал причиной возмущения остальных членов израильского общества (и удобным инструментом, при помощи которого можно перенаправлять гнев представителей среднего класса Израиля).

Харедим, вероятно, в силу того, что они считают себя экзистенциальными аутсайдерами политических институтов Израиля, научились ловко использовать их в своих интересах. Хотя они не одобряют Главный раввинат в принципе, на практике они восхищаются тем, как он пользуется своей властью, в частности контролируя браки, разводы и сертификацию кошерных продуктов. Им также удалось превратить раввинат, творение человека и движения религиозного сионизма, чьи идеи они отвергают, в свою собственную мощную патронажную мельницу, которая стала их главным инструментом внушения их религиозных взглядов израильскому обществу.

Нынешний главный ашкеназский раввин, Йона Мецгер (Yonah Metzger), представляет собой просто пустышку. Харедим поставили его на эту должность, чтобы хитрым образом продемонстрировать, насколько низко они оценивают труды своего заклятого врага Кука и его последователей. В июне Мецгер, чья вопиющая аморальность выставлялась напоказ в течение многих лет, был взят под домашний арест по обвинению в получении взятки и коррупции.

Напряженная борьба за место его преемника, которая должна завершиться голосованием 24 июля, переросла в самый настоящий уличный скандал. Харедим стараются изо всех сил посадить на это место либо своего собственного кандидата, либо человека, который соблюдал бы их интересы. Сейчас они очень близки к полному поражению, поскольку одним из основных изменений в государственной повестке, возникшим в результате массовых протестов двухлетней давности, стали призывы забирать харедим в армию и направить их на работу. Многие рядовые представители харедим готовы пойти на это, однако многие, в том числе их руководство, в корне не согласны с такими изменениями. Это самое руководство сейчас отчаянно борется за свое место во власти. Всего несколько лет назад израильский кабинет одобрил законопроект, согласно которому все харедим должны быть единовременно призваны на военную службу. Этот закон стал довольно неуклюжим актом, который сыграл на руку идеологам харедим.

Между тем, религиозные сионисты, которые в идеологическом отношении являются сторонниками универсального национального религиозного истеблишмента, пытаются справиться со своими внутренними разногласиями, окружающими кандидатуру Давида Страва (David Strav). Страв – раввин из умеренных религиозных сионистов, имеющий массу последователей, который верит в относительно (чрезвычайно относительно) эффективный и гибкий раввинат. Ему противостоят не только харедим, но и многие религиозные националисты. Некоторые из противников Страва восхищаются его гибкостью и прямолинейностью, считая их отличными качествами для раввина, живущего по соседству, однако, по их мнению, Главный раввинат должен защищать существующую религиозную практику и идеологические бастионы во что бы то ни стало. Более того, кандидатура Страва помогла раскрыть не слишком очевидную, но грозящую серьезными последствиями проблему в рядах религиозных сионистов, а именно проблему разногласий между теми, чьи религиозно-националистические взгляды свидетельствуют об их фундаментальной и расчетливой приверженности западным идеям и культуре, и теми религиозными националистами, которые исповедуют принципиальное отрицание западной культуры, характерное для ультраортодоксов.

В июне раввин Овадья Йосеф (Ovadia Yosef), основатель Партии ШАС (и общественного движения сефардских евреев) и бесспорный, истинный главный сефардский раввин (несмотря на то, что он оставил этот пост несколько десятилетий назад), нанес еще один удар по своей уже испорченной репутации, выступив с откровенной критикой Страва и назвав его «порочным». Председатель ШАС Арье Дери (Aryeh Deri) (который к настоящему моменту сумел избавить общественность от иллюзии о том, что время, проведенное им в тюрьме после признания его виновным в коррупции, заставило его переосмыслить его бесспорно блестящий макиавеллизм) довольно бойко объяснил, что, назвав Страва «порочным», рав Овадья имел в виду не то, что он плохой человек, но что, в соответствии с прямым значением этого термина, принятым в классических еврейских источниках, он повинен в некоторых грехах. Что же, Дери виднее.

Между тем, партия «Еврейский дом», преемница Национальной религиозной партии, заявила о выдвижении своего собственного сефардского кандидата – Шмуэля Элияху (Shmuel Eliyahu), сына бывшего сефардского раввина и человека, который прославился тем, что он запретил сдавать жилье в аренду арабам и призвал верующих «отомстить» за вывод еврейских поселений из сектора Газа в 2005 году путем обращения в свою веру детей светских евреев.

Еще один сын другого бывшего главного раввина, ашкенази Давид Лау (David Lau), может достаточно выгодно инвестировать свои средства. Будучи мягким и респектабельным человеком, он поместит улыбающееся лицо на свое истинно уважительное отношение к харедим.

