Как из меня делали «Никиту»

Комсомольская правда

Синяки «на добрую память»

Мое тело - словно карта мира, на которой мужчины разных стран и разных цветов кожи оставили свои отметины. Не тело, а глобус, где вместо материков и островов - кровоподтеки, ссадины, царапины, укусы. Этот здоровенный синяк на животе - подарок от Поли, огромного бразильского негра. Поли - черный Бог, мечта всякой женщины, чудно выраженный зверь с самыми добрыми глазами на свете. Среди его VIP-клиентов - певец Рэй Чарльз, которого он охранял в Швейцарии. Он кроток, мягок, нежен, как овечка, но, как только звучит сигнал к бою, его глаза наливаются кровью, и остановить его можно только выстрелом в голову. Когда Поли бьет меня в живот, у меня темнеет в глазах и на несколько секунд перехватывает дыхание. Именно Поли изувечил мою правую руку, которой я пыталась прикрыться от удара.

Мои содранные коленки - память о мексиканце Луисе, когда он волок меня по песку, прикрывая от пуль. Так кошка волочет дохлую мышь. От него же я получила солидный пинок в зад, когда он запихивал меня в машину. Луис - маленький Наполеон, опасный, как бритва, самолюбивый, как кошка, и злой, как сторожевая собака. Среди его VIP-клиентов - певица Шакира. Его фирменный прием - зверские укусы. Вцепляется в противника зубами бульдожьей хваткой до тех пор, пока кровь не побежит в рот. Но и ему изрядно достается.

Синяки на моих бедрах оставлены «папой» из Словении, сорокалетним спокойным мужчиной, профессиональным секьюрити, когда он бил меня ногами на уроках Кравмага - израильской борьбы. Между делом «папе» на уроке сломали ребра, что никак не повлияло на его добродушие. Вывести его из себя можно только типичным балканским оскорблением - «трахал я твою сестру!». Тогда он свирепеет и вкладывает в бой все опасные чувства разъяренного мужчины. Хотя никакой сестры у него нет и в помине.
Отдавленные пальцы на моей левой руке - результат «воспитательной работы» израильского инструктора Дорона. Когда я не могла как следует отжаться от пола, он просто наступил мне на руку. Я заплакала не столько от боли, сколько от унижения. Ведь мне нравился Дорон, маленький, очень подвижный, веселый мужчина. Глядя на него, в жизни не подумаешь, что это один из самых крутых профессионалов израильского спецназа. Так, глядя на стакан с водкой, можно спутать ее с водой, и, только выпив, понимаешь, насколько крепок напиток.

Дорон долго смотрит в мое мокрое от бешеных слез лицо, потом велит мне взять себя в руки. «Мехабел!» - кричит он, что значит «террорист». Пистолет прыгает в моих дрожащих от напряжения руках. Я целюсь в нелепую мишень - портрет расфуфыренного длинноволосого мужчины с роскошными усами а-ля д’Артаньян и с автоматом в руках. Он похож на диск-жокея. Я невольно смеюсь и, конечно, мажу мимо цели. А надо бы в сердце.

Я в Израиле, в Международной академии безопасности, куда приезжают на учебу бодигарды, секьюрити и спецназовцы со всего мира. Нечто вроде курсов повышения квалификации. У Израиля как минимум два отлично продаваемых брэнда - Бог и секьюрити. «Не то что мы впрямь такие крутые, - мнимо скромно говорят израильтяне. - Просто практического опыта побольше».

Евреи на всем умеют делать деньги, а тем более на таком эксклюзивном продукте, как безопасность. За кусок дешевой бумаги, закатанной в пластик, - сертификат об окончании месячных израильских курсов - профессионалы платят около восьми тысяч долларов! По моему мнению, курсы в Академии секьюрити - род мазохизма. Кто, кроме извращенцев, готов заплатить бешеные деньги за то, чтобы его мучили, били, дрессировали, как собаку? Но люди платят. Платят за ИМЯ, за карьеру, за возможность сунуть этот клочок бумаги под нос нанимателям в Ираке, Африке, на Ближнем Востоке, в Саудовской Аравии. Да-да, даже арабы признают и уважают израильский брэнд безопасности и посылают своих телохранителей на учебу к евреям.

За что МОCСАД уважает «Альфу»?

Толстый человек греется на солнышке у бассейна в Эйлате. У него хитрые глазки, обманчиво добродушный вид и огромный живот весь в дырках от «калашникова». На вопрос, откуда дырки, человек туманно отвечает: «Нехорошие ребята оставили». Зовут толстого человека - господин Мирза Давид. Он основатель и владелец Международной академии безопасности. Когда смотришь на эту ходячую рекламу гамбургеров и мясных пирожков, с трудом веришь всем темным слухам, которые носятся вокруг господина Мирзы. О том, что он работал в МОССАДе (израильская секретная служба), что в молодости принимал участие в одной из самых блестящих спецопераций - освобождении самолета с заложниками в Уганде (1976 год), что сражался в Ливане, что... Мирза отмахивается от всех слухов: «Какой МОССАД? О чем ты? Я просто бизнесмен. Делаю деньги. У меня семья хочет кушать».

