«Не стоит брать бродвейский стандарт, надо развивать свой»

Известия

В октябре на сцене московского Театра мюзикла стартует мюзикл Максима Дунаевского «Алые паруса», после чего планируется прокат спектакля в российских регионах и за границей. Сейчас — время кастинга, на одном из раундов которого корреспондент «Известий» встретился с композитором.

— Вы довольны результатами? Нашли свою Ассоль?

— Да, к нам пришло много опытных мюзикловых артистов, но нам бы хотелось новых, незасвеченных имен, и мы их уже нашли. Будут, конечно, и известные актеры, в том числе театральные, которые в мюзиклах еще не играли, но в главных ролях — новые имена.

— Какая это по счету постановка ваших «Алых парусов»? Я насчитала семь.

— По-моему, их уже поставили 18 театров.

— Получается, это ваша самая успешная театральная работа.

— Не считая «Трех мушкетеров», которых в советское время 100 театров поставили. Но сейчас, конечно, другие времена, и переплюнуть этот рекорд очень трудно. «Мушкетеров» к тому же было легче поставить — он шли даже в ТЮЗах. В «Алых парусах» более сложный музыкальный материал.

— Тем не менее их ставят и драматические театры.

— Но с привлечением дополнительных сил. В советское время это было невозможно — устроить кастинг, набрать актеров, оркестр.

— Какая из постановок «Алых парусов» вам самому больше нравится?

— Их три на сегодня. Во-первых, это спектакль свердловского Театра музкомедии, который первым поставил «Паруса», не считая московского РАМТа (но тот спектакль я вообще не считаю мюзиклом). С точки зрения музыкальной он сделан лучше всех. Пермский «Театр-Театр» удивил режиссерскими находками Бориса Мильграма и фантазийной сценографией Виктора Шилькрота. А спектакль новосибирского «Глобуса» в постановке Нины Чусовой поразил своим размахом: на сцене 80 человек, потрясающие эффекты, огромный оркестр, хор — настоящий Бродвей.

— В чем особенность нынешней постановки?

— Здесь впервые труппа собирается под проект. Мы не можем себе позволить новосибирского размаха, потому что у нас нет свой площадки с дорогими декорациями, мы просто прогорим. К тому же мы потом хотим поездить с этим спектаклем по стране. Москва перенасыщена событиями, а в провинции такого мало. Мы хотим, чтобы здесь все было очень профессионально, но в то же время сердечно и красиво.

— Откуда взялась сама идея написать мюзикл по «Алым парусам»? Я слышала, что какой-то миллионер заказал его для своей дочери.

— Нет, никакого заказа не было. А «миллионером» был режиссер Юрий Шерлинг, с которым мы давно знакомы. И у него действительно есть талантливая дочь, которой в ту пору было лет 13, для нее мы и придумали «Алые паруса». Но денег на этот проект мы тогда не нашли. Может, Шерлинг и миллионер, я не знаю, но своих миллионов он на это не дал (смеется). А идея осталась, и мы с Михаилом Бартеневым и Андреем Усачёвым ее осуществили.

— А кто решил так резко осовременить сюжет Грина, сделать его гораздо более жестким?

— Это не осовременивание ради осовременивания. Просто сегодня гриновские мечтательные тона выглядят довольно вяло. Тут нужна была современная энергетика, современное понимание окружающего мира. История действительно стала более жесткой, героям приходится пройти через серьезные испытания на пути к своей мечте.

— Да, вы «попали» в аудиторию. Но такая популярность мюзикла, возможно, объясняется и тем, что у него очень мало конкурентов.

— Этот жанр был у нас популярен и в советские годы. Сколько мюзиклов написали и Геннадий Гладков, и Алексей Рыбников, и Александр Журбин, и я — и всё это растворялось в массе репертуарных театров. Но современный мюзикл — особое явление. Для него нужны отдельные площадки, а их нет. Государство не помогает, считая мюзиклы коммерческим продуктом, а аренда везде неподъемная.

— Вам же вроде обещали какую-то господдержку?

— Нет, никакой поддержки, кроме помощи в переговорах с владельцами площадок. Ведь в государственных театрах такой балласт ненужных спектаклей — ну подвиньтесь немного, дайте поиграть. Вот в Театре Терезы Дуровой на Серпуховке получился интересный эксперимент. Она захотела поставить «Летучий корабль»: мы пригласили педагогов, набрали поющих актеров, оркестр, и спектакль имел огромный успех. С тех пор Дурова позиционирует свой театр как музыкальный — убрала всё лишнее из репертуара и выпустила еще несколько детских спектаклей в этом жанре. Когда есть своя площадка, можно сделать что угодно. А приходить с мюзиклами в драматический театр как-то странно. Если мы придем играть в МХТ, нас неправильно поймут — там другая публика.

— А чего кроме площадок, на ваш взгляд, не хватает сегодня для развития мюзикла?

— Не хватает всего — педагогов, балетмейстеров, музыкальных руководителей. Но мы находимся в условиях рынка: есть 2–3 человека, и больше пока не нужно, потому что мюзиклы у нас ставятся раз в год. Но если появится поле для работы, тогда появятся и режиссеры, и оркестры, и все остальные.

— А как вы оцениваете наш актерский уровень по сравнению, скажем, с бродвейским?

— Что значит бродвейский уровень? Музыкальный Бродвей развивался с начала XX века. И сегодня ориентироваться на то, что является национальным жанром, невозможно. И потом, что считать бродвейским идеалом — 28 гёрлз, которые делают гранд батман? Но я видел там спектакли, сделанные на двух стульях. Не стоит брать чьи-то стандарты, нужно развивать свое. Но безусловно нужно ориентироваться на их профессионализм, на синтетичность актера, на точность истории. Хотя 40% бродвейских мюзиклов в прокате проваливается, значит, там тоже допускают ошибки. Зато Лондон до 1950-х годов никто вообще не брал в расчет, а он стал столицей мюзиклов. Может быть, нас тоже ждет такое будущее.

— Что у вас происходит с кино? Вы что-то пишете сейчас?

— Очень мало. Кино наше совсем на боку лежит стараниями и самих киношников, и властей, которые их развращают. Еще Ленин сказал, что кино является самым массовым из искусств, так вот — у нас оно таковым не является. Мы хорошо делаем авторское кино для десяти зрителей, а массовое кино умерло и не скоро возродится, потому что потеряны кадры. Мы забыли про великолепных режиссеров, которые у нас были и есть, но пребывают где-то в апатии, а всем ведают малограмотные продюсеры. Я написал музыку более чем к ста фильмам и немного в этом разбираюсь. Не могу работать с людьми, которые не понимают, что такое музыка, что такое актер, что такое сценарий. Я получаю их десятками, прочитываю три страницы и выбрасываю в мусор.

— Но какие-то наиболее удачные работы из последних?

— У меня нет. Сейчас с Аллой Суриковой мы пытаемся делать новую детскую картину, но денег мало. Наше государство дает крохи на возрождение детского кино, которое у нас совсем задохнулось. А во всем мире оно сегодня играет огромную роль.

— Про жанр музыкального кино можно даже не заикаться?

— Да, про это нужно совсем забыть. Никто этого сегодня не хочет и не умеет делать. Леонид Квинихидзе, который делал прекрасные музыкальные фильмы, ту же «Мэри Поппинс», давно уже не снимает кино, а занимается театром.

05.07.2013 09-53