Как это часто происходит в случае с политикой Израиля, наблюдая за событиями, вы зачастую не знаете, плакать вам или смеяться. Лучше, конечно, смеяться, потому что часто именно юмор помогает поставить более серьезные вопросы. Тем не менее, спустя много лет в основе этих унизительных споров лежат серьезные и масштабные вопросы – в том числе теологического характера – которые выходят за рамки израильской политики.

Несколько лет назад в беседе со своим другом, блестяще образованным бывшим харедим Аароном Роузом (Aharon Rose), я признался, что мне долгое время казалось, что главное различие между религиозными сионистами и харедим заключается в том, что у харедим чувство юмора развито лучше. Он согласился со мной и даже выдвинул свою теорию относительно того, почему так происходит. По его словам, религиозные сионисты считают себя и свою повседневную жизнь частью волнующей исторической драмы космических масштабов, которая разворачивается здесь и сейчас.

Харедим, напротив, живут с ощущением непреодолимой пропасти между реальностью и их идеалами, бездны, с которой можно свыкнуться, только шутя над ней.

Шутка – это один из способов ужиться с этой бездной. Другой способ заключается в использовании до сих пор действенного интеллектуального инструмента – диалектики. Диалектическое мышление учит нас тому, что противоположности на самом деле укрепляют друг друга на пути к достижению некого синтеза. Как однажды сказал Троцкий, даже если массы не интересуются диалектикой, диалектика интересуется ими. Что же все это значит?

Однажды Менахем Фридман (Menachem Friedman), наставник студентов, изучающих харедимский иудаизм, сказал мне, что главной слабостью харедимского сообщества является его неспособность мыслить диалектически и в частности понять, что религиозная свобода его собственных членов в первую очередь зависит от того либерального политического и социального порядка, который они (или, по крайней мере, их лидеры) привыкли ненавидеть. Им не хватает более широких теологических и философских рамок, которые позволили бы им осмыслить эту идею. Для группы, уходящей своими корнями в богатую традицию еврейского интеллектуализма, современные харедимские лидеры на удивление не имеют никаких способностей к абстрактному мышлению.

Эта неспособность мыслить диалектически берет свое начало в двойном отделении, которое лежит в основе израильской жизни харедим. Отделение от светского внешнего мира – это, очевидно, одна сторона этого процесса. Вторая сторона – это разделение земли и небес путем установления некой сферы религиозных ценностей, настолько абсолютных и бескомпромиссных, что любые попытки приспособить их к светским ценностям воспринимаются как ересь и предательство. Такое двойное отделение делает практически невозможным любые попытки каким бы то ни было образом согласовать жизнь харедим с жизнью других членов израильского общества, и под этим бременем ломаются многие харедим, у которых нет иного выхода, кроме как отказаться от своей версии веры.

Разделение земли и небес – явление, ставшее вполне привычным в истории сектантства, однако в данном случае перед нами целая группа сект, сепаратистская религиозная группировка, которая пытается стать церковью в смысле всеохватывающего органа, контролирующего духовную и светскую жизнь многочисленного и весьма разнообразного сообщества верующих.

Несколько лет назад социологи Шломо Фишер (Shlomo Fischer) и Зви Бекерманн (Zvi Beckermann) вполне справедливо заметили, что секрет успеха ШАС кроется в том, что в высших кругах власти она действует как секта, а на уровне народа – как церковь. Ашкеназским харедим не удалось достичь подобного разделения, отчасти потому что, как отметил историк и профессор Яков Кац (Jacob Katz), по сути своей они чрезвычайно современны в своих попытках превратить изменчивые социальные практики в идеологию – другими словами, превратить традиции в традиционализм. В отсутствии промежуточной области между небесами и землей, современные харедим вынуждены отказываться от любой возможности диалектически их примирить. Результаты этого могут оказаться жестокими и деформирующими.