Шутники уверяют, что когда-то Мирза торговал мороженым, но неудачно, поскольку сам же все съедал. Теперь торгует безопасностью. О русских коллегах Мирза отзывается с огромным уважением: «О! «Альфа»! Профессионалы суперкласса. Мы как-то имели с ними дело. Перед ними я снимаю шляпу. И не их вина, что так случилось в Беслане. Они лишь исполнители. Главный упрек, который можно предъявить тем, кто готовил ответную операцию: не сумели очистить зону от гражданских лиц. Но, с другой стороны, мир еще не сталкивался с терактами подобного масштаба. Профессионалам еще предстоит изучать операцию в Беслане в деталях, чтобы извлечь уроки».

Гордость академии - мистер Старый Лис, Зафрир Пази. Он великолепен. Высокий, поджарый, в ковбойской шляпе. Похож на загорелых, морщинистых, голубоглазых самцов с рекламы американских сигарет. Был личным телохранителем почти всех премьер-министров Израиля, возглавлял систему безопасности «El-Al» (Израильских авиалиний), организовывал работу спецслужб в различных странах мира, сталкивающихся с терактами. Зафрир никогда не расслабляется. Даже в кафе садится так, чтобы иметь наибольшую зону видимости.

«Язык тела»

«Принципы израильской безопасности очень просты, - объясняет Зафрир. - Создание видимых и невидимых кругов защиты вокруг объекта. Их должно быть несколько. В Израиле, как только ты приближаешься к общественно значимому объекту, тебя успевают проверить до того, как ты сам это понял. Агенты в штатском. Невидимый круг. И только потом тебя проверяют официально. И не раз, и не два. И, конечно, разведка, предварительная информация. Все это стоит очень дорого. Большая часть государственного бюджета Израиля тратится на безопасность, потому у нас так плохи дела с экономикой». О России Зафрир говорить отказывается. «У вас все сложнее. Как можно давать советы такой огромной стране? Весь Израиль можно проехать на машине за несколько часов. Маленькая нация, окруженная со всех сторон врагами. Это очень мобилизует. Ваш враг - внутри страны, и вы даже четко не знаете, кто он».

Мы говорим о высоком уровне подготовки к любой нестандартной ситуации гражданских лиц Израиля. Нет взрослого человека, который не умел бы отлично стрелять и оказывать первую медицинскую помощь. А самое главное - быстрая реакция на опасность. Помню, как мы с учениками академии сидели в кафе на втором этаже огромного супермаркета. Шел урок «Body language» («Язык тела»). Мы пили кофе и наблюдали за посетителями. Кто-то из нас спросил: где тут можно покурить? «Внизу, на первом этаже», - ответил турок Тони. «Где-где?» - переспросили его. «Внизу! Down!» - громко сказал Тони. Мгновенно все посетители кафе бросились на пол, под столики, прикрывая головы руками. Вот это реакция! Вот это язык тела!

«Невиновных не существует...»

Главный принцип израильской безопасности вызывает дрожь негодования у милых старых добрых адвокатов, свято верящих в презумпцию невиновности: КАЖДЫЙ ВИНОВЕН - до тех пор, пока его не проверили. Одна моя знакомая, 25-летняя красавица блондинка, существо совершенно безобидное, должна была лететь самолетом «El-Al» в Тель-Авив. В аэропорту ее подвергли жесточайшему трехчасовому допросу. Все ее вещи вытрясли из чемодана, повсюду вспороли швы, разобрали ее плейер и мобильный телефон, пудру проверили на предмет наркотиков. На самолет она так и не попала. Ей предложили лететь следующим рейсом. Она провела в аэропорту девять часов и снова была подвергнута тщательной проверке. Только на этот раз служащие отломили каблуки у ее роскошных трехсотдолларовых туфелек (на всякий случай!), правда, потом прибили их обратно. В состоянии совершенной истерики она наконец попала в зону duty-free, где накупила подарков друзьям. Ее взяли снова прямо перед самолетом. Все празднично упакованные подарки вскрыли, проверили, даже отвинтили колпачки у духов.

Рейс был ночной, но блондинке не спалось. Она решила взять с верхней полки книжку и почитать. Но, как только она встала и потянулась наверх, агент в штатском, сидящий впереди нее, немедленно вскочил и схватил ее за руки. «Что вы делаете?» - грозно спросил он. «Нет! Что ВЫ делаете?! - воскликнула возмущенная блондинка. - Я хочу просто почитать!» «В четыре часа утра?» - заметил агент. И бедная девушка усвоила наконец истину, известную всем преступникам в мире: человеку, работающему в органах, невозможно ничего объяснить. Чем больше объясняешь, тем меньше тебе верят.

На обратном пути в Москву блондинка летела с тем же агентом. Они поздоровались, как старые друзья, и она спросила его напрямик: «Почему именно я? В самолете летели триста пассажиров!» «Очень просто! - хмыкнул он. - Красотка блондинка, невинное личико. Именно такие пользуются своей улыбкой и очарованием, чтобы провезти наркотики или что-нибудь криминальное. Нас четко инструктируют: наименее подозрительных пассажиров (особенно молоденьких женщин) проверять наиболее тщательно. Невиновных не существует».

19.11.2004 11-18