Обращаясь к религиозному сионизму, мы видим обратное: полное столкновение имманентности и трансцендентности друг с другом. Согласно учению рава Кука, светский сионизм, который приложил массу усилий к тому, чтобы создать еврейское государство и провести революцию в жизни евреев, стал невольным инструментом исторических процессов, истоки и направление которых до сих пор остаются неясным. Любой более или менее порядочный теоретик марксизма мог бы вам многое об этом рассказать. Однако для рава Кука, чье учение пропитано еврейской мистической традицией, эти процессы берут свое начало в более глубоком космическом процессе, в соответствии с которым дух внутри материи стремится к самовыражению. Цель этих устремлений заключается не в том, чтобы одухотворить материю, а в том, чтобы растворить грань между материей и духом, телом и душой. И когда эта грань растворяется, вместе с ней исчезает искусственная, невротическая и ориентированная на Запад смесь, которую мы называем религией. То, что человечество смогло проделать этот путь по извилистым дорогам истории, стало возможным лишь благодаря глубоко диалектическому процессу тезис-антитезис-синтез (к примеру, библейский иудаизм был конкретным и овеществленным, иудаизм после вавилонского пленения - одухотворенным и нематериальным, иудаизм после искупления объединил тело и душу). Этот процесс настолько диалектичен, что каждая из сторон этой диады должна обязательно выразить свою истинную сущность: представители религиозного сообщества должны быть религиозными, представители светского мира должны быть светскими, национализм должен быть националистическим, а универсальная этика должна оставаться универсальной этикой.
Однако в конце концов все обязательно встанет на свои места и сольется воедино.

Ключевым новшеством, которое принес с собой сын рава кука Зви Иегуда (Zvi Yehudah, 1891-1982), духовный отец поселенческого движения, стал отказ от диалектики – то есть светский сионизм выполнил свою историческую роль, и теперь с ним было покончено. В результате для Зви Иегуды слияние небес и земли – земли и государства Израиля в эсхатологическом синтезе – было уже завершено, и теперь необходимо было действовать исходя из этого, несмотря на сопротивление истеблишмента. Основы этих идей были заложены еще до 1967 года, однако они прочно вошли в реальность в результате Войны Судного дня 1973 года. Поскольку перспектива апокалипсиса тогда казалась более чем реальной, мессианская энергетика учений рава Кука в интерпретации его сына стала пользоваться огромной популярностью, чему в немалой степени способствовал дух молодежных восстаний 1960-х годов, которые, докатившись до берегов Средиземного моря, успели принять форму Гуш Эмуним («Союз верных»). Члены этого движения искренне верили, что еще всего одна революция – их революция – наконец сможет спасти человеческую расу.

Революционный запал Гуш Эмуним с тех пор ужесточился и принял форму неумолимой позиции борьбы. Религиозные сионисты отказались от раскаленных страстей Гуш Эмуним, однако они сохранили при этом размытость своих границ, оставив религиозному сионизму возможность попасть в мейнстрим в своей новой идеологической форме. Эта новая форма сильно отличается как от степенного религиозного сионизма до 1967 года, так и от мессианского религиозного сионизма после 1973 года. Сейчас он может найти свое политическое выражение в подъеме кого-то, похожего на Нафтали Беннетта (Naftali Bennett), чьи религиозные взгляды согласовываются со взглядами элиты вооруженных сил и высокотехнологичным этосом Тель-Авива.

Расцвету нового религиозного сионизма способствовали изменения в другом секторе: традиционный сионизм достиг состояния своего собственного культурного ступора. И переселенческое движение, и харедимский иудаизм стали воспринимать себя в качестве новых передовых звеньев, которые должны в конце концов занять место изжившего себя светского сионистского истеблишмента, который больше не верит в свои собственные ценности. Представители обоих течений считают, что израильский истеблишмент слишком отдалился от еврейских культурных корней, которые делали из его прежних поколений по меньшей мере достойных противников в споре.

В последнее время движения, стремящиеся к еврейскому культурному ренессансу, стали шагом по направлению к воссозданию нерелигиозной, либеральной еврейско-израильской культуры. И быстро распространившийся в сети видеоролик с лидером одного из этих движений, новоиспеченным членом Кнессет по имени Рут Калдерон (Ruth Calderon), свидетельствует об острой необходимости такого возрождения. Тем не менее, до этого еще очень далеко.

Таким образом, сопротивляясь харедимскому иудаизму и его нарастающей настойчивости, которая является признаком не только его триумфа и агрессивности, но и свидетельством перемен и внутреннего кризиса, израильский общественный истеблишмент – или то, что от него осталось – должен взглянуть в лицо кризису своих собственных ценностей. Это не слишком приятная картина. Крушение доминирующего, чрезвычайно централизованного трудового этоса десятилетий до основания раздробило Израиль на множество откровенно самоуверенных племен. И те секторы израильского общества, в обязанность которых входит формирование достойной политики, должны будут найти некий общий язык с ними, чтобы справиться в различного рода сложностями. Они не смогут прикрыться удобствами технологического успеха и ложными мессианствами веры, власти или парализующего коктейля отчаяния и благих намерений. Подобно харедим, они должны будут найти новый способ жить и говорить в диалоге с землей и небесами, не путая одно с другим и не нарушая целостности и неотъемлемой дисциплины каждого из них.

15.07.2013 09-55